Блеф

9. Сила привычек

Когда американцу-туристу показывают Реймский собор, он задаёт вопрос, сколько он стоит; когда англичанину вообще ничего не показывают и даже ни о чём не спрашивают, то он считает себя обязанным упомянуть, что в Англии самый большой флот в мире. Если сомневающихся в этом достаточное количество, допустим, население какого-нибудь Китая, то производится предупредительная демонстрация оного флота.

Это следует отнести всецело к национальным привычкам и чёрточкам. Лорд же Стьюпид представлял из себя законченную индивидуальность.

Выражаясь крайне специально, лорд постепенно приучил своих спутников к построению своих фраз. То, что он ангар, например, называл стойлом, никого не коробило. Гуляя с Иреной, шёл всегда справа, галантно предоставляя ей возможность идти по «бровке».

— Оставьте эту старую подкову, мисс! — восклицал он, когда Ирена бросилась ловить неуклюже убегавшего крабба.

Что касается «оставленной» им земли, то лорд один единственный раз поинтересовался узнать, где и что поделывает эта старая лошадь.

В тот же вечер лорду любезно указали на мерцавший на небосводе Марс, тактично представив его на амплуа «Земли».

Лорд, сдержанно кивая головой, в этическом молчании прикидывал на глазок возникающее перед его деловым взором пространство.

Пузявич, внимательно разглядев покинутую им планету, счёл себя вынужденным поинтересоваться: далеко ли до Земли?

В виду того, что профессор Каммарион не был взят в путешествие и поставка верных, исчерпывающих сведений собственными силами, не тревожа лишний раз и без того исключительно внимательных марсиан, была затруднена, то Пузявич охотно удовлетворился заявлением Генри о том, что:

— До Земли ровно столько же, сколько и досюда в настоящий момент.

Этот чистосердечный ответ, очевидно, был принят в общую схему мыслей лорда Стьюпида.

Кошкодавов, улучив минуту, поделился с Пузявичем возникшими в нём некоторыми принципиальными соображениями касаемо вопросов теологического характера.

— Друг мой! Рассей мою смуту!

— Что с тобой, Варсонофий? — обеспокоился Пузявич.

— Ну что ты делаешь, когда во мне полная революция!

— Брось, брат! Как можно!

— Слушай! Видишь? — и Кошкодавов указал пальцем на блестящую точку в сияющем небе.

— Вижу. Земля! — горделиво заявил Пузявич.

— Ну-ка, попробуй прочесть «Отче наш».

— Зачем?!

— Да ты попробуй!

— Ну, изволь… «От…»

— Постой. Да ты на неё, на Землю гляди в это время.

— Ладно! — Пузявич повернулся в требуемом направлении.

— «Отче наш, иже еси на небеси!» Гм!

— То-то и есть! — назидающе-торжествующе подхватил Кошкодавов, — то тебе земли на Марсе захотелось, то тебе «небеси» на Земле подавай.

— Варсонофий!

— Беда, брат, сущая! Сам не знаю, как и молиться! Можно сказать, молитва не к адресату сразу посылается!

— Так выходит, с Марса и помолиться нельзя?

— Да как уж ты скажешь: — «горе имеем сердца-а». Тык! А сердцами в Землю упёрлись. Вот тебе и помыслы!

— Жить нельзя тут! — резко заметил Пузявич.

Оба крепко задумались.

— Эх! Нашёл выход! — воскликнул Кошкодавов.

— А ну?

— Надо к Земле стать… задом! Во! И в-вали молись с Марса! Прямо на небеси! Вроде как бы этажом только выше! Всё едино: далеко!

Пузявич вздохнул, как засорившийся инжектор, и с благоговейным жаром повернул к многогрешной Земле упитанный зад…

Разговор членов синдиката в двух словах:

— Нам нужны «марсианские» делегаты? — вопрошает Ирена, — нужны? Вот эти потерпевшие крушение и будут марсианскими делегатами! Всю инициативу я беру на себя. Я сказала. Я — директор!

10. Первый договор с Марсом. Вещь серьёзная

Надобность в «марсианах» скоро выявилась. Лорд Бриджмент, поддавшись лёгкому раздражению, вызванному исключительным желудочным саботажем, возымел желание вплотную, как говорят на митингах, заняться делами, побудившими его приехать на «Марс». Предупредительность марсианина Луфадука (в просторечии Луиджи Фамли-Дука) разгладила морщины недовольства на лордовой физиономии и демонстративный интерес Генри, как представителя земной прессы, к деловым переговорам двух планет наполнил лорда лёгким самодовольством, даже заставив распластать на тонких губах суррогат улыбки.

Из тщательной стенограммы, составленной Генри, можно сделать выборки, проливающие свет на план замечательного соглашения, приводящего к учреждению компании межпланетных сообщений, под именем «Эрз-Марс-Тревеллинг-Ляйн» или сокращенно — «ЭМТЛ». Прежде всего, по предложению Генри, в декларативную формулу соглашения была включена изменённая декларация конституции штата Нью-Йорк.

«Будучи проникнуты благодарностью к божественной благости, дозволившей нам избрать рамки нашего соглашения, мы, народ Реола (Марса) и поименованные представители Земли (Генеола), установляем настоящий договор.»

Достойны всемерного удивления пункты соглашения, где лорд Стьюпид весьма тактично провёл в жизнь соблюдение интересов, воистину, земных. Зная лорда Стьюпида за отъявленного флегму, приходится с искренним удивлением касаться таких положений, как-то:

…§ 12. В виду отсутствия на Марсе (Реоле) денежной системы, выручка от операций компании эквивалентируется в расчётах с Марсом из принятия ста долларов равными одному килограмму хлебных семян, неизвестных на Марсе и интересующих жителей Марса, склонных в большинстве к вегетарианству.

Прим.: Зерно понимается франко Марс.

…§ 14. Право выборки патентов и монопольная постройка аппаратов на земле переходит к г. Стьюпиду, причём в его распоряжение предоставляются марсианские конструктора.

…§ 15. Обмен учёными силами — бесплатно.

…§ 19. В виде компенсации за предоставление своих предприятий для оборудования аппаратов г. Стьюпид получает монопольное право эксплоатации радиоактивных месторождений Марса.

Прим: Гарантируется г. Стьюпиду право на добычу до 2-х кило радиевых солей в год.

…§ 23. Учреждение настоящего общества обуславливается непременною сдачей в аренду на 999 лет эмигрантам российского происхождения участка, удобного для поселения, разм. в 1000000 кв. километров.

Прим. I. Переселенцам гарантируется предоставление рабочей силы из расчёта 2 килограмма пшеницы или хлебных семян за 24 по земному счету рабочего дня.

Прим. II. Переселенцам гарантируется неприкосновенность их политического устройства…

Пузявич, узнав об этом, прослезился и поднёс Луфадуку трёхцветную розетку, а Кошкодавов с необыкновенной серьёзностью поцеловал лорда Стьюпида.

— Вашей твёрдости не забудет русская нация.

По парафировании договора Луфадук намеревается вылететь за правительственными делегатами, а соглашение между ним и лордом Стьюпидом немедленно передано по телеграфу.

Лорд Стьюпид с довольной физиономией пожал руку (жест, наконец, привитый на Марсе) марсианина, причём оное довольное выражение можно объяснить лёгким движением кишечника, крайне нерасторопной части организма лорда Стьюпида.