Конан – изменник

Браго широко улыбнулся, выставив крупные желтые зубы.

— Да, городишко был до краев полон добычи. Высокомерные задавалы. Вздумали нам перечить. — Он схватил по очереди Гундольфа и Конана за запястья, сжав ладонью протянутые к нему руки, в манере легионеров, однако не потрудился представить им своего адъютанта. — Если ты хочешь вволю взять добычи, иди лучше в мой отряд. — Он подмигнул Гундольфу: — И ты, старик, если тебе станет тяжело таскать твое знамя с секирой.

— Благое пожелание, Браго. — Гундольф поглядел на дворцовый двор. — Большинство предводителей, кажется, в сборе. Вон Виллеза, — он указал на приземистого зингарца, стоявшего возле главного фонтана. — А там подошел Аки Вадсай. — Последний был стройный черный всадник на благородном жеребце пустыни.

Браго поглядел на него и недовольно кивнул:

— Ясное дело, они, как и я, ужасно торопятся запустить пальцы в золотишко. — Он погладил свои висячие усы большим и указательным пальцами. — В этой дикой провинции не много можно прибрать к рукам, а что до добычи, которую посулил нам Ивор, так ее еще ждать и ждать.

— Хорошо, что все мы наблюдаем за разгрузкой, а то вдруг наш работодатель попытается что-нибудь утаить. — Гундольф подошел к дворцовым воротам. Конан занял свое место за его левым локтем. Браго и его спутник последовали за ними.

Неподалеку от дворцового крыльца стражники очистили место от городских зевак. Там мулы были освобождены от своих переметных сум и седла были сняты с их натруженных спин. Возчики и квартирмейстеры бегали между сгруженных на землю корзин и тюков. Суетились все, кроме одетого в серое человека. Его охраняли четыре вооруженных телохранителя. Несомненно, то была важная персона.

Это был низкорослый, но крепко сбитый, толстошеий человек с довольно приятным, гладко выбритым лицом. Его взор, казалось, преисполнен достоинства. Он был по меньшей мере на три десятка лет старше, чем Конан. Копна темных вьющихся волос покрывала его голову. Головного убора у него не было. Под плащом он носил легкую кольчугу тонкой работы, бархатные штаны и дорожные сапоги. Насколько можно было разглядеть, оружия у него тоже не было.

— Принц Ивор, — сказал Гундольф, останавливаясь на почтительном расстоянии. — Нам следует подождать, пока он соизволит позвать нас.

Принц исследовал один из коробов. Он снял покрывало и вынул оттуда продолговатый пакет, завернутый в покрывало. Один из его телохранителей снял упаковку. Теперь он держал, подняв над головой, меч в ножнах.

Принц извлек меч из ножен. Конан видел, что клинок имел только одно лезвие. Слегка изогнутый, он был остро заточен на конце. Оружие не было ничем украшено. Рукоять с медным кольцом была обмотана ремешками. Легкое оружие, и для того, чтобы пользоваться им, не требуется большого искусства, однако оно превосходно подходит для того, чтобы вооружить человека, не слишком сведущего в фехтовании. В коробе лежали двадцать или более того подобных же свертков, а всего таких коробов было несколько дюжин.

Принц взял меч в руку и взмахнул им в воздухе — для пробы. Затем он задумчиво смерил взглядом толпу людей, собравшихся во дворе.

Вслед за тем принц решительно поднял голову. Он покинул своих спутников и сделал дюжину шагов по каменным плитам. У фонтана он легко вскочил на широкий край ограждения. Теперь он был выше стоящих вокруг людей примерно на высоту половины человеческого роста.

— Народ Тантизиума! — вскричал он. Его голос перекрыл все остальные звуки, и наступила тишина. — Народ мой! Слушайте меня!

Тысяча голов повернулась в его сторону. Телохранители поспешно занимали места вокруг фонтана.

— Друзья мои и сограждане! — Он поднял меч вверх. — Товарищи по несчастью, страждущие под тиранией этого негодяя Страбонуса! Слушайте же меня!

Теперь он завладел вниманием каждого из собравшихся. Если не считать тихого фырканья животных, во дворе царила полная тишина.

