Безумие стали

– Пусти, – буркнула Эния.

– Мне совсем не тяжело, ты легка как пушинка.

– Я пойду сама!

– Маленькая леди, ты устала. Я удивлен, как вообще продержалась так долго. Отдохни, скоро мы дойдем до входа в коридор.

Эния надула губы и отвернулась. Дал бы ей поспать, она сама бы пошла. Хотя, в объятиях принца чувствуешь себя так защищено! Ладно, пусть несет, но это не значит, что она простила его за хитрость. Эния покосилась на цвирга. Заметив её взгляд, Аш-Гир улыбнулся и подмигнул. Где-то зафыркал Чара.

– Смотри-ка, раньше меня нашел, – сказал цвирг, догнав ирбиса. – На то и любимец Хозяйки.

Стена здесь отличалась от остального тоннеля. Серые линии сталкивались и переплетались в причудливый узор, похожий на розу, составленную из кристаллов. Аш-Гир ослабил захват, Эния встала на неверные еще ноги и, покачнувшись, шагнула вперед. От шероховатого камня шло тепло. А ведь здесь прохладно, изо рта пар идет! Цвирг уже ощупывал стену. Эния почесала Чару за ухом, тот принюхивался к стене, словно за ней кто-то прятался. Коротышка тем временем отцепил от пояса пять крюков. Один за другим металлические костыли вошли в камень под ударами молотка, последний клин Аш-Гир долго примерял к блеклым разводом и, наконец, вбил точно в пересечение линий. Внутри горы заурчало. Цвирг прислушался и кивнул. Короткая трубка в его руках стала шестом, Аш-Гир подцепил проушиной центральный крюк. Девочка с интересом наблюдала за действиями спутника. Чего он добивается? Хочет пробурить дырку в скале? Используя шест как рычаг, цвирг примерился и резко дернул. Зазвенел высвобожденный костыль. Громко треснуло, теплый ветерок коснулся волос. Эния застыла от удивления. Камень в пределах вбитых клиньев открылся лепестками неведомого цветка. Стебель его уходил в глубь скалы – сначала узкий, тоннель всё расширялся, его стенки вспыхивали разноцветными сполохами. Ирбис фыркнул и первым бросился в странное сияние.

– Чара, стой! – крикнула Эния, но тот уже скрылся за поворотом. – Что это такое, Аш-Гир?

– Мы называем такие участки живым камнем, вы – самоцветными или золотоносными жилами. Они пролегают в горах как вены в теле, и по ним можно пройти, если знаешь, как их отворить.

– Это колдовство, да?

– Нет, просто древнее знание. Еще мой великий предок Ош-Мир открыл свойства живого камня и много лет путешествовал в толще Арских гор, составляя карту проходов. Теперь эта карта у каждого цвирга вот здесь, – сказал Аш-Гир и постучал по лбу. – Мы заучиваем её еще в детстве.

– Ничего себе! Так и в замок можно попасть?

– Конечно, на перевале Шейн есть несколько отнорков. Но сейчас мы туда не пойдем. И не хмурься. Обопрись на меня, идти осталось недолго.

Пришлось смириться с неизбежностью. Но зато тут не так страшно – света в тоннеле хватало. Стены переливались волнами, похожими на те, что питали тело инистого великана. Энии показалось, что она очутилась в другом мире, не предназначенном для людей, или даже попала в один из чертогов Хозяйки Гор. Невзрачные с виду желваки драгоценных камней разгорались внутренним светом, сквозь серую шелуху проглядывала истинная красота алмазов, изумрудов, сапфиров. Искорки пробегали по невидимым граням, точно лучик солнца касался витрины ювелира; зернышки золота желтели одуванчиками на цветочном поле. Резкий порыв ветра рванул полы шубки. Гора дышит, подумала Эния и тут услышала рычание Чары.

Тоннель обрывался темнотой, где слышалась чья-то возня. Аш-Гир догнал девочку, факел осветил проем – здесь жила выходила в подземелье. Эния выбралась наружу, цвирг последовал за ней. Сзади заскрипело, отверстие стянули серые лепестки, через мгновение стена вновь стала цельной. Девочка погладила теплый камень – на месте бывшего лаза проступало изображение розы. Так, куда убежал Чара?

Коридор заканчивался просторным залом, где хрюкали слепыши, как окрестила их Эния. С потолка свисали пряди светящегося мха, у стен стояли лохани с кормом. Проход к свинарнику преграждали два цвирга – они пытались сдержать палками ирбиса, у которого при виде упитанных хрюшек проснулся охотничий инстинкт. Чара рычал и хватал лапами шесты, охранники аккуратно отгоняли священного зверя.

