Клятва киммерийца

Сообразив, что с двумя разъяренными самками лучше не связываться, бурый презрительно развернулся и удалился, всем своим видом выражая недоумение по поводу их безрассудства.

Так или иначе, «камень раздора» в стаю был запущен весьма точно. Все это, тем не менее, не помешало человеко-птицам, взяв киммерийца и Ллеу в кольцо, препроводить их к зданию, весьма напоминающему многоступенчатую пирамиду, после чего их втолкнули внутрь, где они оказались в обществе обычных людей.

Но великие боги, что это были за люди! Обезумевшие от страха, а некоторые уже явно утратившие рассудок, рыдающие мужчины и женщины сидели и лежали прямо на каменном полу, и появление пары новых товарищей по несчастью ни у кого не вызвало особого любопытства.

— Слушай, а птички-то ничего, — нарочито громко обратился юноша к своему спутнику, — вот еще б не воняли так мерзко, цены бы им не было. Только вот не сплоховал ли я, похоже, не самую лучшую выбрал, твоя мне что-то больше нравится.

— Ты это брось, — возразил Конан, подыгрывая товарищу. — Я свою Ки-Ай тебе ни в жизнь не уступлю.

— Ну и не надо. Подумаешь… Не уступит он! А я ее у тебя отобью! Или давай поменяемся. Моя, кстати, шипит громче.

— Очень надо! А моя зато летает выше. Так что можешь не рассчитывать. И вообще я ее первый заметил.

Столь странный разговор все-таки привлек внимание несчастных, ход мыслей которых явно никогда не развивался в подобном направлении.

— Вы что… знакомы с чудовищами? — подале голос какая-то женщина. — По именам их зовете… и не боитесь.

— Чего там бояться-то? — хохотнул Ллеу. — Вони разве что.

— Они убийцы, — сказала та же женщина. — Их нельзя победить. Многие пытались сражаться с этими тварями, только никто не остался в живых.

— Плохо, значит, пытались, — решительно заявил варвар. — Вы только посмотрите на себя! Разве достойно просто сидеть здесь, трястись от страха и покорно ждать неминуемой смерти?

— Мы давно забыли, что такое достоинство, — обреченно согласилась женщина, — Все мы здесь мечтаем только об одном: чтобы нас убили как можно быстрее. Чудовища пьют нашу кровь… насилуют… а сопротивляться им бесполезно, потому что прежде, чем заняться своей жертвой, они делают с человеком нечто такое, от чего не может даже шевельнуть пальцем, пока они не закончат, хотя все чувствуют и понимают. От этого сходят с ума… Наши мучения происходят изо дня в день, из ночи в ночь. Твари не ведают жалости. Всех нас приволокли сюда, чтобы их правители могли выбрать себе лучших и превратить их в своих невольников. Со временем они намерены подчинить своей власти всю Хайборию. Птицелюди владеют человеческой речью… ничего не боятся… они невероятно сильны!

— А почему некоторых людей они отпускают назад живыми? — поинтересовался Конан.

— Только безумцев, — вздохнула его собеседница. — Они уже больше ни на что не годны. Или же для того, чтобы они могли рассказать о них…

— …и страх бежал бы впереди них, — закончил за нее киммериец. — Понятно! Выходит, сегодня же они примутся за нас. Вижу, лучше было бы сразиться с ними там, на берегу.

— А мы там и начали сражение, — заметил Ллеу. — Раз уж их так сложно убить… пусть сами перебьют друг друга! И послушайте все, кто еще способен хоть что-то слышать. Если вы утверждаете, что рано или поздно смерть от их когтей и клювов неминуема для каждого, то решитесь принять ее в бою. Помогите нам, когда это понадобится!

Люди окружили спутников, заговорив все разом. Кто-то пытался поведать о своем похищении, кто-то оплакивал, убитых близких, нашедших на этом острове свою смерть, но было видно, что присутствие готовых к решительным действиям героев вселило в остальных надежду.

— Замолчите! — повысил голос варвар. — Если будете так тараторить, я все равно ничего не разберу. Вы сказали, что у них есть правители… а видеть-то вы их видели?

Толпа снова загудела. По-прежнему разобраться в том, что они хотят сказать, было совершенно невозможно.

— Я сказал: тихо! — рявкнул выведенный из себя Конан. — Пусть говорит кто-то один.

— Я скажу.

