Видение былого

Варвар выдохнул и решительно сказал:

– Нет, не помню. Слишком давно было. А если бы помнил – не сказал.

– Но почему?

– Не годится заранее узнавать о своем будущем. Тогда жизнь станет неинтересной. И еще одно госпожа. Ты возьмешь с собой… мальчика?

Миллен оказалась умной женщиной. Она поочередно посмотрела на обоих Конанов, грустно улыбнулась и проговорила:

– Полагаю, мое решение должно сыграть особую роль? В твоей судьбе?

Король промолчал.

– Пусть он решит самостоятельно,- сказала Миллен и подозвала мальчишку. Что-то спросила на киммерийском. Тот вначале состроил оскорбленную физиономию, потом быстро заговорил.

– Конан не собирается меня бросать,- машинально перевела госпожа графиня.- Говорит, будто отец учил его никогда не оставлять начатого дела. Что ж, вот все и решилось. Снова благодарю вас господа. Прощайте.

Она отвязала поводья лошади и умело забралась в седло. Трое киммерийцев и маленький Конан остались пешими – коней у них не было, да и сами горцы куда более привычны доверять не ездовой скотине, а собственным ногам. Спустя несколько мгновений они исчезли в темноте.

– Через пять или шесть дней Миллен умрет,- глухо проговорил король, глядя вслед небольшому отряду.- Я похороню ее у подножия Бен Морга огненным погребением. И сам заберу то, что она искала в Киммерии. Боги, ну почему ничего нельзя изменить!

– Можно,- тихо сказал я.- Догони их. Расскажи все. Отговори. Принудь вернуться: Миллен в Боссонию, самого себя – домой. И что будет потом?

– Ничего,- покачал головой варвар,- ничего. Мне дали еще одно испытание, и я не знаю, сумел ли его выдержать. Сворачивайте шатер. Ночь ясная, не заблудимся. Вернемся на дорогу. И поедем … домой.

Через две с лишним лиги пути мы заметили возвышающуюся над трактом арку портала, из-под которой в киммерийскую ночь лился золотой солнечный свет. Это походило на распахнутое окно темной комнаты старинного замка – за порталом виднелась дорога, проходящая сквозь буйный зеленый лес Ямурлака.

Перед самой аркой Конан приостановил коня, оглянулся на черные горы, обвел взглядом звездное небо своей родины и сказал мне:

– Вот и все. Больше я никогда не смогу побывать в Киммерии. Но все равно я благодарен тому, кто устроил мне это путешествие. По крайней мере, я вспомнил, как пахнет горный ветер. Едем, Хальк. Пора отдавать долги.

Четверть века назад, сразу по окончании истории с Подземным огнем, я записал в «Последний лист Синей хроники» такие строки.

«…Осталось упомянуть о последнем и самом главном герое этой истории. Но, признаюсь, сказать мне нечего.

Я не знаю, с какой силой именующейся «Хозяином Небесной Горы» столкнулись люди. Под последним словом я разумею не только друзей Конана, но и всех аквилонцев или любых других представителей нашей расы.

Это существо необъяснимо. Оно воистину имеет право именоваться «чужим». В чем заключена его сила? Какие цели оно преследовало и в чем был смысл его бытия? Действительно ли Тицо пытался против нашей воли уберечь Закат от грядущей катастрофы или же хотел только одного – власти?..

Много мы не ведаем. Многого не понимаем. Но лишь для того, чтобы грядущие поколения знали о странной (и страшной?) опасности, не имеющей никакого отношения к богам, духам или демонам, ко всему божественному или исходящему из Черной Пустоты, ко всему, принадлежащему только нашему миру, к опасности воистину чужеродной и смертельной, я оставляю эту летопись. Если когда-нибудь человек снова увидит зеленое пламя, пусть он знает, как побороть напасть и кто виноват в явлении подземного огня…»

С гордостью ударю себя кулаком в грудь – в те времена я был непогрешимо прав. Да и по сей день уверен, что разгадать секрет Хозяина мы не сумеем никогда. Если только сам Тицо не пожелает его раскрыть. А в последнем я преизрядно сомневаюсь – тайна Повелителя Зеленого Огня стоит слишком дорого. Несомненно, у меня есть кое-какие предположения, догадки о его природе, но они являются более плодом воображения, нежели очевидными истинами, подтвержденными реальными фактами и надежными свидетельствами.

