Наталья Гундарева

Тент тут же принесли. Даже не тент – палатку, в нее посадили Гундареву, меня, Елизавету Борисовну Ауэрбах, а около входа в палатку поставили «добровольца», который не подпускал никого из желающих фотографироваться с Гундаревой... Эту массовую сцену в «Подвиге Одессы» в тот день так и не сняли: все «службы» картины разводили руками: «А что я могу сделать?» Дальнейшая судьба съемок сложилась более удачно, но уже без меня: режиссер разочаровался во мне, в Е. Б. Ауэрбах, еще в ком-то из актеров, фильм вышел на экраны без нас. Но Гундарева, конечно же, осталась: без нее и фильма-то не было бы».

Именно в это время Гундаревой предложили две работы в телевизионных фильмах, которые стали для актрисы в каком-то смысле этапными.

Над телевизионной версией горьковских «Детей солнца» работал режиссер Леонид Пчелкин, к тому времени уже заявивший о себе серьезным и глубоким телевизионным прочтением классики («Моцарт и Сальери», «Поздняя любовь», «Кража» и другие телевизионные фильмы). Отличительной чертой почерка этого режиссера было умение не только воссоздать дух определенной эпохи. В его подлинно исследовательском восприятии произведения угадывались не просто параллели и ассоциации, но та вечность, неизменность, что по-особому высвечивает поведенческие мотивы персонажей, делая их одновременно людьми того времени и нашими современниками.

У Леонида Пчелкина с удовольствием снимались замечательные артисты – и для участия в «Детях солнца» он пригласил Иннокентия Смоктуновского, Аллу Демидову, Александра Лазарева, Евгению Симонову, Богдана Ступку, Бориса Невзорова. И Наталью Гундареву. Прежде она у Пчелкина еще не работала. Была проба в «Кражу», но, как с присущим ей юмором говорила мне Гундарева, она отказалась, потому что не могла представить себя в юбке-миди, по требованиям моды тех времен. «Я все могу: если надо – в мини-юбке пройдусь, в брюках, хоть в шортах, но в этой миди я выгляжу как комод, не могу так!..» Говорила со смехом, но и с сожалением...

Телевизионный фильм «Дети солнца» снискал большой и заслуженный успех. Очень жаль, что сегодня его не показывают, и новое поколение зрителей не может увидеть и оценить эту глубокую и современную по сей день работу. Ведь Леонид Пчелкин несколько сместил акцент по сравнению с тем «школьно-заученным», к которому мы привыкли, и поставил свой фильм о судьбе русской интеллигенции, которая, по словам Александра Блока, «любит выражать протесты». Режиссер попытался понять: отчего же эти умные, интеллигентные, занятые свои делом люди не в состоянии ничего предпринять, а лишь с горечью констатируют неблагополучие в их доме и за его стенами? Если мы дадим себе труд вспомнить эти не столь уж отдаленные от нас времена, мы поймем, насколько созвучным оказывался этот вопрос своему времени, времени на пороге перемен.

И очень точно была обозначена, как один из узнаваемых типов времени, Меланья Кирпичникова, сыгранная Натальей Гундаревой вопреки сложившимся театральным штампам, – благо интерпретация Леонида Пчелкина давала тому возможности.

Меланья у Гундаревой менее всего напоминает глупую и необразованную купчиху, досаждающую Протасову своей навязчивой любовью. Да, она необразована, она выглядит рядом с этими интеллигентами неловко, нелепо, но она искренне тянется к ним, пытаясь стать похожей, войти в их круг «на равных», чтобы ощутить себя таким же человеком – со своей духовной жизнью, со своими интересами, с потребностью найти ответы на жгучие вопросы времени...

«Дети солнца» вообще представляются произведением загадочным – действие происходит в начале 1890-х годов, а писал свою пьесу Горький в каземате Петропавловской крепости после 9 января 1905 года. Не все современники поняли, почему в это «горячее» для России время писатель обратился к событиям, далеким от современности. Это сегодня для нас вполне очевидна актуальность проблемы: трагический разрыв «детей солнца» и «детей земли», интеллигенции и народа – выбрав именно эту пьесу из обширного горьковского наследия, Леонид Пчелкин вновь продемонстрировал свое умение находить в классике жгучую современность.

