Страница 61 из 111
Люблина: "Когда равви Шмелке молился по субботам и празд-
ничным дням, а особенно на Йом-Кипур, когда он служил как
первосвященник, таинство становилось явным в музыкальном
звучании произносимых им слов, и таким образом возникали
новые мелодии, чудеснейшие из чудесных, которые ни он сам, ни
какой-либо другой человек никогда прежде не слышали; равви
Шмелке в эти минуты даже не знал о том, что он поет и на какую
именно мелодию он поет, ибо целиком прилеплялся к высшему
миру".
* * *
Один старик, певший мальчиком в хоре равви Шмелке, любил
рассказывать следующее: "У нас была привычка готовить перед
службой все необходимые ноты, чтобы не было нужды бегать за
ними после начала молитвы. Но равви не обращал никакого
внимания на ноты и постоянно выводил новые мелодии, до того
момента не слыханные. Мы, певцы, в эти минуты замолкали
и слушали его. Мы никак не могли понять, откуда к нему
являются эти мелодии".
В НИКОЛЬСБУРГЕ
Когда равви Шмелке пригласили занять место рава в Николь-
сбурге, он приготовил торжественную проповедь, которую соби-
рался прочесть перед моравскими знатоками Талмуда. По дороге
в Никольсбург он остановился в Кракове, где люди стали его
упрашивать сказать им какую-нибудь проповедь. Равви Шмелке
спросил сопровождавшего его ученика Моше Лейба, ставшего
позднее равви в Сасове: "Моше Лейб, что я скажу им?"
"Равви ведь приготовил блестящую проповедь для Никольс-
бурга. Отчего ему не прочитать ее и здесь?" - отвечал Моше Лейб.
Равви Шмелке решил последовать совету ученика. Однако
в Краков пришло несколько человек из Никольсбурга, чтобы
встретить равви, и они слышали проповедь. Когда же цадик
приехал в Никольсбург, он спросил ученика: "Моше Лейб, что
я скажу теперь в субботу? Ведь не могу я читать свою проповедь
перед людьми, уже слышавшими ее в Кракове".
"Найдем свободное время, - отвечал Моте Лейб, - об-
судим какой-нибудь вопрос и приготовим новую проповедь".
Но до пятницы у них не было ни одной свободной минуты,
чтобы открыть книгу. И равви Шмелке спросил: "Моше, что мы
скажем теперь?"
"Накануне субботы, - отвечал Моше Лейб, - у нас навер-
няка будет немного свободного времени, чтобы приготовить
проповедь".
Они приготовили большую свечу, чтобы она горела всю ночь,
и, когда люди разошлись по домам, сели за книгу. Но тут влетел
петух и, взмахнув крыльями, погасил свечу. И спросил равви
Шмелке: "Моше Лейб, что скажем теперь?"
"Несомненно, - отвечал Моше Лейб, - проповедь будет
лишь после полудня; поэтому завтра утром, после молитвы,
пойдем в свою комнату, закроемся, не дадим никому входить
и обсудим, что сказать".
Утром пошли на молитву. И вот перед чтением Торы поста-
вили аналой, и глава общины, подойдя к равви Шмелке, попро-
сил его сказать проповедь. Дом Молитвы был полон моравскими
знатоками Талмуда. Равви Шмелке велел принести ему Гемару,
открыл ее наугад, объявил одну тему, которую нашел на открытой
им странице, и предложил знатокам Талмуда обсудить ее. Потом,
сказал равви Шмелке, он тоже выскажет свое мнение. Выслушав
всех, равви Шмелке надел на голову таллит и около четверти часа
стоял молча. Затем он растолковал все возникшие в ходе обсужде-
ния вопросы, числом сто тридцать, и прокомментировал ответы
на них, числом семьдесят два, и не было ничего, на что бы он не
ответил, что бы не разрешил, что бы не растолковал.
НОВЫЕ ПРАВИЛА
Когда равви Шмелке был призван в моравский Никольсбург,
в тамошней конгрегации существовал странный обычай: каждого
нового рава просили записать в хронике какие-нибудь новые
правила, которым с того момента все должны были следовать.
Равви Шмелке тоже попросили это сделать, но он постоянно
откладывал это дело. Он довольно долго изучал каждого по
отдельности члена своей конгрегации и ничего не записывал
в книгу. Время шло, а равви все изучал и изучал людей, живших
в Никольсбурге, и не записывал никаких новых правил. Наконец
ему дали понять, что их ожидание затянулось. Тогда равви
Шмелке пошел туда, где лежала хроника, и записал в ней Десять
заповедей.
СЕМЬ МИРСКИХ НАУК
Когда равви Шмелке стал равом в Никольсбурге, первые семь
суббот он рассказывал на проповедях о семи мирских науках, по
одной в каждую субботу. С каждой неделей община все больше
удивлялась странным темам проповедей, но никто не решался
задавать цадику вопросы. В восьмую же субботу равви Шмелке
начал свою проповедь такими словами: "Я долго не понимал
слов Соломона: "Лучше слушать обличения от мудрого, нежели
слушать песню глупых". Почему не сказано просто: "нежели
песню глупых?" На самом деле смысл таков: лучше слушать
обличения от мудрого, который слышал и понял песню глупцов,
то есть семь мирских наук, которые по сравнению с Торой
- песня глупых. Иному человеку глупые мирские "мудрецы"
могут сказать: "Легко тебе презирать нашу мудрость, ведь ты не
изведал ее сладости! Ибо если бы ты познал ее, то не помышлял
бы ни о чем другом!" Но тот, кто много трудился над семью
мирскими науками, и проник в самую их сердцевину, и избрал
в конце концов мудрость Торы - если такой человек восклицает:
"Суета сует!", никто не сможет обличить его".
МЕССИЯ И МОЛЯЩИЕСЯ
В первый день Нового года равви Шмелке пошел в Дом
Молитвы до того, как протрубили в бараний рог, и стал молить-
ся со слезами на глазах: "Увы! Владыка мира! Все люди плачутся
Тебе, но чего стоят все их завывания! Они не думают ни о чем
другом, кроме своих собственных нужд, они не думают об изгна-
нии Твоей славы!" На следующий день он снова пришел в Дом
Молитвы перед тем, как протрубили в бараний рог, и снова стал
плакать, говоря: "Сказано в первой книге Самуила: "Почему не
пришел сын Иессея* есть хлеб ни вчера, ни сегодня?" Почему не
пришел царь Мессия ни вчера, в первый день Нового года, ни
сегодня, во второй день? Потому что сегодня, как и вчера, все
молитвы людей были только о хлебе и об удовлетворении своих
телесных потребностей!"
СЛЕЗЫ ИСАВА
В другой раз равви Шмелке сказал: "В мидраше сказано:
"Мессия, сын Давида, не придет, пока не высохнут слезы Иса-
ва"*. Значит, сыны Израиля, дети Божьи, день и ночь просящие
о милости, стенают напрасно, пока плачут и сыны Исава? Но
"слезы Исава" - это не слезы, что льют другие народы, а вы не
льете; это слезы, которые льют все люди, когда просят и молят
о чем-либо только для самих себя. Воистину не придет Мессия,
сын Давида, пока не высохнут такие слезы и пока вы не станете
плакать лишь о возвращении из изгнания Божественного Присут-
ствия (Шехины)".
ПРОПОВЕДЬ НА ЙОМ-КИПУР
Накануне Йом-Кипура равви Шмелке из Никольсбурга об-
лачился в молитвенное одеяние и вошел в синагогу. Идя к Ков-