По эскалатору вниз

Свен вряд ли заметил Йогена, стоящего во дворе. Он увлеченно болтал с мужчиной, который сидел за рулем.

Йоген зашел в медчасть, но сестра Мария была в этот день выходная.

В понедельник Йогена вызвали с занятий к господину Шаумелю.

Воспитатель сидел за письменным столом. Он посмотрел на Йогена без всякого выражения и, как только тот приблизился к столу, с ходу сунул ему под нос газету, ткнул пальцем в определенное место и тихо произнес:

— Прочти-ка мне вот здесь! — Голос его был очень спокоен.

Йоген взял газету, почувствовал, как пальцы его задрожали, долго искал нужную строку.

— Читай же! — повторил господин Шаумель.

Йоген беспомощно взглянул на него.

— Читай, тебе сказано!

Йоген сглотнул слюну:

— «Злая шутка подростков. В субботу вечером около 19.00 двое подростков примерно четырнадцати лет учинили подлую выходку. Пятилетняя Элька К. играла в садово-огородном товариществе «Солнечный луч» с двухмесячным щенком, когда двое неизвестных парней набросились на нее, отняли собаку и скрылись. По описаниям маленькой девочки и одной женщины, которая наблюдала инцидент со своего участка, подозреваются двое подростков, один из которых блондин, а другой брюнет. Более точные описания внешности отсутствуют. Отец маленькой Эльки подал заявление на неизвестных. Не видел ли кто-нибудь двух подростков с таксой в указанное время? Не найден ли бездомный щенок? Тому, кто может дать ценные сведения, содействующие нахождению и возврату собаки, ее владельцем обещано вознаграждение».

— Довольно.

Господин Шаумель встал, подошел вплотную к Йогену, который, отложив газету, уставился в пол, не смея поднять глаз.

— Ах вы негодяи! — сказал господин Шаумель тихо. — Мерзкие негодяи!

И потом он ударил Йогена, он бил его обеими руками — ни слова не говорил, только бил. Но вдруг остановился, словно испугавшись. Рука, уже занесенная для удара, замерла, он опустился и снова тихим голосом сказал:

— Переодевайся, я звонил в редакцию и узнал адрес хозяина. Мы отвезем ему собаку обратно. Прямо сейчас.

В пути господин Шаумель не проронил ни слова. Только поглаживал собачку, прикорнувшую у него на руках, и, казалось, вовсе не замечал Йогена, который шел рядом.

Был момент, когда Йоген хотел что-то сказать, но не решился.

Они вошли в подъезд многоквартирного дома, поднялись на второй этаж, и господин Шаумель позвонил. Открыла женщина, и в тот же миг мимо нее с радостным криком «Пукки!» протиснулась маленькая девочка. Она схватила щенка, прижала его к себе так, что он даже слегка пискнул, и быстро скрылась в глубине квартиры, ни разу не оглянувшись на мужчину с подростком.

— Рад, что могу возвратить вам собаку, — сказал господин Шаумель. — Сожалею о случившемся. Мы разрешили нашим воспитанникам выход в город. Понимаете, ребятам рано или поздно придется привыкать жить среди людей самостоятельно. Но, очевидно, мы переоценили наших молодчиков. А вот этот конкретно вообще больше не получит разрешения на выход ни под каким видом.

— Может, зайдете? — спросила женщина. Йоген видел лишь оборку на ее платье и тапочки.

— Нет, нам надо сразу же вернуться, — ответил господин Шаумель. — Просто я жду, не соблаговолит ли этот молодой человек что-нибудь вам сказать.

— Мне… мне жаль, — сказал Йоген еле слышно. — Простите.

— И как это тебе только в голову пришло? — спросила женщина. — Никогда бы не подумала, что ты на подобные вещи способен. С виду такой симпатичный — и вдруг…

— Мне жаль, — повторил Йоген.

— Увы, большего от него ожидать не приходится, — вставил господин Шаумель. — Ваш муж заявил в полицию на неизвестное лицо. Безусловно, я не вправе вмешиваться, но, может, вашему мужу стоить взять это заявление назад. Какой в нем теперь смысл? Сами понимаете, парень и так находится на воспитании под общественным контролем. Ну что еще можно для него придумать?

