Год обмана

Через минуту примерно после того, как убежал этот папаша, где-то в квартире затопали быстрые шаги, и на пороге кухни появился заспанный карапуз. Он стоял, покачиваясь, напротив меня и тер лицо пухлыми кулачками.

– Ты кто? – наконец сказал он, зевнув розовым ртом.

– Я Миша. А ты кто?

– Это я Миша. А ты кто-то чужой.

– Я скоро уйду.

– Хорошо, – сказал он. – А где папа?

– Вышел за сигаретами. Сейчас придет. Сколько тебе лет, Миша?

– Пять. А тебе?

– Мне двадцать три.

– Ты уже взрослый. – Он опять зевнул и задрожал, как котенок.

– Надо штаны надеть, – сказал я. – Где ты их снял?

– Марина сняла. Она всегда меня усыпляет.

– Сейчас она тоже придет. Хочешь чаю?

– С сахаром, – твердо сказал он.

Выпив не отрываясь целую кружку, он с интересом посмотрел на меня.

– Знаешь, почему у тебя борода?

– Почему?

– Потому что ты много рыбы ел. Косточки в горле застряли, а потом на лице вылезли.

– Ты думаешь?

– Конечно. У папы тоже всегда так.

Я решил поддержать беседу.

– А ты гречневую кашу любишь?

– С молоком не люблю, – ответил малыш. – Только с сахаром.

– А знаешь, из чего ее делают?

– Нет.

– Ее делают из греков. Ловят их маленькими, пока не подросли, и делают из них кашу.

– А кто такие греки? – спросил он.

Я понял, что проиграл.

– Два—ноль в твою пользу, Михаил. Но штаны все-таки надо найти.

Он спрыгнул с табурета и прошлепал из кухни. Через минуту вернулся по-прежнему без штанов, зато принес большую конструкцию, построенную из «Лего».

– Что это за мавзолей у тебя?

– Это дом.

– А кто в нем живет?

Он высыпал на пол штук пять или шесть пластиковых фигурок.

– Солдатики, – сказал я. – Тогда это у тебя не дом, а казарма.

– Это Геракл и Геркулес, – возразил он. – Они не солдатики, а сильняки. Как Шварценеггер.

В эту минуту появилась Марина. Волосы у нее были растрепаны. Одной рукой она застегивала халат, другой прикрывала ворот у горла.

– Мы тебя разбудили? – быстро сказала она. – Пойдем, не мешай нашему гостю. Где твои штаны?

– Это не гость, а Миша, – громко сказал малыш. – Я хочу с ним играть.

– Ты не беспокойся, – улыбнулся я ей. – Мы тут управимся. Иди, иди, а то скоро отец придет.

Она внимательно посмотрела на меня и медленно улыбнулась. За ее спиной мелькнуло красное лицо этого Сергея. Он тоже заглянул в кухню, а потом заперся в ванной. Марина все улыбалась, не отводя от меня взгляда, и молчала.

– Не беспокойся, – повторил я. – У меня с детьми хорошо получается.

На следующий день я решил больше не выпускать инициативы из своих рук. Взялся за бизнес, так надо вести его по-настоящему. «Учиться, учиться и учиться», – как завещал великий вождь. Педагогика – вещь серьезная. Требует глубокого научно-методического подхода.

– Сегодня учимся бухать, – сказал я своему воспитаннику, снова оторвав его от компьютера. – Чего ты там все время делаешь?

– Так, ерунду одну, – отозвался он. – А «бухать» я уже умею.

– Нет, – протянул я и загадочно улыбнулся. – Пару раз напиться на какой-нибудь наркоманской вечеринке – это не значит «бухать». С этого дня у тебя начинается новая жизнь. Радуйся, ты попал в руки профессионала. Я чемпион Москвы в полутяжелом весе.

– А почему не в тяжелом?

– Я над этим работаю. Но среди полутяжей мне равных нет.

– Хорошо, – сказал он с улыбкой. – Когда начнем?

– Сперва нужно пройти теоретическую подготовку.

– Да? Это как?

– Нужно ознакомиться с правилами для главбухов.

– Главбухи-то здесь при чем?

– Те, кто бухают не по науке, – это просто любители. Махровая самодеятельность. Главбухи, мой дорогой, – это уже элита.

– Понятно, – снова улыбнулся он.

