Отсвет мрака

— Господа блюстители по делу или покушать? — осведомляется он с легким поклоном.

— Покушать, Сергей Андреевич, — говорю я приветливо. — Чтобы вкусно и недорого.

— Разве так бывает? — сдержанно изумляется Тунгус.

— Мы контингент неприбыльный, — усмехаюсь я. Малыш молчит. На его лице застыла улыбка. Ему здесь нравится — зря, что ли, он меня сюда затащил? И это как раз то самое первое впечатление, на которое Тунгус ловит клиентуру. Не удивлюсь, что та помойка, что окружает “Инниксу”, обустроена им специально, для усиления контраста.

— Хорошее отношение тоже прибыль, — теперь и Тунгус разрешает себе легкую улыбку.

— Вам, Сергей Андреевич, грешно жаловаться на нашу предвзятость.

— Справедливо… Сюда, пожалуйста. — Тунгус уводит нас из центра зала в боковую нишу и зажигает над столом светильничек.

В светильничке пляшет язычок живого желтого огня. Ниша наполняется горьковатым запахом трав.

— Пару салатов, — сам себе диктует Тунгус, сверяясь взглядом с нашей реакцией. — Из свежих раков и речной рыбы. Средней остроты, как любит господин Гафиев. — Оказывается, он и это помнит!.. Между тем Тунгус называет следующее блюдо, что-то вроде: “Дыр-бул-щил”. — Фаршированное мясо под соусом с травами и овощами, — поясняет он в ответ на нашу настороженность. — Как насчет пива?

— Мне можно, — киваю я.

— Мне кофе, — глотая слюну, говорит Малыш. — Большую чашку.

— С молоком? — уточняет Тунгус, иронически щурясь.

— Без…

— Господин Гафиев предпочитает “Хольстен”, “Голден Ринг”, “Паки Старр” или?..

— “Жигулевское”, — говорю я. — На “Хольстен” я не зарабатываю.

— Хотите деловое предложение? — спрашивает Тунгус, надевая маску предельной серьезности. — Чтобы заработать на “Хольстен”?

— Нет… пока. Вот уйду на пенсию — вернемся к этому разговору.

— Я запомню, — говорит Тунгус.

Я верю. Память у него действительно отменная.

— А разве вы берете на работу… не по национальному признаку? — любопытствует Малыш.

— Я не шовинист. Важно блюсти внешний колорит: это привлекает посетителей. У меня работают даже казахи.

— Это правда, — киваю я. — Леша Тигай по матери так и вовсе эстонец.

— Если бы господин… м-м…

— Авилов, — подсказываю я.

…Господин Авилов не был так молод и далек от выхода на пенсию, я сделал бы перспективное предложение и ему. Но я боюсь умереть раньше, чем наступит этот счастливый день. Патрульные инспекторы, особенно из ДЕПО, идут у нас на вес золота.

— Господин Авилов может разорить вас, — говорю я. — Он весит много.

— Ничего. Леша Тигай обошелся мне дороже.

И снова верно: мастер спорта международного класса по вольной борьбе, затем — профессиональный кет­чер, затем — профессиональный сумоист в ранге “маэгасира”, Алексей Петрович Тигай потянет сейчас килограммов на двести с гаком.

Тунгус с легким кивком удаляется, а мы располагаемся за столиком со всевозможным комфортом.

— Здесь неплохо, — наконец выдавливает из себя Малыш.

— Только не вздумай приглашать сюда девушку. Особенно вечером.

— Арсланыч, я что — третьего дня на свет родился?!

— К тому же вечером Тунгус слупит с тебя тройную цену. Даже с поправкой на уважение к твоему роду занятий.

— Господин старший инспектор желает еще поучить меня уму-разуму? — терпеливо осведомляется молокосос.

— Почему бы нет?

— Да будет известно господину старшему инспектору, — начинает он язвительно, — что с девушками я посещаю исключительно кафе-мороженое.

— А я уж и поверил!

— И вообще я домосед…

— А я и уши развесил!

Гошин рассеянный взор падает на дальний от нас столик, за которым пасется стайка молодняка- три девицы и три парня. Все расписанные и разукрашенные, как индейцы на празднике новолуния. Гудят смирно, порядка не нарушают. Пьют из высоких стаканов что-то безобидное… на первый и непристальный взгляд. Курят, естественно — но у Тунгуса это не возбраняется.