Некогда, еще во времена королевской службы в Тарантии, я читал сочинения Тот-Амона Стигийского. Последний был не только черным магом, редкостным интриганом и обуянным грехом гордыни человеком, презирающим весь остальной мир, но и очень уважаемым (даже в среде его врагов) ученым мужем. Магия требует недюжинного ума, это даже Конан признает…

Так вот, лет восемнадцать назад мне в руки попался трактат Тот-Амона «О множественности миров». Крайне любопытное сочинение. Стигиец разъяснял, что Мир Тварный, Вселенная, разделяется не только и не столько на миры Видимый, человеческий и на Незримый, подвластный демонам и богам, но и владеет бессчетным количеством отражений двух упомянутых миров. В зримой Вселенной якобы существуют несчитанные тысячи иных, отдаленных Сфер, которые человек в состоянии созерцать невооруженным глазом – звезды, луны, кометы. И, продолжал Тот-Амон, многие из них могут быть населены существами столь же разумными, как человек, или представителями иных рас, населяющих наш мир, общепринято именуемый Хайборией – гномов, гулей, оборотней и прочих.

Мне оставалось лишь сопоставить некоторые бесспорные сведения о Хозяине Небесной горы. Что же получалось? А вот что.

А если Тицо, действительно, явился к нам из другого мира? Чужой Вселенной? Сотворенной другим Творцом? Где страх – то же самое, что для нас радость, добро – то же, что и зло?.. Вместо счастья – беда, люди радуются неурожаю и смерти своих близких? Но, в таком случае, Хозяина можно было бы понять и задать самому себе вопрос: а если бы я там родился, получив в наследство все радости и горести антиподного мира? Привык бы к ним и считал, что именно так и должна быть устроена Вселенная? А потом по непостижимой причине, из-за непонятного стечения обстоятельств попал бы сюда? Что произошло бы? Наверняка, ничего хорошего.

Тицо так и не понял людей. Забрав себе память Конана, Хозяин не смог распознать главного – мироощущения человека. И это при том, что варвар во многом – человек выдающийся, достойный подражания.

На мой, кстати, взгляд, Конану следовало бы родиться не в отдаленной Киммерии, а в одном из самых блистательных королевских семейств стран Заката.

Тогда киммериец сумел бы развить свои способности и получить образование гораздо раньше и уже в двадцать-двадцать пять лет превратиться в одного из крупнейших монархов столетия, а то и всей Хайборийской эпохи.

Но тотчас встает вопрос: а не является ли своеобразная гениальность нашего короля следствием долгой, трудной, перенасыщенной событиями жизни, превратившей диковатого киммерийского мальчишку в самого великого государя Аквилонии за последние триста лет, прошедшие со времен Сигиберта Завоевателя?

Нет ответа. И никогда не будет.

Тицо получил в наследство от Конана его память, облик и опыт, однако ничему не сумел научиться. Недооценил людей, чего варвар никогда не делал – Конан прекрасно знает: любого противника следует уважать. Тицо не смог или не захотел уважать людей. Полагал себя более разумным, более могущественным и более изворотливым. Хозяин не сумел понять, что же такое человек. И потому проиграл.

…Ямурлак снова повстречал четырех всадников, миновавших высокий полукруг Портала, ясным, солнечным днем и запахами трав.

До времени ехали молча, и только Конн что-то тихо бурчал под нос. Видимо, неизгладимое впечатление произвели суровые пейзажи отцовской родины и странные события, связанные с одним из первых настоящих приключений короля Конана.

Я невольно поставил себя на место Конна и поморщился: воображаю, каково было бы мне, приведись однажды узреть столь отдаленное прошлое. И собственного отца, которому не свершилось полных тринадцать лет. Выдержке и спокойствию Конна можно только позавидовать – с такими качествами, несомненно привитыми самим Конаном, наследник однажды (уже, наверное, очень скоро) станет здравомыслящим и добрым королем.