В дебрях Африки

5 июля. Двигаясь рядом с вельботом, мы прошли 10 1/2 км. Ширина реки в этой части от 500 до 600 м; побережье несколько более открыто, но иногда приходилось пробираться сквозь непроходимые чащи джунглей и прорубать тоннели через лианы, перепутанные ветви, бамбуки и тростники.

В 2 часа 30 минут мы пришли к деревне Буканда. Никакой тропинки в нее не было: просто из лесу мы попали в молодую рощу, в которой туземцы сделали просеку, Хижины построены по средине поля, близ реки, из чего я заключил, что, не имея дорог и не ведая еще воздушных шаров, здешние обитатели сообщаются друг с другом только водою.

Не удивительно, что мы так обрадовались этому селению: с самого 2-го числа караван питался исключительно маниоком, нарытым на соседних плантациях. Еще несколько дней такого воздержания, и нам пришлось бы совсем плохо.

Вельбот пришел только к вечеру. Он был задержан, во-первых, порогами, а во-вторых, встречей одиннадцати челноков; само собою разумеется, что хозяева их не остались победителями и бежали, оставив на месте несколько пирог, которые Джефсон озаботился привести к соседнему острову. Он говорил, что одна из этих пирог, выдолбленная из громадного дерева, вместимостью не уступит нашему вельботу, что нам надо подражать туземцам и воспользоваться речным путем для перевозки возможно большого числа людей, вещей и съестных припасов, ибо что же как не трудность перетаскивания провизии подвергла нас вчера настоящей голодовке.

В этой чужой стране мы всем чужие и лишь ощупью пробираемся в этих дебрях. Поэтому Джефсон отправился с двойным числом матросов, из которых половина должна привести пирогу.

Нечего и говорить, что задолго до нашего прибытия жители покинули Буканду; их остроконечные хижины были к нашим услугам, равно как и поля маниока. Это не было похоже на то, что я испытал во времена прежних странствий по Африке: обыкновенно женщины скрывались под прикрытием нескольких мужчин, а воины оставались по местам, вооруженные копьями и щитами, которые служат эмблемою собственности. Здесь же и куры обратились в бегство. Очевидно, изучать этнологию в этом краю будет затруднительно.

6 июля. В полдень караван, обильно снабженный съестными припасами, выступил из Буканды, а через два часа мы снова приступили к устройству лагеря. Первая половина дня была посвящена чистке и починке ружей, так как у многих уже сломались курки.

Мы понемногу освоились с дремучим лесом. Знаем, что в туманные, сырые утра люди зябнут и потому бывают унылы; нужна нравственная бодрость, чтобы заставить их сняться с лагеря, преодолевать холод, сырость, итти в тумане по вязкой почве, погружаться по пояс то в тину, то в воду и пересиливать тоскливое чувство, возбуждаемое сумрачной мглой, отсутствием света, тепла и почти постоянным отсутствием солнца. Небо заволокло густыми облаками, река тускло-серая, печальная. Температура понижается до +22°, даже до +20Ц°, а если судить по общему впечатлению, можно думать, что она еще на 10° ниже.

Нечистот в этих деревушках бывает очень много, и они сваливаются по берегу реки. В этих грудах скопляются и навоз, и разный сор, сметаемый с улиц и из жилищ, кожура маниока, иногда кожа спелых бананов и целые кучи устричных раковин. Не будь у меня других, более важных, предметов для описания, я бы охотно написал главу об этих компостах, а также о нравах и обычаях туземцев. Подобно Суэну, который по нескольким костям мог нарисовать целого мамонта, жителя давно прошедших веков, я взялся бы рассказать историю данного племени, изучив его кухонные остатки. Вонючие кучи привлекали представителей многих семейств насекомых. Отряды муравьев сновали взад и вперед в стройном стратегическом порядке, которому могли бы позавидовать местные дикари; мухи жужжали мириадами; бесчисленные бабочки, при виде которых Джемсон пришел бы в умиление, гонялись одна за другой, восхищая взор своими чудными оттенками; над ними целыми тучами вились мотыльки.

