Страница 47 из 62
В тайнике было немного денег, задания по сбору политической информации и — почему-то! — только одно письмо от «американского туриста». Непонятно, почему всего лишь одно? Может быть, не нашлось больше адресов «почтовых ящиков» ЦРУ? Или другие не умещались в тайниковом контейнере? В Американском отделе контрразведки недоумевали. Не находилось ответа и у самого «Рекрута».
Но особое изумление вызвала извлеченная Станиславом из вскрытого куска «асфальта» записка с печатным текстом:
«Внимание! Товарищ, ты случайно проник в чужую тайну, подобрав чужие вещи, которые были предназначены не для тебя. Оставь деньги себе, а все остальное выброси в реку, в глубокое место. Никому не говори о своей находке, иначе ты подвергнешь свою жизнь и жизнь своих близких большим неприятностям. Мы тебя предупредили!»
— Да, конспирация и предосторожность, — сказал Климов, разглядывая заделанную в целлофан записку, — психологический ход, порожденный собственным менталитетом. Думаю, что у нас найдется немного людей, которые поступят так, как рекомендуют в ЦРУ. Хотя, наверное, кое-кому захочется воспользоваться «подарком».
Последовавшее за этим неожиданным эпизодом общее веселье быстро сменилось в кабинете Алексея Владимировича Климова обычной рабочей суматохой. Многое становилось понятным, но оставались загадки…
В радиограмме «друзья» назвали тайник кодовым именем «Абрам», что было вполне понятно в свете того, что улица, где был спрятан «камень», именовалась Абрамцевской.
А радиограмме из Франкфурта-на-Майне накануне вечером предшествовал телефонный звонок на квартиру «Рекрута». Неизвестный мужчина-иностранец, говоривший по-русски с небольшим акцентом, назвал пароль и, получив в ответ подтверждение агента, сообщил, что очень скоро придет «посылка от тети» и «подробности» будут в телеграмме. «Рекруту» и в Американском отделе все было понятно. На улице Дзержинского только гадали, кто же был этот таинственный незнакомец и кто положил «камень». Долгое время подозрения так и оставались подозрениями. Не исключалось, правда, что «камень» был оставлен в тайнике «Абрам» еще до того, как послали радиограмму. А сам «каменщик» еще долго оставался загадкой. Тем более что звонивший «Рекруту» вполне мог изменить голос…
«Рекрут» нарисовал губной помадой очередную метку о получении «посылки» и направил «друзьям» новое письмо, а вскоре — и другое, стал ждать, когда последуют очередные телеграммы. Терпеливо ждали и в Американском отделе контрразведки, писем «туристов» у «Рекрута» больше не было.
В конце августа и в начале сентября от «американских друзей» пришли с небольшим разрывом по времени две радиограммы, и в каждой из них снова выражались благодарность за информацию и надежда на «плодотворное сотрудничество» и в будущем и ставился один и тот же вопрос: не планируется ли у агента заграничная командировка в ближайшее время. Но во второй августовской телеграмме сообщалось о том, что для «Рекрута» в тайнике «Ряб» на улице Рябиновая оставлена новая «посылка» — с новыми шифрами, с новой порцией писем «туристов», заданиями и деньгами. Внушительной суммой по тем временам. И хотя радиограмма и в этот раз была послана уже после закладки «камня», Американскому отделу контрразведки удалось разыскать того, кто осуществил эту разведывательную операцию. И это был не «Нарцисс», которому в резидентуре уже давно не поручали деликатных акций. Берегли.
Ходоком к тайнику «Ряб» оказался еще не известный контрразведке сотрудник резидентуры ЦРУ — атташе посольства из административнохозяйственного отдела Лоренс Кроуфорд. В Американском отделе научились находить разведчиков-агентуристов московской резидентуры. Иногда позже, чем этого хотелось, но всегда достаточно надежно.
Лоренс Кроуфорд, считал Алексей Владимирович Климов, показал себя умным и ловким агентуристом, вероятно, что именно он приложил руку и к первому камню для «Рекрута» — тайнику «Абрам». Разведчика-агентуриста резидентуры решили не трогать — нельзя было позволить, чтобы в Лэнгли возникли хотя бы малейшие подозрения насчет «Рекрута». Тоже по-своему берегли.
