Страница 23 из 38
«Значит, Рокмашенченко-Пуштренко вооружен. Теперь можно смело допустить, что убийство Гребешкова является делом его рук. Не надо было тебе, дорогой Гребешков, искать встречи с этим ужасным человеком», — подумал Бурлаков, вспомнив показания Коростелевой.
Телефонный звонок оторвал его от размышлений. Подняв телефонную трубку, он услышал:
— Евгений Юрьевич? — произнес женский голос.
— Да.
— С вами говорит заведующая городской центральной сберегательной кассой Сорокина. Вы меня завтра на девять часов приглашаете в прокуратуру в качестве свидетеля, а завтра утром мне как раз надо ехать в областной центр на совещание и везти квартальный отчет. Вы не сможете меня принять сегодня?
«Можно было бы и короче высказать свою мысль», — подумал Бурлаков, сразу вспомнив, зачем он ее приглашал к себе.
— Пожалуйста. Приходите сегодня, я работаю до восемнадцати часов.
— Можно, я к вам подойду сейчас? — наступательно продолжала выяснять Сорокина.
— Я к вашим услугам, мои координаты указаны в повестке.
Неделю назад через областную центральную сберегательную кассу Бурлаков установил, где и кому сберегательными кассами выдавались вкладчикам деньги в особо крупных размерах.
Так он узнал, что в центральной сберкассе их района 12 июля был выдан вклад на предъявителя в сумме 70000 рублей, которые получил Гребешков Митрофан Савельевич.
«Теперь ясно, откуда у Гребешкова появилась такая огромная сумма денег», — с облегчением подумал Бурлаков, наконец разгадав так долго мучавшую его загадку…
Без стука открыв дверь, в кабинет вошла женщина средних лет. Она представилась:
— Я Сорокина Надежда Ильинична.
В процессе допроса Бурлаков выяснил, что именно она выдала получателю деньги по сберкнижке на предъявителя и по его паспорту и хорошо запомнила личность мужчины, получившего от нее деньги.
В присутствии понятых Сорокина среди предъявленных ей трех фотографий уверенно опознала Гребешкова и заявила, что именно он является тем лицом, который 12 июля получил у нее в сберкассе 70000 рублей.
После допроса Сорокиной Бурлаков вместе с ней в сберкассе произвел выемку документов, на основании которых установил вкладчика денег. Им оказался Рокмашенченко Ипполит Тарасович.
Окрыленный полученными данными, Бурлаков закрылся в своем кабинете, чтобы тщательно осмыслить и взвесить новую информацию.
«Вот оно — недостающее звено в цепи всех моих рассуждений! Гребешков искал встречи с Пуштренко-Рокмашенченко для шантажа и получения откупа за молчание. Шантажировать своего бывшего командира один он побоялся и взял с собой для страховки Лебедева и Пучинова. Втроем они запутали и вынудили Пуштренко-Рокмашенченко отдать им свою сберегательную книжку, по которой Гребешков получил вклад, из которого дал Лебедеву шесть тысяч рублей, а Пучинову пять тысяч, именно такие суммы денег мы нашли в домах потерпевших. Ограбив своего бывшего командира и боясь расправы, Гребешков срочно уезжает из района, надеясь, что Пуштренко-Рокмашенченко его не найдет, оставив за себя для приманки Лебедева и Пучинова. Приманка сработала, но убийцам этого показалось мало, они находят новое место жительства Гребешкова и там вновь совершают двойное убийство. Круг замкнулся», — облегченно вздохнул Бурлаков.
Однако новая проблема заставила усиленно работать его мозг.
«Кто у него является напарником во всех этих убийствах? Ясно, что близкий друг и соратник. Им обоим есть из-за чего скрываться и прятаться под другими фамилиями. Опять же вдвоем они напали на работника паспортного стола, ликвидировали свои формы № 1, прихватив с собой бланки паспортов, которые им могут понадобиться в любое время. Это же надо, за семь лет до случившегося предвидеть опасность, которая таилась для них в форме № 1!
Но кто ж второй? Как только я начинаю думать о нем, мои мысли упираются в глухую стену. Но должен же быть какой-то выход на то, где его искать! Я чувствую, что он есть, но почему я его не вижу?
Конечно, найдя Пуштренко-Рокмашенченко, мы найдем и его соучастника. Но когда это произойдет? А время не терпит… Может быть, моя голова устала думать? Пойду пройдусь по скверу», — подумал он, расслабляясь.