– Правило номер один: бухать так бухать. Нельзя стать настоящим главбухом, если у тебя остаются сомнения. Главное, чтобы в сердце было искреннее желание стать маленьким пьяным поросенком. Воля здесь ни при чем. Надо по-настоящему захотеть. Тогда у тебя, может быть, получится. Сейчас настоящих мастеров почти уже не осталось – одни любители. Но я тебя научу.

Пацан мой улыбался до ушей, но молчал.

– Правило номер два: главбух должен быть художником. Без поэтического отношения к делу ничего не выходит. Ты любишь море?

– Да.

– Думай о нем, когда пьешь.

– Меня укачает.

– Тогда думай о женщине.

– О Марине?

– О ком хочешь. Лишь бы это была поэзия. Какие стихи тебе нравятся?

– Есенин.

– Отлично. Он тоже бухал. Надо распределить выпивку по поэтам. Есенин – пусть будет водка.

– Лучше рябиновая настойка.

– Молодец. Кто еще?

– Пушкин.

– Это шампанское. Еще?

– Байрон.

– Я не читал. Сам придумай.

– Наверное, коньяк...

– Ты должен быть уверен.

– Да, точно коньяк.

– У нас еще остались вина. Сначала красное.

Он ответил не сразу.

– Может, Блок?..

– Откуда мне знать?

– Нет, Блок – это белое вино.

– А кто тогда красное? – спросил я.

– Франсуа Вийон... – Он опять подумал. – Да, точно! Франсуа Вийон.

– Венгр?

– Нет, француз. Его повесили за воровство и разбой.

– Хороший поэт. Дашь потом почитать. Кто у нас будет отвечать за портвейны?

– Я не знаю. Я портвейн не пил.

– Значит, есть пробелы. Ладно, будем ликвидировать. Вот тебе и домашнее задание. Сегодня – портвейн, а завтра ныряй в папины книжки.

– У него нет стихов.

– Ну, сходи в библиотеку. В общем, на этом пока все. Всякие виски-шмиски оставим на другое занятие. Нельзя мешать все в одну кучу.

– Больше нет правил? – разочарованно спросил он.

– Еще как минимум два. Но вначале контрольный вопрос. Кто был самый верный ленинец, на которого всем нам надо равняться?

Его лицо выразило сильное удивление. Потом он задумался и, наконец, улыбнулся.

– Бухарин?

– Пять баллов. Начинаешь улавливать суть. Следующее правило гласит: никогда не забывай про бух– учет. Если ты перестал считать, ты уже не главбух, а просто бухарик. Надо всегда знать, сколько уже выпито. В этом случае ты способен мыслить стратегически и верно распределять остающиеся ресурсы. Это понятно?

– Как божий день.

– И наконец, золотое правило главбухов. Не блевать. Ни при каких обстоятельствах. Это унижает человеческое достоинство.

Обговорив с ним еще кое-какие детали, я сел на телефон и стал искать подходящую пьянку.

Вариантов, как всегда, было много. Две свадьбы, один мальчишник, встреча бывших одноклассников, презентация в туристической фирме, девичник и несколько попоек без всякого повода. Все это было хорошо, но не хватало стиля. Требовалось внутреннее напряжение всей композиции.

Наконец я наткнулся на то, что искал. Пару месяцев назад четверых знакомых ребят выперли из института. Что-то они там напились и набедокурили. Сегодня их всех провожали в армию. Это было как раз то, что надо. Сдержанное мужское горе и проникновенное сочувствие товарищей.

Когда мы вошли, все посмотрели на нас с неодобрением.

Я представил своего ученика и вынул из пакета три бутылки водки «Финляндия».

Лица сидевших просветлели.

Вслед за этим Сережа достал из своей сумки большую упаковку пива «Карлсберг».

Глаза присутствующих затеплились уважением.

Наконец я сообщил, что в машине еще пять таких упаковок, и со всех сторон к нам потянулись крепкие мужские руки.

Поприветствовав всех собравшихся, мы получили место в углу дивана. Я пододвинул к себе початую бутылку водки, и началась практическая часть нашего занятия.

За столом обсуждалась проблема – как откосить. Двое призывников были уже настолько пьяны, что не принимали участия в дискуссии. Однако двое других живо прислушивались к советам бывалых людей. Громче всех выступал один неизвестный мне в стельку пьяный дембель. Он только что вернулся на гражданку и по привычке считал, что все должны его слушать. Армия портит людей, вселяя в них необоснованные иллюзии.