Страница 45 из 47
— Всегда, когда сижу здесь и занимаюсь.
— Не этот ли звук вы, товарищ Иваницкий, принимали за стук молотка сапожника?
— Пожалуй, что этот, — печальным тоном подтвердил Иваницкий.
— Вот вам еще доказательство! Говорить больше не о чем. Улики неопровержимые! Вы арестованы.
XIV. КОЗЫ-СЛЕДОПЫТЫ
На другой день в газете в отделе происшествий появилось следующее сообщение:
«Полуразрушенный дом, занимаемый гражданином Стручковым, обвалился. Из-под развалин извлечен обезображенный труп хозяина, принимавшего участие в похищении клада, найденного накануне археологом при раскопках. В окоченевших руках трупа крепко зажат один из похищенных ларцов, набитый ценностями. В кармане — похищенный у археолога план, в котором было указано место нахождения клада. Ларец тут же был опечатан. Другой похищенный ларец еще не найден».
Одновременно сообщалось, что арестован подозреваемый в соучастии в похищении студент Лобанов, который долгое время жил в катакомбах. Производится следствие.
Следующее сообщение гласило:
«Кассир мыловаренного завода Хлопов скрылся. Обнаружена значительная растрата. При обыске на квартире у него найдена записка к жене такого содержания: «Если я исчезну и растрата не будет пополнена, значит, надежда на клад меня обманула и я покончил с собой». Очевидно, эта записка оставлена со специальной целью замести следы и выиграть время, чтобы успеть подальше уехать».
Лобанов безнадежно пытался разорвать сеть захлестнувших его улик и все более раздражался.
— Все, что я знаю, я рассказал! — воскликнул он. — Мне надо готовиться к зачету, а у меня отнимают время всякими расспросами! Ни в чем я не повинен! Никакой шкатулки не видал! В жизни своей не видел никакого Стручкова! Вот и все! Баста!
Когда вывели Лобанова, в комнату вошел рабкор Кондов.
— Товарищ следователь! У вас все разговоры о Стручкове, даже в приемной слышишь. Его хоронить собираются, а я привел его живого.
Следователь рассердился:
— Что вы мне, товарищ, чепуху рассказываете! У меня спешные… — Слова замерли у него на губах: в раскрытую дверь входил живой Стручков. Правда, он больше был похож на мертвеца — бледный, в лохмотьях.
— Как вы его нашли? — спросил следователь Кондова.
— А я с козами заместо собак пошел, С его козами. Отвязал, а они меня и привели в Кобылий овраг, прямехонько под кусточек, где он лежал да размышлял, что ему делать. Он даже обрадовался, когда меня увидел.
Показания Стручкова были еще более нелепы, чем его появление.
Виновным в похищении клада он себя не признавал, хотя сказал, что половина клада у него.
Стручков рассказал удивительную историю о том, как безуспешно спасался от настойчивых преследований клада, пока тот не свалился к нему прямо в руки. Тогда он счел дальнейшее сопротивление бесполезным и принял клад, тем более что бандит не пришел в назначенное место, чтобы избавить его от тяжелой обузы. Узнав, что дом обрушился, а самого его считают мертвым, Стручков хотел было скрыться подальше с кладом, но не смог себя пересилить.
— Не лежало мое сердце к этому беспокойству.
Следователь сперва записывал показания Стручкова, но скоро бросил это бесплодное занятие.
— Идите-ка лучше отдохните, а после поговорим.
— Нет! Пожалуйста, сейчас! Потом — опять мучиться! Я сколько времени мучился! Особенно под кустом этим! А ночи-то теперь, сами знаете, холодные. Спасибо, вот Кондов меня надоумил, сюда привел. Избавьте меня от этого проклятого клада, чтобы он ко мне больше никогда не возвращался!
XV. КЛАД РАЗВЕНЧАН
Комиссия, выехавшая в Кобылий овраг, выкопала из-под пресловутого куста зарытый Стручковым второй ларец. Можно уже было ознакомиться с содержимым, но в этот момент следователю сообщили, что его ожидает гражданин, требующий, чтобы с него немедленно сняли показания по делу Лобанова и Стручкова.
