Конан у Ворот Зла

Конан передал это всему племени. Бовену нахохлился. Ясно было, что болезнь Лизениуса — его рук дело. Говинду просто намекнул Бовену, что тому, по всей видимости, снова придется пройти процедуру принесения клятвы ему, Говинду, в том случае, если он не будет держать язык за зубами.

— …А потом я просто без всякой клятвы его отвалтузю, — добавил Конан. — Бовену, ты знаешь, каков должен быть язык у настоящего воина? Твердый, как палка, и тяжелый. Язык настоящего воина не должен болтаться, как слоновьи яйца. Так что помни об этом, парень.

С тех пор в течение нескольких дней в лагере царило спокойствие. По крайней мере, Бовену был как шелковый.

Возможно, потому, что, как и прочие, он был слишком занят подгонкой новой одежды, оружия, а также поглощением пищи, полученной от колдуна. Все бамула были тогда очень голодны. Ясно, что Лизениус расщедрился и выдал им продовольствие и припасы не только из-за их красивых черных глаз.

Столь же ясно было, что Лизениус хотел использовать отряд для чего-то более серьезного, нежели защита от пиктов. В этом отношении его заверения не стоили и ломаного гроша. Что тут можно предположить? Магия, торговля или друзья за границей? Что до первого, то Конан в этом ничуть не сомневался. В противном случае какой же Лизениус колдун?

Торговля. Это возможно. Тут была одна комната, столь надежно запечатанная, что буквально вопила о том, что является сокровищницей. Наметанным взглядом старого вора и вместе с тем осторожного командира Конан наметил по меньшей мере три способа забраться внутрь. Но пока решил оставить сокровищницу в покое. Сейчас ему нужен был мир с Лизениусом и Скирой. Ему совершенно не улыбалось испытывать на своей шкуре магические щиты, которые колдун, конечно же, поставил для охраны своих сокровищ.

Друзья за границей. Тоже возможно. Для Конана не было секретом, что кое-кто из хайборийцев имеет дело с пиктами, наживая на этом целые состояния. Впрочем, в его родной Киммерии таких было мало, а те, кто имелись, не могли похвастаться долгожительством. Суровая северная земля обеспечивала суровое наказание для тех, кто не хотел следовать традициям, освященным временем.

В других же краях, насколько Конан знал, подобная деятельность процветала. И почти всегда она была связана со шпионажем. Киммериец предполагал, что и в их собственном случае не обошлось без какой-нибудь пакости. Впрочем, Конан решил, что местные разборки должны касаться его меньше всего. Он постарается избежать их сам и уберечь от них своих бамула, если на то будет воля богов. Самому киммерийцу с лихвой хватит интриг, разводимых в Черных Королевствах. Особенно если ему вместе с его отрядом суждено когда-нибудь снова возвратиться на Черное Побережье.

Впрочем, жаловаться на скупость волшебника не приходилось. Кожаные и меховые одежды, кожаная обувь и шерстяные штаны, пиктские копья и боевые топоры, боссонские луки и гандерская броня — все было выдано с готовностью и в изобилии по первому требованию. То же касалось мяса, орехов и ягод, а также эля. Бамула нашли эль столь же хорошим, как и свое собственное пиво, и, не вмешайся Конан, не успокоились бы, пока не высосали весь запас.

— Не забудьте, что пикты все еще здесь. Те, что прикидываются друзьями, и те, что в открытую скалят зубы. Сейчас, конечно, мы куда лучше подготовлены для встречи с ними, но все-таки их сто человек на одного нашего. Кроме того, они, не в пример нам, хорошо знают эту местность.

Бамула обучались легко, будучи опытными воинами, которым к тому же не терпелось вернуться домой, хотя для этого и пришлось бы воевать с врагами Лизениуса. Трижды Конан совершал с ними набег и трижды возвращался без потерь.

Как правило, в поход они отправлялись отдельно от дружественных Лизениусу пиктов, если не считать нескольких местных проводников. Это было хорошо. Конан знал пиктскую манеру ведения войны и не хотел, чтобы бамула переняли ее. Незачем здешние прихваты переносить на Черное Побережье, поскольку они означают кричащих девочек-подростков, насилуемых перед горящими домами, стариков с проломленными черепами, смотрящих мертвыми глазами в небо.

Но вот настал день, когда им приказано было передаться через границу в район Топей вместе с пиктами.

Откуда-то с дерева донесся сигнал Говинду. Крик птицы Черного Побережья, отнюдь не здешней. Конан сомневался, что охрана каравана была столь глупа, что не заметила такой странности.

