Ангел быстрого реагирования

Нога большеглазого ркхета срослась немного криво. На бегу он прихрамывал и слегка пошатывался, что произ­водило впечатление какого-то странного танца. Но ведь увечье не мешало ему сидеть в засаде на звериных тропах. А стрелял он так же точно, как и раньше. Мерыю раздражало только его увлечение всякими чудными вещами. Он со­бирал листья, скорлупу, копался в земле. Терял время, раз­глядывая зубы убитых животных, осматривал их лапы, раз­дувал мех. Иногда разрезал им животы и проверял, что они ели.

— Зачем ты это делаешь? — не выдержала однажды рас­серженная Мерыа.

— Пригодится,— спокойно ответил он.

— Копание в кишках этих жирных вонючек может при­годиться?! — фыркнула Мерыа, пхнув ногой добычу.

— Верно, они жирные,— согласился Вай-мир.— А я хо­тел бы знать почему. Что они едят, чтобы стать такими тол­стыми? Может, и мы можем это есть? Я учусь всему новому. Это может оказаться важным.

Сидя на корточках над выпотрошенной добычей, по­крытый маскировочным рисунком, с вымазанными кро­вью руками, он походил на демона из рассказов для детей.

— Может, я узнаю и совсем неважные вещи,— продол­жал он,— но это будет ясно потом. А пока я делаю то, что делаю. Я хочу понять всё это.

Он широким жестом обвёл лес вокруг себя.

«Обучение» всегда состояло в том, чтобы слушать стар­ших женщин, которые рассказывали, как было прежде и как должно быть теперь. Существовало много сказаний, содержащих знания. А вот теперь этот... этот мужчина го­ворил Мерые, что знания есть также в земле, в деревьях и в мясе. Это звучало просто кощунственно!

Женщина огляделась по сторонам. Ничего, буквально ничего не осталось от того мира, который она знала. Никто ей не скажет, что делать. Она сама должна была искать от­веты на все вопросы так, как тогда, когда раскрасила себя глиной и убила зерноглова.

Следуя примеру Вай-мира, Мерыа стала собирать самые малые и на первый взгляд неважные частички знаний о мире. Она научилась находить удовольствие в вопросе: «За­чем? Для чего?», даже если временно он оставался без отве­та. Оба они давали наименования животным, растениям и местам, беря их, таким образом, в своё владение... Вай-мир поддерживал Мерыю своей тихой рассудительностью и терпеливостью, она же делилась с ним своей сообразитель­ностью и жизненной силой. Сами того не замечая, они приспосабливались к новому миру, врастали в него. И вот однажды в сумерках Мерыа во время обычного обхода рож­дественской рощи остановилась и подняла глаза к чернею­щей на фоне пепельного неба путанице ветвей. Она протя­нула руки, коснувшись соседних стволов. Вай-мир после­довал её примеру. У них мёрзли ноги, погружённые в слой опавших листьев. Пальцы поглаживали скользкие неров­ности коры.

— Я чувствую себя как дерево,— прошептал Вай-мир.

— Корни питаются землёй, а ветви — небом,— тихо произнесла Мерыа.— Думаю... мне кажется...

— Что?..

— Мир не умирает. Он попросту спит.

— Э-э-э... Значит, он проснётся.

— Э-э... Да, проснётся.

Маленький зверёк, обитавший в норке между корнями, осторожно высунул наружу мордочку. Пучок волосков дрожал, улавливая запахи и звуки. Мерыа почмокала, тер­пеливо приманивая трусливое создание. Зверёнок подался назад, а потом снова выглянул, разглядывая чужака чёрны­ми кругленькими глазками. Ответил на чмоканье задири­стым «чек-чек», потом окончательно скрылся, видимо ре­шив, что и так был достаточно доверчив.

— Он выглядит вполне здоровым и довольным,— сказал Вай-мир.— Тебя это интересовало?

Мерыа плотно закуталась в кусок меха.

— Становится холоднее, а ему хоть бы что, а ведь он та­кой маленький.

— У него есть мех.

— Мы тоже позаботились о том, чтобы его иметь,— воз­разила она.— Немного помогает, но не так, как бы хоте­лось. Этот малыш зарылся под землю. Интересно, зачем?

Размышляя, Вай-мир невольно пощипывал шерсть под носом.

— Прячется от врагов,— произнёс он.— Хотя это не луч­ший способ. Греболап легко выкопал бы его.

— А может, эта норка очень глубокая? Мерыа по локоть засунула руку в нору.

— Кажется... Эй!!

Она резко выдернула руку. Глянула на укушенный па­лец, потом стряхнула с него капельку крови.