— Друзья мои, долго мы страдали вместе. И вместе мы решили собраться для того, чтобы начать наше опасное дело. Жадные руки королевской власти запятнаны кровью. — Он поднял вверх свободную руку, скрючив пальцы, будто алчные когти, повернул ее тыльной стороной вверх, а затем опустил вниз. — Мы закрыли наши границы и призвали многих отважных наших союзников. — Его взгляд скользнул по предводителям наемных отрядов. — Не безрассудными были наши шаги. Мы хорошо обдумали, как защитить свободу и национальную независимость нашей страны. Что у нас есть? Мудрость и терпение земли. Мы как крестьяне, возделывающие новое поле, которое будет нас кормить и принесет нам богатство. Мы знали, что почва изобилует камнями, что путь наш опасен, что пахоте будут мешать. — Он нетерпеливо встряхнулся, будто желая сбросить с себя невидимое ярмо. — Теперь же, по сравнению с тысячами несправедливостей Страбонуса — бесчисленными налогами, чудовищно завышенными, нападениями его солдат на наших мужчин и женщин, его преследованиями моего отца, его постоянными попытками унизить честь и достоинство нашего отечества, — по сравнению со всем этим легкой становится пахота на поле мятежа. И даже в те времена, когда наше будущее было темно и неопределенно, когда на ноги наших стремлений были подвешены тяжелые грузы, когда нам предстояла жестокая борьба, — мы все равно шли вперед, поддерживаемые одной лишь мечтой о независимости.

И вот теперь, друзья мои, цель наших стремлений приблизилась. Она ближе, чем когда бы то ни было. Сегодня мы получили не только материальную помощь. Пришло также прорицание! Настоящая, истинная гарантия нашего успеха!

Владыка самого могущественного государства в мире, король Илдиз Туранский, наш восточный сосед, прислал помощь для поддержки нашего дела. Ему было дано предвидеть наш грядущий триумф в кипящих волнах нашего восстания против кофийской тирании. Уже несколько месяцев назад он обещал свою помощь нашему посланнику. Он направил гарантии и письменное признание нашего молодого государства, заверенное его собственной личной печатью.

Долго задавались мы вопросом: какую же форму примет его помощь? Пришлет ли он нам золото? Или же это будут солдаты, которые помогут нам в нашей освободительной войне? Или же это будут мудрые военные советники? Ибо велики богатства Турана, но еще больше власть государственных и военных мужей.

И вот, друзья мои, сегодня мы узнали, какую же помощь нам хотят оказать. Не отряды и не советники — нечто во много раз большее и во много раз долговечнее, чем преходящая человеческая плоть! И не золото, о нет! Нет, нечто более ценное, чем золото.

Ни один голос не раздался, когда принц сделал паузу.

Ивор яростно взметнул меч в воздух.

— Сталь! Илдиз прислал нам сталь! — Торжествующий крик принца отразился от дворцовых стен. — Ибо наш союзник с его даром предвидения хорошо знает, что поле гражданской войны может быть распахано только острой, как бритва, сталью! Только сталью! — Ивор ударил мечом по деревянному завитку статуи, украшавшей фонтан. — Только сталью мы сможем снять богатый урожай голов наших врагов, которые стоят между нами и нашей национальной честью.

Илдиз призывает вас всех к оружию, и я тоже требую от всех вас: беритесь за оружие и сражайтесь за то, что вам дорого! Пусть каждый мужчина, способный держать меч, готовится защищать наше возлюбленное отечество, если кровавые лапы шакалов короля попытаются хоть еще один раз наложить на нас рабские цепи. Но еще лучше внести разлад в их собственные ряды, в сердце столицы Страбонуса! Для этой цели я хочу основать гражданскую самооборону…

Конан разглядывал собравшихся и видел их восторженные лица. Землевладельцы, крестьяне, горожане, торговцы, ремесленники, подмастерья, конюхи и слуги — все они смотрели на Ивора и следили глазами за его театральными жестами. Когда во время своей речи Ивор достигал особого воодушевления, в их глазах вспыхивал свет, который был ярче, чем отблеск заходящего солнца, сияющего за спиной у принца.

Предводители отрядов наемников реагировали далеко не так восторженно. Конан видел, как Гундольф хмурит лоб. Слышал, как зингарец Виллеза тихо выругался. Браго и черный всадник пустыни Аки Вадсай стояли рядом, и лица их хранили скептическое выражение. Однако видел Конан и целую компанию офицеров и туранских дворян, которые внимательно наблюдали за реакцией наемников, стоя на дворцовом крыльце.