В Американском отделе поняли: в Лэнгли ценят «Рекрута», но, очевидно, не решаются передавать его на личную связь посольской резидентуре и ждут, когда он в очередной раз выедет за границу. Вот тогда-то у Сергея Александровича Краснова и Анатолия Климова и возник смелый план вызвать Центральное разведывательное управление на более активные действия. Это случилось в то самое время, когда «Нарцисс», неосторожно для себя и к удовлетворению советской контрразведки, уронил в автомашине свой «Минокс» и тем привел контрразведчиков на улицу Академика Павлова к «Павлину». Где, уже потом, был задержан «Пилигрим» — агент Центрального разведывательного управления в Ясеневе.
Почему же не использовать страстную тягу Лэнгли к Первому Главному управлению КГБ? Почему бы «Рекруту» не сыграть свою роль в этой оперативной игре, которая учитывает вполне реальные интересы ЦРУ? К тому же самому «Рекруту» совсем не обязательно знать весь замысел комбинации. Письмо для американцев можно направить без его участия. И ответ разведки будет расшифрован не агентом, а оперработником Американского отдела Второго Главного управления.
Руководство Комитета государственной безопасности поддержало смелый план Американского отдела контрразведки. Вашингтон идет напролом. «Айсберг» Лэнгли неудержимо движется по бурному морю, набирая скорость и готовясь к сокрушительному тарану всей своей массой — надводной и подводной.
Вот таковы были основные причины создания того письма в адрес американского получателя, которое проделало долгий путь в Советский отдел Оперативного Директората ЦРУ и так обрадовало Джеймса Вулрича и его заместителя.
Быстрая ответная радиограмма Лэнгли впечатляла. Похоже, в ЦРУ «заглотнули наживку», и следует ожидать весьма любопытного развития событий.
В контрразведке умели ждать. Как умеет это делать терпеливая кошка, сидя у обнаруженной в квартире прогрызанной мышами норки, откуда рано или поздно выйдет на свой роковой промысел обреченная жертва.
Лэнгли идет ва-банк
В конце сентября на пятом этаже в здании Лэнгли, где расползались помещения Советского отдела Оперативного Директората, царило радостное оживление. Собирали урожай — завершились успехом разведывательные операции в ряде стран Восточной Европы, сообщили о «подвижках» в делах на дипломатов Советского Союза «русские группы» в некоторых резидентуpax стран Азии, а главное — пришла неожиданная, но очень приятная весть из Москвы — «Рекрут» сообщил о поступившем ему приглашении из Первого Главного управления КГБ.
Шеф Советского отдела «загорелся» новой идей не на шутку. Она казалась ему компенсацией за недавнюю неудачу с «Пилигримом», ниспосланным ему свыше божественным провидением, в которое он верил и которое приближал, как мог.
Разработкой плана операции охотно занялся его заместитель, «первополучатель» письма «Рекрута». Джеймс Вулрич и «Везунчик» были уверены: если «Рекрут» попадет в Ясенево, он неминуемо окажется в Американском отделе русской разведслужбы. Эта уверенность не была необоснованной: в Институте США и Канады агент работал над американской проблематикой, был на стажировке в Вашингтоне, блестяще владел английским языком, возможно, ему придется обучаться в школе разведки, но, скорее всего, это будут краткосрочные курсы. В любом случае открывалась возможность проникнуть в Ясенево. Американский «крот» там был очень нужен Центральному разведывательному управлению.
И не только потому, что в Лэнгли давно возник и сейчас снова развивался синдром русского «крота», погубившего «Пилигрима».
Дело «Пилигрима» постепенно уходило в историю и стало понемногу забываться. Появились иные заботы, они заслоняли прошлое и толкали к новым решениям.
Однако русский «крот» маячил как призрак, то раздуваемый до размеров гигантского, всемогущего монстра, когда случались неудачи, то слегка отступая в тень, когда разливалась эйфория успехов. Но о нем не забывали. Особенно те, кто пострадал или те, кому это было положено по положению охотников за кротами.