Страница 14 из 14
Гаргл а, похоже, напугал поднятый девочкой шум.
— Рен! — просипел он, и в тот же миг, словно яростное эхо, из темноты прозвучал другой голос:
— Рен!
— Мама! — охнула девочка.
— Черт! — выругалась Ремора.
Гаргл ничего не сказал, а выхватил из-за пояса пистолет и, недолго думая, выстрелил вдоль берега. В свете голубой вспышки Рен увидела мать, широко шагающую по гальке с револьвером в напряженно вытянутой перед собой руке. Она лишь чуть уклонилась от просвистевшей мимо пули. Бж! — выстрелил ее револьвер. — Бж, бж, бж! — сухо лопалось в воздухе, будто кто-то с размаху захлопывает книжку. Первая пуля с лязгом отрикошетила от корпуса «Аутоликуса», еще две просвистели за озеро, четвертая шмякнула Гаргла точно между глаз. Что-то густое и теплое обрызгало лицо и одежду Рен.
— Гаргл! — взвизгнул Селедка.
Гаргл медленно опустился на колени, затем наклонился вперед и уткнулся лицом в набегающие на берег с ласковым журчанием маленькие волны.
Селедка, поднимая брызги, побежал к нему, загородив сектор стрельбы Реморе, которая тоже вытащила свой пистолет.
— Селедка, на борт! — скомандовала она. — Возвращайся в Гримсби! — Сразу две пули из револьвера Эстер опрокинули ее назад, в озеро.
— Гаргл! — хныкал Селедка.
Эстер перезаряжала револьвер, пустые гильзы со звоном падали на гальку возле ее ног.
— Рен, сюда! — крикнула она.
Дрожа от нервного потрясения, девочка с готовностью сделала нетвердый шаг в сторону матери, как вдруг Селедка обхватил ее одной рукой за талию сзади и прижал к себе. В другой руке он держал пистолет Гаргла, уперев ствол в подбородок Рен.
— Брось револьвер! — выкрикнул Селедка. — Или я… Или я убью ее! Убью ее!
— Мамочка! — пискнула Рен. Ей было трудно дышать. Больше всего на свете она сейчас хотела оказаться дома, в безопасности, а случившихся с ней приключений, казалось, хватит теперь до конца жизни. — Мамочка, помоги!
Эстер медленно двинулась вперед, держа Селедку на мушке. Но все понимали — она не нажмет на спусковой крючок, слишком велика опасность попасть в Рен.
— Отпусти ее! — приказала она Селедке.
— Да, чтобы ты меня пристрелила! — всхлипывал мальчишка.
Поворачивая Рен так, чтобы она все время находилась между ним и Эстер, он потащил ее за собой вверх по сходне. Ствол пистолета по-прежнему с силой упирался ей в подбородок, отчего голова у нее запрокинулась. Рен чувствовала, как мальчика бьет дрожь, и могла бы запросто справиться с ним, если бы не боязнь, что он выстрелит. Селедка втащил ее через люк внутрь и локтем нажал кнопку механизма, убирающего сходню. Эстер выстрелила, стараясь попасть по гидравлическим шлангам, и промахнулась; пуля лязгнула по металлу и рикошетом полетела через озеро.
— Мамочка! — опять выкрикнула Рен, и последнее, что увидела через щель закрывающегося люка, — свою мать, кричащую ей вслед.
Селедка протолкнул пленницу сквозь дверной проем в рулевую рубку, напичканную электроникой, и одной рукой начал манипулировать приборами управления, а другой продолжал держать пистолет на уровне ее головы. Рен почувствовала, как пиявка зашевелилась.
— Пожалуйста, — взмолилась она. Пол накренился. Рен увидела огоньки на склоне холма. — Помогите! — вырвалось у нее.
В иллюминаторы уже бились волны, на мгновение мелькнула луна, дрожащая и призрачная в омытом водой стекле. Затем все исчезло, по-другому загудели двигатели, и Рен подумала: «Мы погрузились под воду! Теперь я никогда не попаду домой!» Что-то повернулось у нее в желудке, и девочка потеряла сознание.
Эстер бежала вдоль берега, стреляя из револьвера по пиявке, пока ее покатая спина не исчезла в белой пене. Ей не оставалось ничего, как снова и снова бесцельно выкрикивать имя дочери охрипшим голосом над пустынным озером, с поверхности которого уже пропали последние пузыри и волны, поднятые погружением «Аутоликуса».