Люди расступились, давая дорогу еще одной женщине, в которой киммериец с изумлением признал… Халану! Она тоже узнала Конана и смотрела на него выжидающим взором.

— Халана, — наконец смог вымолвить варвар, взяв ее за руки, — Иава погиб достойно. Прости, что я не смог его уберечь.

Глаза женщины оставались сухими — видно, все ее слезы давно иссякли.

Она склонила голову.

— Мы все равно когда-нибудь встретимся с ним, — произнесла она затем. — Мы с Иавой созданы друг для друга, и я привыкла ждать его долгие годы. Думаю, мне немного осталось, ведь теперь он ждет меня. Чтобы никогда больше не путаться… — Халана вздохнула. — Что ж… Ты хотел знать об их правителях? Да, Конан, таковые существуют, но они не похожи на остальных тварей. Ибо господин человеко-птиц — такой же человек, как и мы. А госпожа его — черная птица, похожая на самку орлов. Две сотни лет длится сей странный союз, и все их подданные — порождение этих двоих, сами не способные размножаться. Стая — своего рода огромная семья. Но с некоторых пор правительница-птица, имя ее То-Ла, ищет мужчину, который станет отцом ее детей, ибо муж ее сделался стар и немощен. Когда-то она наделила супруга даром долгой, но не вечной жизни, поделившись с ним своим временем, но теперь силы его иссякают, и он поддерживает их за счет того, что питается кровью людей, которых приносят ему его чудовищные отпрыски, позволяя им затем поразвлечься с несчастными… соответственно полу.

— Но как могло случиться, что человек…

— Я же сказала: дар долгой жизни. И большая власть. Красавец Леард согласился любить То-Ла за это — и с тех пор они вместе. Многих мужчин за последние годы бросали к ее ногам пернатые разбойники, но То-Ла отвергала их одного за другим.

— Что же ей нужно?

— Новый Леард. Достаточно гордый, бесстрашный и честолюбивый, способный выдержать танец с нею.

— Танец?..

— Да! Брачный танец, как положено у птиц.

Варвар и Ллеу переглянулись.

— И что же, тот, кто выдержит, станет новым правителем чудовищ?

— Это так.

— А Леард?..

— Леарду осталось совсем немного. Но до сих пор То-Ла не нашла подобного ему, и с каждым днем все возрастает гнев госпожи тварей. Так что сегодня же вечером вы оба будете представлены правительнице-орлу.

— А что происходит с теми, кто не оправдал ее ожиданий?

— То-Ла бросает их своим дочерям, а потом когда те вполне пресытятся, Леард, это старое чудовище, питается их кровью.

— Значит, грязно-белые самки предпочитают людей своим братьям…

— Да. У них существует поверье, что если нормальный мужчина полюбит человеко-птицу, то она обратится в прекрасную женщину, только с крыльями за спиной. Они все стремятся к этому. Самки ненавидят свои лапы, перья, клювы… свой омерзительный запах, наконец. Но ведь они столь гадки на вид, что пока никто… однако эти уродливые гадины продолжают надеяться.

— Халана! Откуда ты знаешь о них так много? — Я говорила с некоторыми из них — с самками. Ведь я их не боюсь… смерть Иавы была самым страшным, что могло случиться в моей жизни. И когда он погиб, я утратила способность бояться чего-то или кого-то еще.

— Но ты же не знала…

— Конечно, я знала об этом, киммериец. В миг, когда остановилось его сердце, я почувствовала это. Ничего удивительного, ведь оно билось как одно целое с моим.

Халана не ошиблась. Не прошло и нескольких часов, как за спутниками пришли — только за ними двоими. Бурые самцы вывели варвара и Ллеу из пирамиды и, подхватив когтями, отнесли во дворец — пред грозные очи великой Матери, правительницы То-Ла.

Странную пару представляла она со своим древним супругом, который был так стар, что спал даже сейчас, лишь изредка вздрагивая и открывая мутные бесцветные глаза. У них был один трон на двоих, но сделанный таким образом, что госпожа-орел располагалась на его высокой спинке, позади Леарда. Прежде она, точно охотничий сокол, любила сидеть на его одетой и длинную кожаную перчатке руке — до тех пор, пока ее муж с легкостью был способен поднять руку вместе со своей пернатой госпожой; теперь же дряхлый старец не удержал бы и воробья. В больших карих глазах То-Ла светились ум и тоска. До сих пор ослабевший Леард не вызывал у нее отвращения.