Попаданец

— Сам? Ты маг?

— Где-то так, но совсем еще ничего не умею, так что не ожидай от меня огня с небес или лавины камней. Когда разговор доходит до драки, я полагаюсь на свои руки и то, что на тот момент в них есть. Все, место, готовься! — я воткнул фламберг в землю, достал пучок стрелок и стал располагать их в ряд с интервалом в ладонь.

— Может на тот холм поднимимся? — напарник-соратник указал на небольшую возвышенность слева метрах в ста от нас и господствующую над лагерем.

— Там наверняка ночная стража и может быть засада на случай вылазки. Мы и так выше их шатров за счет того, что крепость на холме стоит.

Напарник, наконец занялся делом — распечатал свой колчан и воткнул перед собой три довольно толстые черные стрелы, а четвертую наложил на тетиву. Я с сожалением про себя посетовал о том, что нет просмоленной пакли и зажигалки. Нет, кремень с теркой у меня есть, но это не то… Или то?

— Подожди-ка, — я порылся в набедренном кармане, где лежал набор для экстренной помощи и с довольной ухмылкой вытянул оттуда марлевый бинт, несколько ватных тампонов и полупустой флакон со спиртом.

Все это я поделил попалам и быстренько из своей части и легкой стрелки изготовил ночной боеприпас-трассер. Так называемые «зажигательные» стрелы при ночном обстреле служат не для поджига крыш, а скорее как индикатор правильности выбора возвышения и упреждения. Попробуйте во тьме ночи увидеть летящую тонкую палочку! А с тлеющей и разгорающейся в полете паклей из стрелы получается этакий светлячок.

— Пристрелочный будет, — объяснил я свои манипуляции призванному охраннику купца. — Есть у тебя кресало? За моим долго и далеко лезть.

— И так справлюсь, — мужик быстро приладил распушенные тампоны к наконечнику и несколько раз обернул их бинтом.

Потом по моему примеру окропил оставшимся спиртом и жестом попросив у меня мое изделие закрыл глаза и сосредоточился. Спустя секунду обмотка стрел начала тлеть и вдруг вспыхнула почти невидимым в ночи спиртовым пламенем. Завоняло паленым.

— Держи.

Я принял у него свою стрелку, вложил ее в прорезь и с отшагом правой ногой назад оттянул тетиву блочника. Два штырька на открытом прицеле на расстоянии вытянутой руки были вполне хорошо видны и в обычную лунную ночь, а «баф» вообще превратил окружающую тьму в синеватые сумерки с пульсирующими красными силуэтами живых существ. Так что я с удобством взял возвышение для выстрела на пятьдесят шагов, совместил прицел с одним из красных пятен у границы шатров и толкнул в лук через левую руку Силу. В момент выстрела ведущая рука чуть изменила положение и золотистый росчерк-дуга уперся своем концом точно в цель. Напарник выстрелил через пару мгновений после падения моей стрелы. Опять светлячок метнулся к лагерю, но в этот раз уткнулся в купол крайнего шатра.

— Зачем? — спросил я, накладывая вторую стрелу и возвращая руки в найденное удачное положение. Ноги я вообще не двигал.

— Огонь моей души не потухнет и найдет себе пищу по вкусу. Скоро пускать смертоносных посланцев станет легче.

— Угу, — треньк!..

Я пускал стрелы с исполнением «полного ритуала» (на точность, а не на скорость), то есть, оттягивая тетиву до щелчка кликера (на этих самоделках он на начале обмотки наконечника работал), посылая в лук импульс Силы и доставая следующую «тростинку» из колчана, а не из земли перед собой — их очередь придет если нас обнаружат и атакуют. Целями я избирал относительно небольшие красноватые силуэты, рассудив (и вспомнив «собачек»), что призванная живность может доставить нам больше неприятностей, нежели люди. Последние ночью предпочитают спать и что бы раскачаться им нужно некоторое время.

Пятерка наших соратников тем временем не спеша дотопала до линии крайних шатров и замешкалась — не хотелось им ввязываться в бой.

— Лучше бы им начать действовать, — пробормотал напарник, посылая очередную оперенную смерть. — Клятвопреступников никто не щадит, даже если клятва дана не истиной богине… Пока мы в ее полной власти — в ее мире и под ее благословением. Пора бы им начинать, — повторил он.

