Бароны и баронессы

Стив сжал руками голову. Он болезненно ощущал рядом с собой ее хрупкое тело, округлости груди, изгибы бедер, длинные стройные ноги. Он думал лишь о том, как ему обуздать свои чувства, а то все полетит в тартарары. Она что, не понимает, какая это опасность для него, когда она лежит рядом с ним на спине? Он очень свободно общался с женщинами, никогда не было никакого напряжения, но с Мередит он чувствовал себя как кошка на раскаленной крыше. Чтобы ослабить напряжение, Он заговорил:

– Почему же она ему не сказала? Кэл не отвернулся бы от своего ребенка. – Именно так поступил Ланкастер, но Кэл Маккендрик – никогда.

– Такое трудно простить женщине, она лишила его многого. Ведь мальчику примерно… три года?

– Им придется многое выяснить друг у друга, – голос Мередит немного дрожал.

– Джинна из семьи итальянских эмигрантов. Итальянское происхождение видно, она необычайно красива.

– Более красива, чем ты? – Не следовало так говорить, он старался не переходить грань, это было табу.

– Да, никакого сравнения.

Она ощущала возбуждение от его близости.

Стивен Локхарт ей очень нравился, она давно разобралась в своих чувствах к нему. Стиву приходилось быть борцом в этой жизни. В двадцать восемь лет он стал управляющим одной из самых значительных в стране мясопроизводящих станций, это было нелегко. Он прекрасно зарабатывал. Его ждало хорошее будущее, если только ее отец не испортит что-нибудь. Плохое слово Эвена Маккендрика может нанести вред человеку в любой сфере деятельности. Правда, как у незаконнорожденного сына Гевина Ланкастера у него не было будущего. Ланкастер не признавал его.

Она закрыла глаза, и Стив беспрепятственно мог рассматривать ее удивительное лицо. Чудесная кожа, нежный цвет лица, мягкая ямочка на подбородке и прекрасно очерченный рот. Как хочется поцеловать. Боже, как хочется! И распустить косу, уложить волосы вокруг лица, как он часто делал в мечтах.

– Ты не хочешь слышать, что ты очень красива? – неожиданно для себя спросил он, и голос выдавал его волнение.

– Не от тебя, Стивен, – тихо ответила она.

– Понятно. Меня отодвинули в сторону.

Он ощущал в себе темную силу, движущее мужское начало. Пока он в состоянии контролировать себя, но, черт, насколько ему хватит терпения?

– Извини, Стивен, я никак не хотела тебя обидеть, неловко получилось. Мы редко бываем одни, и я нервничаю. Я хотела сказать, что нам негде скрыться.

Его золотистые глаза сверкнули.

– Боюсь, негде.

– Я обидела тебя?

– Ну что ты, это невозможно. Спокойней, Мередит, я спрятал мужчину, подавил его в себе. Я снова спокойный наемный работник. Когда они приедут? – сменил он тему.

– Кэл вернется в субботу, а Джинна и Робби приедут позже.

Учитывая, что Герцог и Герцогиня ничего не знают… Только Кэл Маккендрик может себе такое позволить.

– Надеюсь, что все пройдет нормально, – он очень хотел этого, ведь Кэл ему не просто босс, он друг, хороший друг, который его всегда поддерживает.

– Спасибо, Стивен, – ласково сказала Мередит.

Она вдруг почувствовала, что ей хочется плакать. Она не плакала никогда. Очень рано научилась не плакать.

– Я хороший мальчик, – с усмешкой сказал Стив.

– Нет, – Мередит засмеялась, – ты хороший человек, а это разные вещи. Ты сложный человек.

– А ты не сложная? Знаешь, многовато мы обо мне сегодня говорим.

Она внимательно смотрела на него. Ей хотелось говорить с ним о нем, узнать его, понять его.

– Наверное, тебе было очень трудно в детстве и юности. Когда ты узнал о Ланкастере? – мягко спросила она.

Стив не мог удивиться вопросу, ведь все знали эту историю. Он долго молчал, и она решила, что он не хочет отвечать.

– Прости, что я вторгаюсь в такую личную область. Ты не хочешь говорить об этом?

– Удивительно, что ты хочешь слышать об этом. – Почему-то его мозг нарисовал картинку, что у них с Мередит есть ребенок.

– Хочу. Ты мне нравишься, Стивен.

– Я польщен, мисс Маккендрик, – он не сдерживал своего сарказма.

