Бароны и баронессы

– Ты мне не говорила этого. Еще одна ложь?

– Я совершенная актриса и закоренелая лгунья.

– Это часто совпадает. Особенно у вас, итальянцев.

– Мой отец умер, мама вторично вышла замуж, уехала в Новую Гвинею. Я редко ее вижу.

– Она не теряла времени, а? – он поднял брови.

– Думаю, хотела восполнить потерянные годы. У отца был жуткий нрав.

– Сочувствую. Оттого и Сандро удрал?

– Да. Отец был с ним жесток.

– По-моему, ты говорила, что тебя отец обожал?

Обожал? Только когда все полностью соответствовало его представлениям. Смириться с беременностью дочери он не мог.

– Что ты молчишь? – ему так хотелось сжать ее в объятиях, что пришлось крепко вцепиться в ручки кресла.

– Достаточно вопросов. Вы, Маккендрики, жестокие люди.

– Ты не знаешь нашу семью – и берешься судить?

– Я тебя знаю. Повторяю – я не выйду за тебя замуж.

– Поскольку ты мать моего ребенка, я полагаю, ты это сделаешь. Или отойди в сторону.

– Я? В сторону? Я хочу того же, чего хочет каждая женщина: любящего мужчину, детей, счастливый дом. Между нами ничего общего.

– Кроме нашего сына. Это главное. И, если я не ошибаюсь, нас, как и прежде, физически влечет друг к другу. Мы могли бы заниматься сексом. Ведь секс существует?

Она никак не могла этого отрицать. Но хотела.

– Достаточно. О сексе не может быть и речи, – резко ответила она.

– Но я всегда помню это. Ты была потрясающа, Джинна. Я желал тебя до безумия. Боже, какие чувства ты во мне вызывала! Я слабел от желания. Не видел ничего перед собой. Короче, помешался. – Кэл не скрывал горькой досады.

– Нуда, тебе просто нравился секс со мной.

– Почему же нет? Секс с тобой – рай! Что в этом плохого?

– Ничего. Вот только я заплатила за все.

– Не только ты. Никто не потрудился сказать мне, что я отец. Сколько времени тебе нужно, чтобы собраться? – жестко спросил он. – Ты должна сообщить в своей фирме. Сделай это как можно скорей. Забрать Роберта из подготовительной школы, или как это называется, не трудно.

Она прижала пальцы к вискам и почти простонала:

– Я не могу так сделать. Ты абсолютно сумасшедший.

– Дорогая моя Джинна! Я никогда не был более разумен. – Он откинулся в кресле. – Если ты будешь бороться со мной, проиграешь. Лучшее для тебя – принять неизбежное. Я готов.

– Ах ты готов! – она почти утратила контроль над собой.

– Спокойней, – он кивнул в сторону детской.

– Не указывай, что мне делать у себя дома. Вижу, ты стал грубым.

– Если и так, то из-за тебя. Хочешь – пообещаю, что пальцем тебя не трону, пока ты сама не будешь готова?

– Почему ты думаешь, что я когда-нибудь буду готова? – она холодно смотрела на него.

– Давай проведем маленький тест, – он протянул руку, чтобы поднять ее из кресла.

– Никаких тестов!

– Нелегко проделать тест сейчас, да, Джинниана?

Страсти почти вышли на поверхность. Прошлое врывалось в настоящее.

– Не обвиняй меня еще раз в том, что я сбежала. – Она ведь не сбежала, ее убедили, что только так она может поступить, чтобы не оказаться опозоренной.

– А разве нет? – его глаза не отрывались от ее губ.

– Не изображай, пожалуйста, невинную жертву. Не получится. Ты прирожденная соблазнительница. Тебе достаточно взглянуть на мужчину… Поцелуй меня.

– Слишком многого хочешь, – мрачно сказала Джинна, но тело ее начинало реагировать на его близость.