— «Зубатка»? — предложил Вай-мир.

Она рассмеялась и облизала след от мелких зубов.

— Кажется, не слишком глубокая, но... внутри тепло!! — закончила она с торжеством.

— Значит, мы тоже выкопаем себе нору,— решил Вай-мир.

— Хм. Большую нору!

Строя новое убежище, они использовали углубление под одним из рождественских деревьев, которое пострада­ло от Пожирателей, но не засохло. Оно наклонилось, а от окончательного падения его удерживали соседние деревья. Несколько дней Мерыа и Вай-мир попеременно выгребали из-под корней землю, песок и камни, роя всё более глубо­кую яму. Они старательно обходили толстые корни, а мале­нькие сами отступали перед ними, ища себе новое место. Убежище под деревом получилось низкое и не слишком просторное. Внутри едва хватало места, чтобы лежать. К удовольствию Вай-мира, нашлось применение для кипы старательно обработанных шкур — он покрыл ими стены, чтобы удержать осыпающийся песок. Устланная мехами землянка превратилась в удобное, тёплое и безопасное жи­лье. Когда они, прижавшись друг к другу, чтобы было теп­лее, первый раз легли там, Мерыа подумала о маленьких ркхета, спавших и росших вокруг. Она сама теперь, как ребёнок, отдыхала в надёжных объятиях рождественских деревьев.

Из пучины зелёных снов Вай-мира вырвало ощущение, будто приближается что-то новое и тревожное. Вход в зем­лянку явственно белел в полумраке. Вай-мир потихоньку выбрался из-под одеяла. Осторожно, точно трусливый зверёк, высунул голову наружу. Лишь спустя несколько мгновений глаза привыкли к ослепительному блеску.

— Да пусть меня съедят!! — воскликнул мужчина.

Всё вокруг стало однотонно белым. Воздух, который до сих пор был просто холодным, теперь стал таким ледяным, что от него ныли ноздри. Вай-мир почувствовал, что Ме­рыа подталкивает его сзади, и выполз из короткого тунне­ля, освобождая для неё место.

— Что это? — изумилась она, погружая ладони в ледя­ной белый пух.— Семена?..

— Семена чего? Эй-эй! А это больно! — Вай-мир с не­счастным выражением лица переступал с ноги на ногу. Ме­рыа нырнула обратно в нору и вынесла первый попавший­ся кусок шкуры.

— Встань на мех.

Вай-мир растерянно оглядывался по сторонам. Наско­лько хватало глаз, тянулась гладкая белая поверхность. Лёгкий пух осел даже на кронах деревьев и тонких ветках. Мерыа увлечённо исследовала новое явление.

— Это не семена.

Пригоршня белого «нечто» не имела никакого опре­делённого вкуса. Если её растереть в ладонях, она пропада­ла, оставляя влагу. Мерыа полизала мокрую руку.

— Это вода! — с удивлением поняла она.

Вай-мир собрал горсть белизны и смял её в комок с явст­венно отпечатавшимися следами пальцев.

— Вода... Но откуда это взялось? Выросло или как?.. Оба как по сигналу взглянули на небо, потом друг на друга.

— Опять что-то надо называть. А я уж начинал привы­кать. Я точно стебель травы. Едва ветер наклонит меня в одну сторону, как снова начинает дуть с другой — и мне опять приходится сгибаться.

Он качнулся вперёд и назад, с забавным озабоченным выражением на лице, потерял устойчивость и плюхнулся на холодный пух.

— Эй! Эй!

Он тут же вскочил и отряхнулся. Мерыа смеялась, разве­селившись от его выкрутасов.

— Ну и как ты это назовёшь? Ты же чуть не самый хоро­ший рассказчик историй!

— Дорт'тефх. Семена дождя.

Дорт'тефх оставались в течение нескольких ноче-дней. А потом исчезли, и двое ркхета уже думали, что больше их не увидят, но однажды утром в воздухе снова закружили бе­лые лоскутки. «Семена дождя» падали гуще и гуще, нако­нец они укрыли всё вокруг толстым слоем и теперь уже остались надолго. Два стебля травы спокойно склонились под ветром судьбы. Умело связанные куски шкур хранили их от кусающего мороза. Мерыа придумала, как защитить ноги, завернув их до самых колен в длинные полоски меха, а Вай-мир ещё улучшил результат, смазав шкуры жиром. Они теперь охотились в открытую, выслеживая дичь по длинным цепочкам следов, оставленных на предательской белизне. В течение пары дней пропали греболапы. Зато поя­вились нахальные кртуры-плоскозубы, от их прожорливо­сти приходилось охранять кору рождественских деревьев.