Страница 19 из 59
— В другой ситуации Конан должен был бы оказаться на моем месте. Просто так получилось, что иностранец в чужом краю был вынужден…
На этот раз локоть Конана воткнулся под ребра Райне. Ее дерзкий взгляд не успел воплотиться в дерзкие, непочтительные слова.
— Ваше Величество, могу ли я сам поведать о себе то, что считаю нужным? — спросил Конан.
— Да кто тебе слово давал! — снова зашипел Ойжик.
— Спокойно, Ойжик, — произнес король, — даже приговоренный к смерти может просить суд о последней милости.
— Ваше Величество, прежде чем вы приговорите меня покинуть службу госпоже Райне, которой я поклялся быть верным, пока она не освободит меня, выслушайте, пожалуйста, часть моей истории, касающейся вашей страны.
— Можешь говорить.
Конан повиновался. Его рассказ был прост и бесхитростен. Никакое приукрашивание не сделало бы его более убедительным. Главное, на что он мог надеяться, — это убедить короля, что он никогда не служил графу Сизамбри в прошлом и не собирается — в будущем.
Когда Конан закончил, Элоикас кивнул:
— Ты очень свободно держишься перед королем.
— Ваше Величество, я повидал стольких людей, и не только людей, слишком многих, чтобы бояться всего лишь короля.
— Странно, что никто из них не научил тебя искусству лести.
— Называйте как хотите. Ваше Величество. Зато я овладел искусством говорить правду.
Элоикас коротко рассмеялся, но было видно, что в его глазах стоят слезы. Молчание протянулось довольно долго, прежде чем король снова заговорил:
— Нам кажется, этот Киммериец заслуживает чести быть принятым на нашу службу. Ойжик, ты часто жаловался, что тебе не хватает опытных бойцов, чтобы обучать новобранцев.
Ойжик молчал. Он уже был готов начать отрицать, что когда-либо говорил подобное, но наткнулся на взгляд Декиуса. Тот словно пригрозил:
— Действительно, я могу обучать молодых солдат только ставя их в общий строй с ветеранами.
— Тогда мы полагаем, что это добрая воля богов привела Конана Киммерийца в наше королевство. Конан, если это устраивает госпожу Райну, согласен ли ты стать сержантом второй роты нашей гвардии?
Конан бросил вопросительный взгляд на Райну. Она кивнула. Конан снова опустился на колени:
— Я с удовольствием принимаю эту милость, Ваше Величество. Клянусь всеми добрыми богами этой страны и других народов — вы не пожалеете о своем решении.
— Тогда вставай, сержант Конан.
Боги будут хранить короля от сожаления об этом решении. Однако один лишь взгляд, брошенный Конаном на Ойжика, сказал Киммерийцу, что тот уже горько сожалеет о принятом королем решении. Если бы Ойжик только мог обрушить крышу, чтобы угробить своего нового сержанта, он бы непременно сделал это, не пожалев и короля.
Как и ожидал Конан, казармы гвардии находились снаружи дворца, в то время как люди Райны будут искать место посуше внутри него. Лишь после захода солнца появилась возможность поговорить наедине с Райной, не опасаясь подслушивания, поужинав на свежем воздухе на расстеленной на голой земле попоне.
— Жаль, что нас не оставили служить вместе, — вздохнула Райна.
— Что, уже скучаешь по любовнику? Брось один благосклонный взгляд на Декиуса — и его уже не остановишь.
Он изобразил гримасу испуга, когда кулак Райны воткнулся ему в бок.
— Я не дура и вижу, что он хочет меня. Я, кстати, еще не совсем ослепла, чтобы не видеть его родства с королем.
— Знаешь, о чем я подумал? А не может ли Декиус быть замешан в похищении Чиенны? Ведь незаконнорожденные тоже, бывало, занимали трон, если законных наследников не оказывалось в живых.
— Ну, спасибо тебе, Конан. Знаешь ведь, что я теперь ночь спать не буду из-за этой твоей идеи.
— К сожалению, я не смогу воспользоваться твоим бодрствованием ни сегодня ночью, ни еще неизвестно сколько. Если Декиус нам не враг, будет глупо специально наживать его себе.
