Страница 9 из 122
— Мне было очень приятно услышать, что во мне заинтересованы. Однако я должен был кое-что предпринять, дабы обезопасить свое будущее на случай, если получу на Олимпиаде травму. Речь идет о медицинской страховке на случай травмы. Сами понимаете, как это важно — со спокойной душой выходить на лед и делать свою работу, не думая ни о чем постороннем. Сейчас меня ничего не волнует, кроме хорошего выступления за свою страну.
— Когда еще только формировался состав сборной, вы, говорят, попросили зарезервировать вам место первого запасного на случай, если подпишете контракт в HXЛ.
— В тот момент я сказал, что не планирую играть на Олимпиаде, поскольку вначале хочу устроить свою дальнейшую судьбу в лиге. В то же время мы договорились со Стеблиным и Юрзиновым о том, что если кто-то получит травму, то моя кандидатура может рассматриваться. Конечно, мне очень обидно за Ковалева. Однако как бы там ни было, я приехал в Нагано и очень этому рад.
— Вы рассматриваете Олимпиаду в том числе и как шанс поднять свой рейтинг при подписании нового контракта?
— Это не самая главная причина того, что я здесь, хотя и одна из них. Во-первых, я очень рад видеть наших ребят и выступать за Россию. Во-вторых, я уже больше шести месяцев не играл в хоккей на высшем уровне, соскучился по нему и очень хотел бы попробовать свои силы в такой замечательной команде и на таких Играх. И только в-третьих я рассматриваю Олимпиаду, как возможность доказать, что еще чего-то стою.
— Вы согласились сыграть за Россию, а Вячеслав Фетисов и Игорь Ларионов неоднократно обвиняли вас в отсутствии патриотизма, аргументируя это тем, что вы не поехали с ними в Россию с Кубком Стэнли.
— Эти высказывания меня абсолютно не волнуют. Я поступаю так, как считаю нужным.
— А почему вы все-таки не поехали тогда в Москву?
— То, что случилось у нас в «Детройте» через шесть дней после победы в Кубке Стэнли, меня просто убило, и я не испытал того наслаждения от этого триумфа, какое должен был бы испытать при иных обстоятельствах (речь об автокатастрофе, в которую после празднования победы в Кубке Стэнли попали, навсегда оставшись инвалидами, защитник «Детройта» Владимир Константинов и массажист команды Сергей Мнацаканов. — Прим. И. Р.). Но я верю, что мне еще удастся нормально отпраздновать завоевание Кубка Стэнли, и эти торжества не будут омрачены никакой трагедией. А тогда, даже если бы меня и пригласили поехать в Москву — меня ведь в общем-то не приглашали, — я бы все равно отказался. Потому что не смог бы изображать радость, которой у меня не было. Я уже говорил, что не верю в «русскую тройку» или «русскую четверку». Я верю в «русскую пятерку».
— Которой сейчас уже нет.
— И не будет…
— У вас есть возможность сравнить организацию работы в сборной сейчас и на Кубке мира.
— Думаю, что ошибки, которые были допущены во время Кубка мира, учтены, и я рад, что произошли очень серьезные изменения. Пока все идет как по маслу.
— В прошлом вам доводилось иметь дело с Юрзиновым?
— Да, я играл под его руководством на турнире вторых сборных на приз газеты «Ленинградская правда». И что интересно, он доверил мне, 18-летнему парню, роль комсорга. С тех пор у нас сложились нормальные отношения.
— Когда обсуждали с руководством сборной ваше участие в Олимпиаде, вы высказывали какие-нибудь пожелания — скажем, по поводу того, с кем и на каком месте играть?
— Нет. В общем-то было ясно, что я займу место травмированного Ковалева. Ведь мы же — и Юрзинов, и я — профессионалы. Моя задача — играть в хоккей и выполнять задания тренера. Юрзинов сразу меня обо всем предупредил, и я сказал: «Все отлично».
— Но в душе-то вам, наверное, больше хочется сыграть на своем любимом месте центрфорварда?
— Знаете, я об этом даже как-то и не думал. Меня радует сам факт, что я здесь и чем смогу помогу команде. Потому что я — командный игрок и в первую очередь должен делать то, что нужно команде.