7 июля. Колонна вступила в селение Бакути после семичасового медленного перехода и ценою беспрерывной работы пионеров. Я сел на вельбот; с обеих сторон берега возвышаются над водою на 2 м и выше; повсюду заметны следы прежних поселков, которые легко распознать, несмотря на пышную лесную растительность, заменившую деревни и нивы. Очевидно, что лет двадцать назад война или какие-нибудь повальные болезни истребили жителей. До сих пор мы встретили только одного крокодила и одного гиппопотама, из чего я сделал заключение, что в этой области нет пастбищ.

Наши гребцы с такою легкостью идут вверх по течению Арувими, что, слушая с реки, как наши дровосеки выбиваются из сил, медленно протаскивая наш караван сухим путем, я еще пуще сожалею о моих 15 вельботах! Скольких трудов, скольких мучений избегли бы мы с их помощью!

9 июля. После семи часов такого же изнурительного пути пришли к поселениям племени бакока. Люди имеют вид измученный и постаревший. У многих ноги поранены этими отвратительными колышками, и от заноз начинают образовываться гнойные нарывы, крайне мучительные; другие жалуются на странную ломоту в членах. Стэрс поправляется медленно.

Мы проходили через множество заброшенных полей. Экспедиция могла бы целые недели питаться маниоком, на который никакие хозяева не заявили бы претензий. Такие переселения вызваны, очевидно, междоусобными войнами. Деревни бакоков окружены заборами с очень низкими проходами.

На другой день прошли мимо четырех деревень, сильно укрепленных частоколом, а 10-го караван подошел к порогам Гуэнгуэрэ. Семь обширных селений тянутся вдоль уступов, захватывая некоторое пространство берега по эту и по ту сторону водопадов. Все население бежало внутрь страны, на противоположный берег, или попряталось по островам, унеся с собою свои богатства, за исключением самой обыкновенной посуды, табуретов, скамеек, стульев со спинками и некоторых других предметов второстепенной важности. Ограды и хижины в исправном виде. Одно из этих поселений состоит из 210 остроконечных хижин и двух квадратных сараев, где происходят общественные сборища и помещаются кузницы. Поселок выстроен на высоком мысу, на двадцать метров возвышающемся над уровнем реки. Отсюда чудный вид на широкую реку, темное серебро которой выступает особенно рельефно между ярко-зелеными стенами высоких, лесистых берегов.

Лейтенант Стэрс почти выздоровел от своей желтухи; остальные товарищи совершенно здоровы, несмотря на то, что мы питаемся листьями маниока и некоторых овощей, более или менее дикорастущих, мелко изрубленных и превращенных в хлебцы или печенье. Но сегодня доктор угостил нас блюдом из мелких птичек, которые тысячами гнездятся по громадным деревьям вдоль селения.

11 июля. 10-го прошли всего полтора километра, чтобы дать время матросам протащить обе лодки через пороги до верхнего водопада и предоставить некоторый отдых колонне. На другой день мы сделали 11 км и прошли благополучно несколько порогов; река повернула на восток, что было для меня особенно выгодно. Удаляясь от Гуэнгуэрэ, мы видели, как туземцы спешили по домам, снова занимая свои деревни. Такой способ действия был для меня во всех отношениях приятен: мы не потеряли времени на переговоры и бесполезные пререкания, туземцев мы побеспокоили всего на одни сутки. И если бы все караваны, идущие этими местами, вели себя так же миролюбиво, как мой, очень вероятно, что туземцы, подстрекаемые между прочим и естественным любопытством, не бегали бы от чужеземцев, а спешили бы с ними познакомиться.

Наши люди нашли чем поживиться и с собою захватили порядочно. Обработанных земель здесь довольно много. Особенно хороши здесь рассаженные вдоль всех заборов бананы; близ деревень повсюду садики, наполненные огородными культурами. Наши люди натащили в лагерь курительного табаку, десертных тыкв и немного кукурузы. Но говядина, увы, продолжала блистать своим отсутствием.

Водяных птиц мало, только нырки, орлы-рыболовы да зимородки. Издали до нас доносился писк пары ибисов. Стаи попугаев свистели и кричали на все лады, точно желали пробудить дремучий лес от тяготеющего над ним безмолвия; в этом помогали им козодои, цапли и мелкие ткачики. Насекомых, мух и мотыльков было бесчисленное множество.