Многие критики увидели в «Детях солнца» чеховские мотивы, но, кажется, никто тогда не обратил внимания на то, что впервые в истории отечественной культуры XX столетия была предпринята попытка пояснить эстетику одного писателя через эстетику другого. «Фильм не столько осуждал „детей солнца“, сколько сочувствовал и сострадал, что придавало ему скорее чеховское, чем горьковское начало, – писал В. Я. Дубровский. – ...В такой Меланье, которую воплотила Гундарева, также угадывается чеховское начало, не конфликт с интеллигентами, а жалость и сочувствие к этим людям. Подобное прочтение роли становилось художественным открытием и вместе с тем органически входило в общую концепцию фильма».

Здесь хочется немного поспорить.

Дело ведь совсем не в том, что Меланья жалеет и сочувствует, а в том, что она хочет принадлежать к этому клану, быть такой же, как они. Именно поэтому она так суетливо мечется с лукошком, полным яиц, которые необходимы Протасову для опытов. Именно поэтому пристально вглядывается в микроскоп, пытаясь вникнуть в объяснения ученого. Да и наряды ее, и спущенная на лоб челочка – свидетельства того, как тянет Кирпичникову к этим людям с их высокими потребностями и высокими духовными устремлениями. Меланья готова всеми силами поддерживать Протасова, в которого она влюбилась искренне и сильно. Она стремится во всем поддержать своего любимого, ощутив себя рядом с ним человеком – таким же, как и все остальные. И это чувство делает ее, простую и необразованную женщину, равной интеллигентам, «детям солнца»...

Почти одновременно с «Детьми солнца» Наталья Гундарева снялась еще в одной горьковской инсценировке – в многосерийном фильме режиссера В. Титова «Жизнь Клима Самгина». Четырнадцатисерийный фильм был, разумеется, совсем не таким, как спектакль Театра им. Вл. Маяковского, в котором Наталья Гундарева сыграла белошвейку Маргариту. Да и роль для нее предполагалась здесь куда более масштабная и ответственная – Марина Зотова, сектантская богородица, неистовая и страшная. Но нужно было не просто воплотить этот образ, а сыграть дорогу к нему – от юной девушки, через очаровательную негоциантку европейского толка к горящим глазам и перекошенному лицу той, что стремится подчинить послушниц своей воле...

Работа Натальи Гундаревой была оценена очень высоко не только театральными и телевизионными критиками, но и – что случается довольно редко! – литературоведами, в частности крупнейшим горьковедом Борисом Бяликом: «Еще более выразительна в исполнении Натальи Гундаревой Марина Зотова (это один из самых замечательных образов не только в произведении Горького, но, возможно, и во всей мировой литературе XX столетия)», – писал он. А Лев Аннинский удивлялся: «Какими невидимыми средствами передает Н. Гундарева в этой девочке-певунье, а теперь прижимистой купчихе ощущение гибельного бесплодия!.. И тем оно страшней, что ощущается – сквозь умственные цитаты, сквозь блеск философской начитанности – в здоровой, умной, красивой, уверенной женщине, но какой сухой песок скрежещет на дне души, какая скука бесплодия...»

Очень точно найденное определение! Бесплодие жизни, существования, когда ни к чему абсолютно не ведут ни образованность, ни мощный интеллект, ни сила духа, ни женская привлекательность, – кажется, в Марине Зотовой, вслед за Горьким, Наталья Гундарева сумела выразить весь драматизм, всю сложность устремлений и заблуждений русской интеллигенции начала XX столетия.

Виктор Дубровский отмечал: «Марина Зотова выписана автором и в полном соответствии с этим сыграна актрисой как личность сложная, противоречивая, изломанная и трагическая. Соединить воедино и психологически убедительно показать в одном человеке этот конгломерат противоречий – необыкновенно трудно. Гундаревой удалось преодолеть эти трудности и создать по-своему цельный и сильный характер».

Семейная жизнь наладилась. Наталья Гундарева с увлечением благоустраивала новую квартиру на Тверской. «Я всегда сама лично занималась перепланировкой, – рассказывала она, – сама обмеривала стены, высчитывала кубометры паркета, кафеля... Должна признаться, по натуре я человек огромной разрушительной силы, но... созидатель... Даже в дизайне квартиры мне хотелось сделать все по-своему. Я буду ездить по магазинам, перебирать ткани, пока не найду занавески именно такого цвета, который нужен мне. Хочу, чтобы было по-моему».