— Ольга Павловна? — спрашивает Малыш, кивая в сторону пацанвы.

— У самого окошка. В очках-жалюзи. Прическа “маленькая баба-яга”. Желтые шорты. Китайский свитерок, красный дракон на черном поле, на спине надпись “Великий Поход — дорога к свободе”. Что бы это могло значить?

— “Великий Поход” — китайский коммерческий ракетоноситель, — поясняет Малыш. — Самый дешевый в мире. А ты что, по-китайски читаешь?

— И по-японски. И по-корейски, кстати. Я же работал в транспортной инспекции на Байкало-Амуре.

— Это-то понятно, — тянет он. — А вот как ты, Арсланыч, углядел эту цыпочку, сидя к ней спиной?

— Допустим, комплименты тунгусу я расточал, пялясь на честную компанию во все глаза. Бьюсь об заклад, сегодня Ольга Павловна чиста перед зако­ном. Либо у нее с детства поистине железное самообладание. Она даже ухом не повела, когда мы ввалились в зал.

— Тоже… зарабатывает рекомендации? — мрачно улыбается Малыш.

— Вестимо.

— Гады, — цедит Гоша сквозь зубы. — Всех гребут под себя, никого не упускают… Ну, а где же наш добрый знакомый Зомби?

Я осторожно, как бы между делом, совершаю круговой осмотр. Действительно, Зомби в зале отсутствует.

— У Тунгуса есть разветвленная сеть подсобных помещений, — говорю я. — Там спрячется целый полк морской пехоты, если потребуется.

— Если потребуется, — говорит Малыш ревниво, — полк морской пехоты впишется и в твой гальюн!.. Но если Зомби закусывает в подсобке — значит, ему есть что скрывать, не так ли?

— Твое рвение меня умиляет, Гоша. Мы зачем сюда пришли? Завтракать или скрадывать Зомби?

— Одно другому не помеха, — говорит Малыш и приоткидывает крышку лаптопа.

Я придвигаюсь к столу поближе, чтобы закрыть плечом экран дисплея. Между тем Малыш умело отлавливает схему Зомби и начинает сканирование.

— Ты прав, старик, — говорит он спустя минуту. — Иван Альфредович пасется в подсобке. И он не один. — Долотообразный ноготь Малыша касается серого пятна в углу экрана. — По всей видимости, происходит деловое свидание. Вынашиваются коварные замыслы.

— Странная схема у собеседника нашего Альфредыча, — замечаю я. — То ли где-то рядом источник помех, то ли…

— Ну, договаривай.

— Вообще-то нынче я не склонен фантазировать.

— Вот и не фантазируй. Если ты имеешь в виду “нечеткие” схемы, так меня этим не удивишь. Мы о них на курсах повышения квалификации проходили.

— Допустим, означенный тип схем по сю пору в природе не зарегистрирован.

— Нам объясняли так, что некоторые экстрасенсы — реальные экстрасенсы, а не мошенники — обладали “нечеткими” биосхемами. Например, Иринарх Турганов. Этот жеребец… Лихтшиммер. Или бабка Джуна.

— Допустим, Джуна никогда не имела отношения к реальным экстрасенсам.

— Есть мнение, что таки имела.

— Есть и прямо противоположное мнение.

— Сейчас мы с тобой займемся теорией!..

— Сканируй глубже!

Закусив губу, Малыш врубает вибрационный дипскан. Тем временем я привычно регистрирую все движущиеся объекты в пределах досягаемости. Таковые места не имеют. Нимфетки и сатириски у окна дудлят свои коктейли и смолят сигареты. Сильно хочется верить — без начинки из скэффла. Тунгус мирно беседует с барменом в дальнем углу зала. С кухни доносятся дурманящие запахи, перебить которые неспособна даже ароматическая травка в светильнике. Все пристойно.

А дипскан начинает транслировать беседу Зомби и типа с “нечеткой” схемой. Хотя выглядит это как монолог Зомби, обращенный к забарахлившему динамику. Нет, скорее в здешних подсобках зашит источник по­мех. В конце концов, в Пекле тоже не дураки работают.

Однако в этом случае и схема Альфредыча тоже была бы прикрыта, не так ли?