— Пукки нашелся — это для нас главное, — сказала женщина. — Все остальное, знаете ли, нас совершенно не интересует. Мы, конечно, очень рассердились. Такая низость… И потом… Но когда парень перед тобой стоит вот так… Давайте забудем эту историю. Не поступай так больше, мальчик. Посмотри, разве это красиво? Такая маленькая собачка. Да еще такая кроха, как наша Элька. Надеюсь, ты и сам все понимаешь.

— Понимание — это не самая сильная его сторона, — сказал господин Шаумель. — Но, повторяю, я рад, что смог вернуть вам собаку. Славный щен. Пусть он вас только радует. До свидания.

Йоген потоптался в нерешительности после того, как господин Шаумель уже начал спускаться по лестнице, а затем выдавил:

— Передайте девочке, что мне действительно очень жаль. — Он говорил, не глядя на женщину, потом резко повернулся и почти побежал по лестнице вниз.

На полпути к интернату молчавший до этого господин Шаумель сказал:

— Я тебя сегодня побил. Это нарушение инструкции. Нам это строго запрещено. Вы в каком-то смысле находитесь под охраной государства. Я никогда не прибегаю к физическому воздействию. Не возражаю, если ты пожалуешься, — имеешь полное право. Я никого никогда не бил, даже если иногда и чесались руки, но этот случай… Я не очень высокого мнения о тебе, Йоген. Однако такого паскудства я от тебя не ожидал.

— Не буду я жаловаться, — отозвался Йоген, но господин Шаумель, если и расслышал, не счел необходимым отвечать.

Йоген колебался. Может, рассказать все, как оно было? Свена нет. Ему он повредить не мог. Из-за этого, конечно же, обратно не вернут. Сам же Йоген здесь остается, и если в личное дело еще этот случай попадет, то ему уже ничего хорошего ждать не приходится. С другой стороны — друзей не предают.

— Господин Шаумель, вообще-то я совсем ни при чем.

— Не надо! Кому ты это говоришь! Я каждую неделю читаю твои сочинения. Может, и в этой истории с собакой твоя мать виновата? Она ведь виновата в том, что ты к нам попал. Не ты сам, боже упаси! Твоя мать! Ты пишешь это каждую неделю! И здесь ты, ясное дело, ни при чем. Как мог Юрген-Йоахим Йегер сотворить нечто подобное? Все кругом виноваты, кроме тебя. Так я это знал, даже если б ты мне ничего не говорил.

Господин Катц и бровью не повел, когда встретил во дворе Йогена с воспитателем: именно по этому Йоген определил, что директор был в курсе.

— Переодевайся и на занятия!

Не успел он еще дойти до здания школы, как из окна медчасти выглянула сестра Мария и поманила к себе.

— Хорошеньких историй можно тут наслушаться! — выпалила она вместо приветствия. — Господин Катц сразу рассказал мне обо всем, и очень правильно сделал. Если бы он еще дня два выжидал, то договор на твое обучение, возможно, был бы уже подписан. Но теперь выкинь это из головы. Надеюсь, ты не считаешь, что я с чистой совестью могу ввести тебя в дом к брату? Нет, мой мальчик, этого я сделать не могу.

Она села на кровать и как-то беспомощно посмотрела на Йогена.

— Стоило только найти кого-то, кто вроде бы вызывает доверие, кому хочется что-нибудь сделать, — и вот пожалуйста! Слава богу, еще не слишком поздно. Одно тебе скажу: этим ты не только себе все испортил, но и остальным. Я теперь ученая! Кто бы ни выглядел без вины виноватым, как ты, меня уже не разжалобить. Может, это и не справедливо. Может, один из них и окажется порядочным. Как знать. Но на нем этого не написано! Отныне меня будут интересовать лишь разбитые колени, бронхиты и насморки. Хватит!.. А я-то так на тебя надеялась, так радовалась! А теперь лучше уходи!

Хорошо, что Йоген сразу же ушел. Ему незачем было видеть, как она судорожно искала носовой платок.