— Я больше побаиваюсь Ойжика — за явным врагом легче наблюдать, чем за тем, который ждет своего часа. По крайней мере, это я твердо запомнил в Туране. Кроме того, готов поспорить на все вино в этом королевстве, что у Элоикаса или у Декиуса среди стражников есть свои люди, которые следят за Ойжиком. И если только его начальство не захочет моей смерти, то на его пути будут возникать кое-какие преграды.
— Спорил бы на что-нибудь поприличнее этого вина, — Райна сплюнула на землю и прополоскала рот водой, — в нормальной стране это не сошло бы и за уксус.
— Я слышал дюжины сказок и легенд о Пограничном Королевстве, — сказал Конан, — но ни в одной из них не было даже намека на то, что здесь могут подавать доброе вино.
Он не стал добавлять, что большинство легенд описывало Пограничье как край, славящийся древним и нечистым на руку колдовством. То есть еще более нездоровым и нечистоплотным, чем обычно встречающееся с тех пор, как пало черное королевство Ахерона.
Может, это и было тайным знанием о Пограничном Королевстве? Может, и вправду, когда поток угрюмых воинов Ахерона схлынул с цивилизованных стран, часть из них, хранивших свое черное знание, осела здесь, среди горных пиков и темных, как смертельное заклинание, лесов.
Для Пограничного Королевства ночь выдалась очень теплой. Но даже привыкший к любым морозам Конан чувствовал не просто холодок между лопаток. Стоило ему подумать о все еще живущих здесь наследниках Ахерона, как он всей спиной ощущал стужу ледяного дыхания Гиперборейского ледника.
Глава 7
На следующий же день Конан приступил к исполнению обязанностей сержанта второй роты дворцовой стражи.
Разумеется, он взялся за дело задолго до того, как небо на востоке порозовело, очертив контуры взметнувшихся к облакам вершин. И, разумеется, это вовсе не привело в восторг большинство новобранцев, привыкших вставать не раньше чем того потребует чувство голода или жажды, когда кому заблагорассудится.
— С этого дня и впредь только я решаю, чего вам хочется, а чего нет. У вас не будет никаких чувств и желаний, пока я не прикажу вам ощутить их! орал Конан на заспанных, моргающих юнцов. — А уж такого приказа вы от меня не дождетесь!
Он с отвращением сплюнул.
— По крайней мере, этого не будет, пока вы, сучье племя, не станете хоть чуть-чуть походить на нормальных солдат. Насколько я вижу, у меня вырастет джиннская седая борода, прежде чем это случится.
Уперев руки в бока, он окинул взглядом неровную шеренгу. Никто не смеялся, никто не вздрагивал от ужаса, а несколько человек смотрели даже с вызовом, словно предлагая проверить их силу и солдатскую выучку.
Отлично. Им и вправду недостает выучки, но не воинственного духа. При свете взошедшего солнца они выглядели чуть более похожими на солдат, чем когда Конан в первый раз увидел их в сумерках.
— Ну, ладно. Оружие к осмотру!
Конан просто остолбенел, поняв, что менее половины из них были при оружии. Такое разгильдяйство, а также вид представленного ему оружия вызвал очередной приступ ярости Киммерийца. Он красноречиво прошелся по всем родственникам тех, кто явился без оружия, вплоть до пятого колена, кратко обрисовал их мрачное ближайшее будущее и высказал мысль, что до более дальних времен они не дотянут. Относительно того факта, что они до сих пор оставались в живых, — Конан списал это на великодушие богов, покровительствующих идиотам.
После этой лекции Конан приказал всем явившимся без оружия бегом отправляться в казарму за ним. Большинство выполнило приказ буквально, действительно бегом.
Первый день представлял собой цепочку ошибок и упущений, перемежавшихся незначительными катастрофами и просто дурацкими поступками. К исходу дня у второй роты уже сложилось свое мнение о происходящем, и следующее утро они встречали, понимая, что новый сержант взялся за дело всерьез.
На третий день их осенило, что ни капитан Ойжик, ни командир их роты и пальцем не пошевелят, чтобы вступиться за них перед Киммерийцем. Выбор был небольшой: повиновение или бунт. К некоторому удивлению Конана, число подчинившихся превысило число выбравших неповиновение. Он подозревал, что большую роль в этом сыграло нежелание связываться с опытными бойцами отряда Декиуса, случись в их роте какая-нибудь заварушка.