Сорок пиктов залегли в ожидании вдоль дороги. Бамула Конана лежали с другой стороны. Это позволяло атаковать одновременно, но держало оба отряда на большом расстоянии друг от друга.

Это было хорошо. Пикты не доверяли демонолюдям, равно как бамула не доверяли пиктам. Они то и дело искали ссоры друг с другом. Пока, правда, до большой крови дело не дошло, хотя Конан и пиктский вождь не говорили на одном языке. И киммериец, и предводитель пиктов — оба были опытными воинами, что позволяло им понимать друг друга. О предстоящей битве они договорились с помощью жестов и рисунков на земле.

Караван уже приближался. Совершенно очевидно, что охранники плохо знали здешние леса. Кроме того, о пиктских набегах здесь еще не слышали. Предполагалось, что опасность ожидает дальше. Бамула еще не совершали набегов по эту сторону границы; что до пиктов, то они преимущественно пощипывали изолированные фермы, разбросанные вдоль границы. А леса здесь такие, что пятьдесят человек могли укрыться от глаз даже самого зоркого патруля.

Теперь главное — чтобы пикты с закрытыми глазами не начали осыпать все стрелами (а иногда они именно так и делали, во всяком случае такое создавалось впечатление). Да и бамула неплохо помнить о том, что убить может даже стрела союзника.

Военный клич пиктов послужил сигналом к атаке. Конан выскочил из своего укрытия, потрясая мечом. Он вымазал лицо и другие открытые части тела соком ягод и теперь по цвету кожи был похож на бамула. Конечно, противно сражаться бок о бок с пиктами, но еще противнее было бы, если бы легенды сохранили историю о черных воинах с белым вождем, которые бьются рядом с такими недоносками, как пикты.

Такая слава может в один прекрасный момент сослужить Конану дурную службу. Кроме того, киммериец сомневался, чтобы это понравилось Лизениусу. И уж совершенно очевидно, что это ни в коей мере не способствует возвращению бамула домой, в родные джунгли. Киммериец выскочил на дорогу и схватил под уздцы лошадь предводителя охраны каравана. Другой рукой он отразил три рубящих удара всадника, у которого было больше скорости, чем умения, и уж явно не хватало силы пробить защиту Конана.

Лошадь попятилась. Конан нырнул под брюхо лошади и неожиданно для всадника выскочил с другой стороны. Он ударил мечом вперед, направив удар так, чтобы меч прошел сквозь шлем, вместо того чтобы раскалывать шлем вместе с черепом. Он схватил всадника за пояс, сорвал с седла, поднял над головой и бросил. Тот тяжело грохнулся оземь, расплескивая грязь. С запоздалым сожалением Конан понял, что бросил его нечаянно в ту сторону, где залегли пикты. Если всаднику повезет, он придет в себя прежде, чем те найдут его.

Киммериец схватил поводья и поставил ногу в стремя. Неожиданно из-под брюха лошади на Конана бросился еще один охранник. Конец лезвия только оцарапал варвара, вместо того чтобы глубоко вонзиться в плоть. Конан выбил меч из рук нападавшего, повернулся в седле и обрушил на своего противника удар клинка. Череп развалился вместе с кожаным шлемом. Нападавший рухнул, а копыта лошади закончили работу, начатую мечом киммерийца.

Со спины лошади Конан лучше видел поле боя и дорогу. Охранники в арьергарде отряда образовали стену, закрытую щитами. Те, что были в авангарде, медленно отступали в их сторону. Но маневр не удался. Пиктские стрелы и бамульские копья изрядно проредили ряды охранников. Киммериец даже заметил одного бамула, который, мастерски управляясь с луком, нашел себе жертву.

У Конана сложилось впечатление, что охранники решили спасти свою жизнь, пожертвовав телегами и вьючными лошадьми. Либо же они замыслили еще какую-то каверзу. Затем варвар обнаружил, что вокруг одной из телег завязалась схватка. Ударив лошадь пятками по бокам, Конан поскакал туда. Стрела оцарапала киммерийцу шею, древко копья, брошенного чьей-то нетвердой рукой, скользнуло по боку лошади. И вот Конан уже возле телеги. Стрелы перестали лететь со стороны дороги. Либо боссонские лучники боялись попасть в своих, либо пикты перебили их всех. Три человека сражались против четырех пиктов и одного бамула. На сражавшихся охранниках были кожаные лорики, кольчужные шлемы; по всей видимости, они недурно умели обращаться с мечами, раз все еще держались. Конан пнул одного из них в висок, другого плашмя стукнул по голове мечом. Оба упали.