Конец «Крота»

Правда, Плахов еще не знал, как это можно сделать. «В конце концов я все же обязан американцам — они вытащили меня из большой беды. Пусть вся история с Сэлли — оперативная комбинация ЦРУ, но ведь американцы заплатили за мои проигрыши в казино». Да, он продал душу дьяволу, но этот «дьявол» обещал осыпать его золотым дождем!

Теперь он вспоминал о том, как пытался уклониться от связи с московской резидентурой Центрального разведывательного управления. Он действительно боится этого. Пусть подождут его следующей заграничной командировки! Но Питер Николс нажимал и уговаривал, ссылаясь на опыт ЦРУ и на умение резидентуры в Москве обеспечить надежные и безопасные условия контактов. Уговорил! Впрочем, Плахов уже давно понял, что бессилен противостоять той таинственной злой силе, которая неожиданно и бесцеремонно вторглась в его жизнь. Он понял и другое: отказаться от связи с американцами в Москве не удастся. Утешить может лишь то, что речь идет о радио и тайниках, о способах связи, не требующих личных встреч, крайне опасных в условиях Москвы. «Я начну работать, а потом просто уйду в тень под каким-нибудь предлогом».

Плахов отвлекся от раздумий. Достал бутылку коньяка и налил полный стакан. Выпив, скоро погрузился в тяжелое дурманящее забытье.

Теплоход «Ярослав Мудрый» шел по широкой реке, приближаясь к Сиамскому заливу и готовясь к встрече с океаном. В спокойное разливное течение русских народных мотивов, исполняемых радиоцентром теплохода, ворвалась вдруг песня Владимира Высоцкого:

Тревожная, взрывная песня знаменитого барда пронеслась над водой и затихла, когда «Ярослав Мудрый» вошел в Сиамский залив, откуда открывалась дорога в океан. Теплоход шел в Одессу, с каждым днем приближая «Пилигрима» к родным берегам. И — к неизвестности.

Глава пятая

Москва.

Лето и осень 1986 года

Стрела летит в цель

Москва 1986 года — это, конечно, не сегодняшняя столица России с роскошными зданиями банков и офисов частных коммерческих компаний, богатыми магазинами, ресторанами, казино и гостиницами. Еще нет сотен тысяч иностранных автомашин и миллионных толп вечно спешащих куда-то москвичей и приезжих, давно ставших постояльцами столицы.

Но Москва восьмидесятых отчаянно пробивала себе окно в Европу, самонадеянно замахивалась на то, чтобы слыть третьим Римом. Кое-где ей раскрывали объятия, она уже научилась заманивать новых друзей, хоть и не была еще так криминальна, как в последующие годы. Впрочем, и тогда сюда стекались люди самых пестрых судеб и невероятных характеров. Ибо жить в других местах большой страны им казалось неполноценным занятием.

Ну, а у иностранцев разочарований было гораздо меньше, у них была своя судьба. Дипломатам и вовсе приходилось смиряться и надеяться. Правда, им было совсем не трудно это делать, так как жизнь у них протекала в собственном узком мирке, чаще всего — в пределах Садового кольца.

Здания иностранных посольств в столице во все времена отличались своей импозантностью, броской архитектурой. Они были чуждыми вкраплениями в суматошную жизнь огромного города, обрекавшего обитателей на всегдашние неудобства, но зато компенсировавшего их обильными материальными благами, вполне достаточными для того, чтобы не роптать на временные беды.

Здание американского посольства, дающее приют московской резидентуре Центрального разведывательного управления, расположилось на улице Чайковского, на Садовом кольце столицы. На флагштоке массивного здания государственный флаг Соединенных Штатов — символ мощи и величия супердержавы. Денно и нощно посольство бдительно охраняют морские пехотинцы из элитарного подразделения вооруженных сил США. Это настоящая крепость, защищенная крепкими стенами и безжалостной военной силой от непрошеных гостей.

Всем посетителям посольства оставлен доступ в здание через специальный проход в западном крыле. Бравые охранники — морские пехотинцы не пропустят злоумышленников, они надежно «профильтруют» всех входящих в узкие двери двух тамбуров, оборудованных металлоискателями. А если кто-нибудь поведет себя агрессивно, пустят в ход оружие. Они у себя дома, на своей территории.

Охраняет дипломатическое представительство далекой Америки и московская милиция, ее сотрудники тоже всегда на посту.

В рабочие дни у здания посольства многолюдно. Утром подъезжают и паркуются вдоль тротуаров лимузины американских дипломатов. Вечером автомашины аккуратно развозят служащих представительства по домам в разные концы Москвы. Приливы и отливы у посольства не затухают и в дневные часы. Да и визитеров, которым требуется побывать на улице Чайковского, достаточно. Разве что глубокой ночью внушительный дом посольства отдыхает от суеты.

И этот день уходящего лета 1986 года ничем не выделялся среди других.

На двери кабинета руководителя посольской резидентуры висит табличка: «Советник по региональным вопросам». Это — должность прикрытия резидента ЦРУ, которая ему предоставлена Государственным департаментом по указанию президента Соединенных Штатов.

Резидент Центрального разведывательного управления — в посольстве фигура очень влиятельная. Он старший оперативный начальник для всех разведывательных подразделений Вашингтона, которые пользуются «крышей» в американском посольстве — военные, служба радиоэлектронной разведки, секция безопасности. С ним считается глава представительства. Он, конечно, не вникает в оперативные дела резидентуры. «Грязная работа», — полагают многие американские послы. Впрочем, они почти всегда внешне весьма лояльны к разведке. А некоторые — и очень услужливы. Надо поддерживать с ЦРУ корректные отношения. От него зависит многое. Резидентура американской разведки имеет в Соединенных Штатах могущественных покровителей и свой канал связи с Вашингтоном.

Совсем недавно в особняк посла, так называемый Спасо-Хауз, недалеко от здания посольства на улице Чайковского, тайно проник русский военный, служивший до своего увольнения в ракетных войсках. Он был одержим идеей заработать на продаже американцам известных ему военных секретов. Помощник посла, проживавший в Спасо-Хаузе, с согласия своего шефа быстро вызвал в особняк тогдашнего резидента ЦРУ, и они вдвоем договорились с русским. Ну, а потом помощник посла, незаметно от русской контрразведки, вывез русского парня из особняка. Русским вскоре удалось поймать нового агента ЦРУ, но они — надо отдать должное их благородству — не стали поднимать шум насчет роли посла в этом шпионском деле.

Нынешний посол был весьма расположен к руководителю московской резидентуры ЦРУ Эрику Хонтауэру и очень лоялен к деятельности посольской резидентуры. Всем сотрудникам посольства он велел оказывать всемерную помощь резидентуре — и тогда, когда им случалось знакомиться с кем-либо из русских, кто мог заинтересовать разведку, и тогда, когда к ним попадала информация, которая могла пригодиться Лэнгли. Посол разрешал Эрику Хонтауэру использовать для своих целей помещения представительства. Например, когда необходимо было принять кого-то, кто был ценен для Центрального разведывательного управления. Или устроить так, чтобы в нужный день и час в одном из окон посольства зажегся свет, который должен был служить условным сигналом для агента, проходившего или проезжавшего по улице Чайковского. Сигналом к тому, чтобы выйти на личную встречу с разведчиком или изъять тайник, заложенный резидентурой.