Никогда, ничьи прикосновения не вызывали в ней таких острых, таких изумительных ощущений. Она старалась призвать на помощь свою гордость, свое самоуважение. Но, кажется, легче было вызвать гром и молнии.

– Убирайся в ад! – Она слабела.

– Я там был, – с горечью произнес он, прижимая ее к себе.

В объятиях Кэла у нее возникало чувство, что это ее место, то, для которого она создана. Невозможно понять, как после такой ужасной боли, после таких страданий, причиненных ей Кэлом, ее тело могло столь живо откликаться на его прикосновения. Но, к ее стыду, она с готовностью откликалось. Это были не пробные поцелуи с улыбкой. Это была страсть, высвободившаяся после долгого томления взаперти. Глубоко спрятанные чувства взорвались, как будто сработал детонатор.

Оторвавшись, наконец, друг от друга, они оба тяжело дышали. Кэл переждал несколько мгновений, потом вновь притянул ее к себе.

– Значит, не все потеряно, – его изумрудные глаза ярко сверкнули, словно он одержал победу в очень важном сражении.

Она не могла этого отрицать. Из-за него для нее перестали существовать другие мужчины.

– У нас есть только секс. Ты сам так сказал.

– И это чудесно, – прохрипел он, снова впиваясь в ее губы.

Его рука нашла и накрыла ее грудь, пальцы взяли отвердевший сосок и неуверенно, словно ожидая ответа от ее тела, сжали его. Она судорожно вздохнула.

Что-то очень жестокое есть в его власти над ней, в отчаянии думала Джинна. Неужели никогда она не будет в безопасности? В безопасности от него и от самой себя? Она была заложником не только его сильных рук, но и своего сердца.

Позже, когда Кэл уехал в свой отель, Джинна рыдала, лежа в постели. Такого не было с ней уже несколько лет. Она плакала обо всем трагичном, темном и тяжком в ее жизни. Несчастливый брак ее родителей, неспособность матери защитить от мужа себя и детей, особенно Сандро, безумные вспышки отцовского гнева, хотя они не были направлены на нее, исчезновение Сандро после жуткого домашнего скандала. А потом короткое счастье на острове, которое лучезарно осветило жизнь, а затем превратило ее, Джинну, в изгоя. И жуткое открытие – она беременна. Изгнание из родительского дома, чувство утраты, пропитавшее ее существование. Встреча с Кэлом вытащила весь этот ужас на поверхность.

Ей бы не выжить, если бы мать не сумела тайком от отца передать ей небольшую сумму денег.

Во время той страшной сцены изгнания дочери мать страдала и плакала, но ей не хватило смелости вмешаться. Через некоторое время поступила более значительная сумма от Розы и ее мужа. Роза продолжает помогать и по сей день. Однажды Джинна узнала, что отец ее сына – наследник богатейшего и очень влиятельного семейства, но никогда не помышляла о том, чтобы как-то связаться с ним. Она не хотела, чтобы ей платили. Ее любовь к Кэлу Маккендрику, всепоглощающую страсть, полностью изменившую ее жизнь, приняли за предательство.

В последние два года Джинна стала на ноги, но память о Кэле была постоянно с ней. Она мешала ей вступить в какие-нибудь романтические отношения. И вдруг он ворвался в ее жизнь, исполненный благородного гнева за то, что она скрыла от него рождение сына. Разве она заслужила эти проклятия? Возможно, и заслужила. Она могла понять боль Кэла, но его сила и влиятельность пугали ее. Видимо, пришло его время заявить свои права, права на сына и, как следствие, на нее, мать его ребенка.

На этот раз тебе не удрать, Джинна. Ты будешь делать то, что я тебе скажу.

Она поднялась с постели, чтобы сменить промокшие от слез подушки. Было два часа ночи. Утром нужно рано встать. Принять душ, одеться, разбудить Робби, приготовить завтрак и накормить мальчика, подготовить и завезти его в школу, затем – на работу и проделать там все в соответствии с его инструкцией.