Я глубокомысленно промолчал, сосредоточившись на зачистке сектора — при удачном попадании силуэты на мгновение вспыхивали и затем медленно меркли. Иногда от них доносился короткий взрык или тихий скулеж. Тревогу в лагере осаждающих не подняли только потому, что мужик справа от меня снял всех ближайших часовых.

Наконец, кто-то из пятерки бойцов решил стать первым и что-то воодушевляющее проорав, побежал к центру войсковой стоянки. Сначала за ним отправился второй… с отставанием на шаг или два третий…и вот уже порыв захватил самых туго думающих. Как по заказу, одномоментно вспыхнул конус полога шатра, в который попал «светлячок» напарника. Вкупе с действиями пятерки наших соратников это ввергло лагерь во все разрастающуюся суету, если не панику. Кстати осаждающих было совсем немного — всего сотня или две — и большинство из них сейчас были неодоспешены. Народ метался в зареве горящего шатра и занимающихся связок хвороста, сталкивался, тут же вспыхивали драки и поножовщина — крайние шатры занимали самые бедные и от того злые и недисциплинированные воины. Свою долю сумятицы вносили поддавшиеся общему настроению твари всех размеров, мастей и видов. Не знаю уж, что Призывающие за алгоритмы животинам в мозги вставляют, но кусали и драли они всех и каждого вокруг себя.

— Чувствую магию, — хмуро протянул напарник. — Кто-то за нашими спинами раздувает пожар паники и смущения разума. Видимо именно на это был изначальный расчет…

— Надо думать, — пожал я плечами. — Сразу было ясно, что местные жрицы не пальцем деланы и не пошлют семерых на несколько сотен. Сколько у тебя стрел осталось?

— С десяток.

— У меня и того меньше — только вон те пять, что торчат в земле, — я на мгновение сделав паузу, отрезав ремешки, крепящие колчан к поясу — не фиг пустой «таре» в ногах путаться. — Пошли вперед, прицельно остатки добьешь, а я сразу схватку завяжу.

Напарник кивнул и, вернув торчащие в земле стрелы в свой колчан (я свои тоже ему передал), пошел вслед за мной. Топали мы неторопливо: мужик размеренно на каждый пятый или шестой шаг пускал стрелу в суетящуюся толпу — я же тискал рукоять фламберга в руках, вливая в него Силу, и пытался распалить в себе кураж. Блочник, за отсутствием саадака, повесил на заплечный мешок — неудобно, но и выбросить жалко. Авось уцелеет…

— Видишь наших? — спросил я в двадцати шагах от крайнего шатра. Сам я Призванных бойцов потерял.

— Их куда-то в сторону оттеснили, за шатры. Не специально — в общей давке увлекли. Да они не особо-то и старались под конец биться и атаковать — больше оборонялись, сбив строй вокруг копейщика.

— Ясно… Бывай приятель, я по прямой к центру рвану. Чую минут пять мне в этом мире топтать землю осталось.

— Прощай…

Я несколько раз быстро вдохнул-выдохнул, как перед прыжком в ледяную майскую воду и медленно разгоняясь, устремился вперед. За три шага до первого взятого на прицел противника с одним мечом в руках и сером хитоне на теле проорал старый воинский клич:

— Р-ра! Бар-р-ра!!! — и тут же косой удар «ломом» сверху-вниз и справа-налево.

Приятная дрожь-звон стали разрывающей плоть, проворот-обход валящегося тела используя меч, как ось вращения, снова удар — с разворота по восходящей траектории. Никто под него не подставился — успели отпрянуть в стороны, но ничего — вновь спин вокруг набравшего инерцию фламберга, прыжок и опять косой справа на лево и сверху вниз. Достал двоих самым кончиком клинка — все же влитая в предмет Сила превращает его в практически родную и до боли знакомую вещь, от которой не ждешь подлости. Помниться в клубе реконструкторов пробовал помахать полутораметровой деревяшкой с залитой свинцом сердцевиной для обеспечения массы. Из нескольких разученных связок на основе кендо выполнил всего одну с грехом по полам и потянув длинную мышцу спины. А сейчас двуручник, как продолжение тела и дистанция чувствуется идеально. Знаете это чувство, когда кто-то неслышно подходит к вам со спины и ты непонятно как узнаешь человека и даже угадываешь, что вот сейчас он в двух шагах от тебя? Практически то же самое ощущал и я сейчас только с поправкой на ситуацию.