– Прекратите сейчас же его тыкать! – крикнула Эния. – Он просто голодный!

Аш-Гир добавил что-то на своем языке. Завидев принца, цвирги, как показалось девочке, выдохнули с облегчением. Один убежал в темноту и вскоре вернулся с куском мяса. Чара незамедлительно набросился на угощение. Также охранник принес кожаный ремешок, Эния осторожно приблизилась к урчащему любимцу и, дождавшись, когда ирбис насытится, привязала поводок к ошейнику.

– Маленькая леди, на поверхности уже ночь, давай я провожу тебя в твою комнату.

– Слушаюсь, господин тюремщик.

Принц дернулся, словно от удара и посмотрел на неё… с досадой? А как ты хотел, коротышка? То, что ты нес меня, ничего не значит. Я пленница и буду вести себя соответствующе, решила Эния. Чара с неохотой подчинился поводку, облизываясь на хрюкающих в загонах слепышей. Вопреки ожиданиям девочки, Аш-Гир повёл наверх. По дороге они встретили трех цвирженок – девушки поклонились и так посмотрели на принца, что Эния чуть не заскрежетала зубами. Поймав себя на этом, фыркнула и одернула Чару, чтобы не принюхивался ко всяким вертихвосткам.

Путь в её комнату преграждала, в отличие от завес в коридорах, настоящая дубовая дверь с засовом. Конечно, чтобы не сбежала! Толкнув створку, Эния переступила порог и остановилась в изумлении. Меньше всего она ожидала увидеть в подземельях настоящее окно, а за ним ночной пейзаж. Луна освещала неверным светом горные пики, искрились снежные шапки, а далеко внизу перемигивались огоньками дома в долине. Я на стене родного замка, почудилось на мгновение девочке, но наваждение рассеялось, и она горько вздохнула. На столе зеленел набитый колдовским мхом стеклянный шар, рядом стояла тарелка с жареным мясом и овощами, у стены примостилась кровать с долгожданной периной. Везде чистенько, ни пылинки – комнату подготовили к приходу гостьи. Может даже те самые цвирженки, которых мы повстречали, подумала Эния с неожиданным злорадством. Сзади кто-то кашлянул. Девочка быстро обернулась.

– Долго же вы гуляете, маленькая леди, – сказал сидящий в кресле Зон-Дар. – Как вам наши пещеры?

– Лучше, чем я представляла. Ваш сын показал мне много интересного. Очень много.

– Что-то случилось?

– Отец, инистый великан проснулся.

– Что?! Как это произошло?

– После озера мы спустились в колыбель…

Аш-Гир поведал о причине пробуждения гиганта, изложив всё таким образом, что девочка осталась в стороне, а злосчастный факел будто вывалился из его руки. Еле дождавшись, когда он закончит рассказывать об их бегстве и возвращении через гору, Эния притопнула ножкой и выпалила:

– Неправда! Это я виновата! Я! Факел выскочил у меня и, как назло, на ногу этому чудищу.

– Нет, это моя вина! – возразил Аш-Гир. – Я забыл тебя предупредить, мне и нести наказание.

– Успокойтесь, – сказал Зон-Дар. – Уже ничего не вернешь и не поправишь. Ваш факел направляла судьба, в том, что случилось, не виноват никто.

– Как это? – спросила Эния; Аш-Гир промолчал, но вид у него был не менее удивленный.

– Когда наш великий предок Ош-Мир увел свой народ под землю, великаны выходили из колыбели чуть ли не каждый день, – задумчиво произнес Зон-Дар. – Хозяйка Гор напитывала их тела силой воды и камня, а великий Одр наполнял вены жаром недр. Тогда шла страшная война, гиганты крушили мерзостных дейноров тысячами, погибали сотнями, но битву с ящерами выиграли. Как тогда ликовал наш народ! Ош-Мир Кобольд выложил в честь победы красивейшую мозаику. Великанов осталось немного, они жили у Арского хребта, пока не начало теплеть, а затем ушли на север, чтобы упокоится среди вечной мерзлоты Льдистых гор. Одр подарил героям покой при жизни, но теперь последний из них покинул колыбель, чтобы разбудить остальных. Не думал я, что доживу до этого.

– Я ничего не поняла, – сказала Эния. – Что это значит?