– Тебе приятно дразнить меня?

– Немного помогает. Не позволяет забыть сложность нашей ситуации. Отвечу на твой вопрос: я узнал, что Ланкастер мой отец, только в десять лет. Джим Локхарт, которого я считал своим отцом, всегда относился ко мне как-то неопределенно. Мама говорила, что цвет моих волос и глаз – от ее семьи. Она-то блондинка. Ланкастер, не такой уж любитель женщин, обратил на нее внимание. Она говорила, что он ее изнасиловал. Но я думаю, это была сказка для бедняги Джима Локхарта. Но и его это не могло одурачить. Ланкастеру не надо было насиловать. Он мог заполучить любую женщину. Мама любила Джима, отца ее троих детей, но спать с Ланкастером – все равно, что спать с богом. Проклятье! Не предполагалось, что она забеременеет.

– Но это произошло.

– Ну да. Я же здесь. Я так похож на него, что никакого анализа ДНК не надо. Все Локхарты уехали в Новую Зеландию, у Джима там родственники. Время от времени они дают о себе знать. Джим не смог смириться с моим присутствием, хотя очень старался.

– И с какого времени ты сам по себе?

– С четырнадцати. Мог поехать с ними, но это было бы слишком тяжело для Джима и плохо для их брака. И на три года меня послали учиться. Наверное, они сделали все возможное, потому что школа была одной из самых лучших. Там учились ребята из самых больших владений. И теперь я управляющий станцией.

– Ты очень быстро поднялся на самый верх. А с Ланкастером ты пытался поговорить?

– Боюсь, не сдержусь. Я его презираю. Предполагается, что Гевин Ланкастер – большой человек, коровий барон. А по мне, так он безвольный, робкий, безответственный. Когда-нибудь мы столкнемся лицом к лицу. Однажды… – даже с ней он не мог говорить о Ланкастере без гнева.

– Ты не нуждаешься в нем, Стивен. Ты сам всего добьешься.

– Постараюсь, – он чувствовал, что способен на большие дела. – Знаешь, у меня много полубратьев: один Ланкастер, два Локхарта и еще маленькая прелестная сестренка. Но я ни к кому из них не чувствую привязанности. Ближе всех мне Кэл.

История Стива так драматична – тяжелое, безрадостное детство.

– Дай руку, – нежно сказала Мередит, потянувшись к нему.

Его высокое сильное тело напряглось.

– Не думаю, что это удачная идея, – предупредил он; костяшки его сжатых кулаков побелели.

– Я хочу, чтобы ты считал меня другом. – Голос у нее был умоляющим. – Пожалуйста, Стивен. Я говорила, ты мне очень нравишься. Я… – ей не удалось закончить фразу.

Он резко приподнял ее, и она оказалась на его груди. Ей пришлось глядеть в его горящее страстью лицо.

– Зря ты меня дразнишь, Мередит. Со мной нельзя так. Только не со мной.

Дразнить? Но у нее и мысли такой не было.

– Нет, Стивен, ты неверно меня понял. – Она так разволновалась, что говорила с трудом.

– Тогда нужно быть осторожней, – пробормотал он, отводя глаза.

Сердце Мередит билось так, что, казалось, сотрясало тело. Она понимала причину своего трепета, ждала чего-то подобного, но не думала, что это столь волнующе. А когда он стал целовать ее, у нее перехватило дыхание от возбуждения, она была близка к обмороку.

Он не мог оторваться от ее губ. Его объятия укачивали ее, щетина на лице колола нежную кожу, но это было восхитительно! Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, как будто это могло утолить его голод, унять боль. Он держал в руках ее лицо, снова и снова целовал в губы, проникая языком внутрь.

Все было удивительно, как будто в замедленном кино. Их тела так стремились друг к другу, что одежда казалась им какой-то нелепостью. Рубашка Мередит соскользнула с одного плеча. Она была сильно прижата к Стиву, ее грудь упиралась в стену его груди, тесное объятие затрудняло дыхание, но бороться с этим не было ни сил, ни желания. Она ощущала его запах, чудесный мужской запах.

– Знаешь, как ты красива? – бормотал он.

– Ох, постой. – И он распустил ее косу.

Взяв толстый пучок волос, Стив поцеловал их, потом зарылся в них лицом, вдыхая травяной запах ее шампуня и кожи, чудесной и свежей после целого дня трудной работы.