Страница 63 из 63
— Ага… Я так и думал, что вы здесь, капитаны. Я слышал о посланнике, которого не было.
— Я думаю, чем меньше говорить об этом, тем лучше, — начал было я.
— Но, господин, это похоже на кота в мешке. Вытряхнуть кота проще, чем потом ловить и заталкивать снова. Да и стоит ли кот трудов, чтобы снова его туда засовывать?
— Пожалуй, да. Если проблемой считать труды по укорачиванию слишком длинных языков.
Мне хотелось побыть одному, но Сарабос вдруг поднял руку:
— Дай ему выговорить, что у него на душе. С Черным Драконом не спорят. Особенно с такой родословной, как у Сарабоса.
Поэтому я сдался:
— Ладно, Василиос, говори, только кратко.
— Это не займет много времени. Главное — я не единственный, кто знает, кто был отцом капитана Сарабоса. Другие тоже, может быть, хотели бы узнать. Но лично я не желаю тешить себя надеждами. Дело в том, что я сам не очень-то уверен касательно той части истории.
— Какой еще «той» части? — рыкнул я. — Ты что-то нам не рассказал?
— Ага. Там в истории было еще вот что. Эта статуя придет на помощь, когда воину родственной с ней крови она понадобится.
Я посмотрел на статую. Похоже, она как стояла, так и стоит. Да и возле пещеры не лежало никаких обугленных пиктских тел.
Впрочем, а какие следы я ищу, если все, что от статуи требовалось, — это послать сообщение, что Сарабос, сын Конана, нуждается в помощи? Разве то, что сделала статуя, — не помощь, как ни посмотри?
— Я еще раз повторяю то, что уже сказал: чем меньше будет об этом разговоров, тем лучше.
— В самом деле, — согласился, вставая, Сарабос. — В последние годы власть жрецов Митры возросла, а они магических штук не любят. Если пойдут слухи, нас наверняка попросят либо сбросить эту статую, либо перетащить ее отсюда в один из их храмов.
Вес статуи был равен весу двух или трех боевых коней. Мысль о том, чтобы переть на себе это тяжеленное чудовище через Дебри Пиктов, совершенно не радовала. Кроме того, культ Митры, особенно его жречество, — не люблю я его.
— Все это хорошо. А что, если пикты научатся управлять этой статуей? — спросил я.
— Если статуя связана определенной кровью, то только человек этой крови может управлять ею. Я и другие дети моей… этой крови. Включая Конана Второго, рачительного хозяина того, что он унаследовал. Которому, кстати, тоже может понадобиться помощь удержать то, что у него есть.
Мы смотрели то друг на друга, то на статую, застыв в темноте, освещаемые лишь свечой Сарабоса и моим факелом. Возможно, это было мерцание неверного света, но мне показалось вдруг, как лицо статуи изменило выражение. До этого лицо ее было угрюмым, будто хмурая маска. А теперь — я мог поклясться в этом! — на губах появилась сухая улыбка, сходная с той, что я так часто видел на губах отца Сарабоса — человека, имя которого мы не будем называть. Для меня этого было достаточно.
— Повторяю, об этом следует молчать. Это наш долг перед Домом Конана.
— Наш долг, — повторили остальные. Лица их хранили непроницаемое выражение. Мы повернулись и пошли прочь от статуи, прочь из этого помещения, по туннелю, навстречу свету угасающего дня. Прочь из таинственной пещеры.