— Когда вы познакомились с новым руководством ФХР?
— В октябре приезжал в Москву, тренировался с ЦСКА, чтобы поддержать форму. Стеблин в это время был уже у власти. Мы откровенно поговорили. И вот я здесь.
— А до разговора со Стеблиным вы к участию в Олимпиаде были настроены негативно?
— Я бы не сказал — негативно. Просто при прежнем руководстве не было никаких перемен. А теперь они есть. Я очень рад этому, и ребята наверняка довольны. Поэтому мы и согласились выступать за сборную и будем биться за золото Олимпиады.
Юрзинов из тех тренеров, которые не признают мест ниже первого. Поэтому его согласие возглавить сборную России в Нагано говорило только об одном: этот опытнейший специалист верит, что нашей команде на Олимпиаде по силам бороться за золото.
Сам он, правда, предпочитал не давать скоропалительных обещаний, сказав мне накануне вылета из Москвы:
— Мечтать и загадывать можно что угодно, но я отношу себя к категории реалистов. А потому говорю игрокам: «Давайте попытаемся сделать все, что в наших силах, чтобы команда достойно представила нашу страну и наш хоккей на Олимпиаде. А там уж Бог решит, кому быть первым, а кому — вторым.
— Владимир Владимирович, можете сравнить свои ощущения в момент, когда вы возглавили сборную, с теми, которые испытываете сейчас? Какое впечатление произвели на вас НХЛ и энхаэловцы, много ли было откровений и разочарований, не пожалели ли хотя бы на мгновение, что вообще ввязались в это дело? — спросил я Юрзинова, когда впервые выпала возможность обстоятельно поговорить.
— Ни о каких сожалениях или сомнениях и речи быть не может, потому что, как я уже неоднократно говорил, для меня эта работа — большая честь. А кроме того — огромная ответственность, потому что, будем откровенны, сейчас наш хоккей переживает далеко не лучшие времена. И моя обязанность — сделать все, чтобы повоевать за сохранение его традиций.
Что же касается НХЛ и энхаэловцев, то здесь для меня были сплошные откровения. Две поездки в Северную Америку дали мне огромную пищу для размышлений. Я увидел, что североамериканский хоккей изменился, стал более европейским, ориентированным на технику, скорость, комбинации — все то, что было свойственно нашей сборной в ее лучшие годы. И что роль европейских игроков там резко возросла.
Увы, в то же время сильно изменилось и отношение к нашему хоккею по сравнению с теми временами, когда мы возглавляли сборную с Виктором Тихоновым, когда были все памятные Кубки Канады, Кубок вызова, суперсерии. В Северной Америке теперь на нас смотрят свысока, не считают серьезной силой: мол, где-то там вы есть, но шесток свой знайте и не высовывайтесь. За все время моего пребывания в Америке со стороны североамериканских журналистов не было ни одной попытки поговорить с русским тренером. Это тоже показывает нынешнее отношение к нам как к хоккейной державе.
— А наши игроки какое впечатление на вас произвели?
— Мне было безумно интересно с ними пообщаться. Единственное, о чем жалею, — не хватило времени, чтобы потолковать со всеми об их жизни, проблемах и заботах. Но и беседы с теми, с кем я успел поговорить, навели меня на очень многие мысли, которые я пока до конца не систематизировал, но которые после Олимпиады, возможно, выльются в целую программу работы с нашими энхаэловцами.
Я понял, что это совсем другие люди, чем мы привыкли их воспринимать, к ним нужны совершенно другие подходы, чем были у нас приняты. Те же мальчики, которые начинали у меня в «Динамо», за эти годы выросли, превратились в мужчин со своими проблемами и заботами — и относиться к ним надо как к взрослым людям. Мне было интересно встретиться со всеми поколениями наших энхаэловцев — от таких великих игроков, как Фетисов и Ларионов, до совсем молодых, которые только начинают пробивать свою дорогу в НХЛ. Я был очень рад, что смог во время первой своей поездки встретиться с Владимиром Константиновым и Сергеем Мнацакановым, а также увидеть, что Фетисов, Ларионов, их жены не бросили друзей в беде и помогают им, как могут. Словом, встречи с игроками и стали моими самыми яркими впечатлениями от этих поездок.