Действительно, прогулка по скверу его немного разрядила, но новых идей, к сожалению, ветром в голову не надуло. Он отдохнувшим вернулся в прокуратуру.
К концу рабочего дня Бурлаков зашел в кабинет к прокурору и доложил ему о результатах своей работы.
Как всегда, Иван Кузьмич выслушал его очень внимательно, в душе порадовавшись достигнутыми успехами по делу, а потом заметил:
— По сбору доказательств вина Пуштренко-Рокмашенченко в совершенных убийствах бесспорна, и я дам санкцию на его арест, после чего можно объявить всесоюзный розыск. Однако, Евгений Юрьевич, меня беспокоит ваша бездеятельность по установлению и розыску второго соучастника преступления…
«Я так и думал, что из-за него мне придется выслушивать нотации», — с горечью подумал Бурлаков.
— Честно признаться, Иван Кузьмич, я, уже о нем практически все передумал, но пока выхода к нему ни с какой стороны не вижу, — искренне признался Бурлаков.
— Считаешь, что продумал все возможные варианты? — с сомнением поинтересовался прокурор.
— Даже додумался до того, что решение задачи есть, но я его пока не вижу.
— Такое бывает. Ты много думаешь, оценивая имеющиеся доказательства и опираясь на них, тогда как надо идти дальше и мыслить с фантазией. Давай вместе подумаем над тупиковым, как ты сказал, моментом.
«Если прокурор предлагает мне подумать вместе с ним над «тупиковым моментом», значит, у него уже созрела какая-то идея и он сейчас поделится ею со мной», — с надеждой подумал Бурлаков.
Уже много лет между ними установились отношения делового сотрудничества. Иван Кузьмич, доверяя ему, как опытному специалисту, не стремился давать ненужные подсказки по несложным делам, приучая к самостоятельности и инициативности.
Разрешив делать обыск дома у потерпевших, прокурор многим рисковал, гораздо больше, чем его следователь, если бы обыск положительного результата не дал, а сами потерпевшие оказались бы кляузниками.
К счастью, дома у Пучинова, кроме денег, были обнаружены патроны к охотничьему ружью шестнадцатого калибра, подходящие к обрезу, обнаруженному и изъятому с места происшествия.
Пыжи патронов в доме Лебедева и пыжи, извлеченные из его трупа, были изготовлены из одной и той же газеты. Дробь, извлеченная из патронов Лебедева и из его трупа, была направлена на судебную экспертизу для определения химического состава.
Контролируя работу Бурлакова, Иван Кузьмич считал нетактичным подсказывать подчиненному тогда, когда тот в его подсказках не нуждался. На таких подсказках руководитель никогда авторитета не заработает. Он должен видеть, когда подчиненный нуждается в его помощи, и уметь тактично ее оказать. Как раз такой момент наступил.
— Я тоже много думал о втором соучастнике преступления и пришел к следующему мнению: он должен быть таким же подонком, каким является Пуштренко-Рокмашенченко. На убийство нелегко найти соучастника, так как для него ответственность перед законом равна жизни. Зная о последствиях своих злодеяний, они все же идут на них. Значит, они давно знакомы, оба заинтересованы в убийствах…
— Я тоже так считаю, — согласился с прокурором Бурлаков, — но на этом дальнейшее движение моей мысли остановилось.
— А мы сейчас пойдем дальше твоего рассуждения. Если у них давняя дружба и в аварийных ситуациях они оперативно поддерживают друг друга, то, переезжая из одного населенного пункта в другой, связи между собой не должны прерывать. Для этого они должны жить если не в одном районе, то в одной области обязательно…
Теперь Бурлакову стали понятны мысли прокурора, и он тоже увидел нужную зацепку, но прерывать его, чтобы сообщить о своей догадке, было нетактично, а поэтому он продолжал с интересом слушать.
— …Мы знаем, где Пуштренко-Рокмашенченко получил паспорт, там мог получить паспорт и его подельник. Нам известны номера похищенных паспортов, по адресному листку прибытия Пуштренко-Рокмашенченко нам известен номер и серия его паспорта. Если его подельник не получал там свой паспорт, то он обязательно должен быть там прописан. Я склоняюсь к такой версии потому, что иначе зачем им было нападать на работника паспортного стола? — задумчиво подытожил прокурор.