— Какие там еще показания! Дело Лобанова прекращается, а Стручкову, очевидно, надо лечиться от пережитых потрясений, — проворчал следователь.
— Надеюсь, мое заявление по этому делу будет последним, — добродушно прошамкал старый актер Залетаев, с плутоватой улыбкой входя в комнату. — Товарищ следователь, не отсылайте остальных, а особливо товарища Иваницкого. Мое заявление такого рода, что чем больше свидетелей, тем лучше, — сказал он, усевшись поудобнее и приготовившись к повествованию.
— Я буду краток. Шум, поднятый вокруг клада, сперва меня забавлял, а потом начал внушать опасения, когда столько людей оказались запутанными в это дело. Я чувствую, что главный преступник — это я.
— Вы, кажется, хотели быть кратким? — намекнул следователь.
— Да, да, голубчик… То есть виноват, товарищ следователь. Итак, было бы вам известно, что три года назад, когда собес еще не наделил меня жилплощадью, я как человек, не утративший еще былой предприимчивости, поселился там на кладбище, где вы обнаружили жилище студента Лобанова. Да-с. Может быть, вы обратили внимание на сложенную там кирпичную печурку, которой, без сомнения, пользовался и студент? Так вот она сложена этими самыми руками. Теперь — насчет клада. Этот клад, собственно говоря, принадлежит мне.
— Вы хотите оспаривать клад у государства?
— Оспаривать не собираюсь, да и не придется. Я могу вам перечислить все вещи, в них находящиеся. Все это я спрятал там в подземелье.
— Предположим, что это и так, — сказал следователь, — но в таком случае возникают три вопроса: во-первых, как вы могли подделать план так искусно, что ввели в заблуждение даже археолога, исчислявшего его возраст тремя столетиями, во-вторых, считаете ли вы, что можно признать вашей собственностью такое большое количество драгоценных и редких вещей, и, в-третьих, откуда вы могли достать такие ценности?
— Извольте, отвечу. Плана я не составлял. Он, очевидно, подлинный. Я согласен с товарищем Ива-ницким, что там о кладе и не упоминается. Только я не согласен в толковании окончания слова «клад»… Скорее всего это было слово «кладбище», а вовсе не «кладка». Документ этот — просто план подземелья под кладбищем… Так я понимаю. На второй и третий вопросы, товарищ следователь, я отвечу, когда вы в присутствии экспертов, а таковые тут налицо, вскроете и проверите по моей описи содержимое ларцов.
— В самом деле, не мешало бы это сделать, — заметил Иваницкий.
После вскрытия ларцов составили акт и передали их вместе с вещами Залетаеву…
В обоих ларцах находились бутафорские предметы: посуда из олова, жести и дерева…
В тот же день в трупе, извлеченном из развалин стручковского дома, по ревматическим узлам на руках опознали кассира Хлопова…
XVI. НАСТОЯЩАЯ ЖИЛПЛОЩАДЬ
Узнав, что с разрешения Иваницкого он может снова временно занять свой мавзолей, студент забрал книжки — и помчался «домой».
Теперь уже открыто он поселился в прежнем помещении, обязавшись охранять кладбищенские входы.
Охрана была безусловно необходима. Десятки претендентов на занятие стручковских развалин и кладбищенских катакомб, подгоняемые не остывшей еще надеждой найти настоящий клад, расположились лагерем между развалинами и кладбищем.
Но не только незадачливые искатели сокровищ составляли контингент этого лагеря. Были среди них и люди, нуждавшиеся в жилплощади. «Опыт» Лобанова вызвал желающих подражать ему.
Через несколько дней после возвращения Лобанова в его «апартаменты» вошел участковый.
— Выезжайте!
Лобанов с видом радушного хозяина пригласил гостя сесть на чурбак.
— Вам не известно, что я живу здесь на законном основании? — улыбаясь, мягко сказал он.
— Коли так, — согласился участковый, — вы все равно, что домовладелец, обязаны в трехдневный срок завести дворника, чтобы он содержал дорожки в порядке. А вас налогом обложат.