В наступившей тишине постепенно стали нарастать другие звуки: лай собак, крики людей. Склон холма испещрили огоньки фонарей и факелов. Мистер Смью, запыхавшись, выскочил из кустов утесника, потрясая над головой древней охотничьей винтовкой, раза в два выше его самого, и закричал:
— Где эти подводные демоны? Сейчас я им покажу!
На берегу собиралось все больше народу. Эстер шла сквозь толпу, только пожимая плечами в ответ на вопросы и сочувственные жесты.
— Миссис Нэтсуорти, вы не ранены?
— Мы слышали выстрелы!
— А где Пропащие Мальчишки?
На мелководье два мертвых тела с тихим плеском покачивались на легких волнах, а в озеро тянулись две длинные красные полосы. Коул опустился на колено возле одного из них и произнес с грустью и недоумением:
— Гаргл!
В воздухе витали едкие запахи порохового дыма и выхлопных газов.
Подбежал Том, крутя во все стороны головой и видя лишь брошенную на гальке сумку, с которой его дочь ушла из дома.
— Где Рен? — спросил он жену. — Что здесь произошло?
Эстер, не говоря ни слова, отвернулась. Наконец к нему подошла Фрейя Расмуссен, взяла за руки и сказала:
— О, Том, им удалось уйти от погони, и, боюсь, они увезли Рен с собой.
Глава 8
В ПЛЕНУ
— Папа, у мамы странное лицо. — Я знаю, дочка.
— А почему у мамы такое лицо?
— Потому что ее поранил плохой дядя, когда она была совсем маленькой.
— Ей было больно?
— Конечно. Рана болела очень сильно и долго, но теперь все прошло.
— А плохой дядя придет?
— Нет, Рен, не придет. Он давным-давно умер. В нашем городе, Анкоридже-Винляндском, нет плохих дядей, потому мы здесь и живем. Здесь мы в безопасности, потому что никто не знает про нас и никто нас не обидит, ни один голодный город не доберется сюда и не проглотит нас. Мы всегда будем жить вместе, потому что вместе нам хорошо и спокойно — маме, папе и Рен.
Голоса детства звучали в голове, пока она медленно приходила в сознание. Рен лежала на полу крошечной каюты, в которой ничего не было, кроме металлического умывальника и металлического унитаза. От унитаза сильно пахло какой-то дезинфицирующей химией. На потолке тускло горела синяя лампочка в металлической сетке. Стены и пол чуть вибрировали. Работающие двигатели «Аутоликуса» наполняли комнату глухим стуком и шипением, время от времени слышалось поскрипывание и кряхтение в результате, как догадалась Рен, давления воды на обшивку.
«Ну и ну, плохие дяди все-таки заявились в Анкоридж-Винляндский, — думала она, — заполучили что хотели и улизнули, а я им помогла. Вопрос только в том, что они теперь со мной сделают?»
Папа в свое время тоже попадался в лапы Пропащих Мальчишек, но все закончилось благополучно, он вернулся в Анкоридж и женился на маме. Значит, для Рен тоже не все потеряно, не так ли? Но, подумав о папе, потом о маме, она вспомнила, что сделала ее мать, и от этого воспоминания стало жутко и тошно. В голове то и дело звучал глухой шлепок, с каким пуля ударила в лоб Гаргла.
Рен понятия не имела, сколько времени безвольно провалялась на полу, дрожа и хныча от ужаса и безысходности. Наконец боль в теле от лежания на твердом полу стала настолько ощутимой, что она заставила себя подняться. «Возьми себя в руки, Рен!» — сердито приказала самой себе.
Вся одежда спереди покрылась сухой коричневой коркой, похожей на пролитый гуляш. Она открыла кран умывальника и с помощью тонкой струйки воды попыталась очистить одежду; потом, как сумела, вымыла лицо и волосы.
Прошло еще довольно много времени, прежде чем в замочной скважине заскрежетал ключ и дверь отворилась. Вошел Селедка и посмотрел на нее. Он по-прежнему держал в руке пистолет. В голубом свете лампочки его лицо казалось бледным и суровым, словно вырезанным из кости.
— Я не виновата, — первой заговорила Рен.
— Заткнись, — оборвал ее Селедка. Голос у него тоже звучал сурово. — Убить тебя мало.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.