Седой Кавказ

– Слушай Деши, а как это она, как и вы, в поле, а белизну сохранила?

– Ха-ха-ха, так она вся окутана, в шароварах ходит, только кисти, ступни и глаза на виду. Красивые у нее глаза, да, Арзо!?

– Да и не только глаза.

– Бессовестный, я расскажу маме.

– Что ты расскажешь?

– Что ты девок рассматриваешь.

– Так, ну ладно, не о том ты болтаешь. Маленькая еще.

На следующее утро Самбиев выдумал себе задание – объезд бригад колхоза с проверкой. В полдень оказался у свекловичного поля. От жары многие в поле не вышли. В лесополосе, окаймлявшей стогектарное поле, в густых посадках дикой акации и тополя нашел мать и сестру.

– О, привет, братишка, – вскочила Деши. – Ты что это к нам пожаловал?

– С проверкой объезжаю бригады, – устало заявил Арзо, вытирая рукой пот с лица, присаживаясь рядом. – Как жарко… Могли бы сегодня и дома посидеть.

Отцвела акация, вместо снежно-розовых воздушных кистей появились рогообразные зеленовато-бурые бобы. Из-за засухи опавшие цветки акации и на земле не потеряли формы, яркости, пьянящего запаха. Кучкуясь, они, как отвергнутые невесты, ютились в расщелинах и у корневищ трав. В отличие от цветков акации, тополиный пух, с готовностью праздных девок, лип к траве, восседал на открытых участках почвы, готовый от случайного веяния улететь в любую даль.

– Что-то раньше ты к нам не заезжал, – ехидно затараторила сестра, – видно, не к нам, а к Полле приехал.

– Прекрати, – рубанула Кемса. – Что это ты разболталась? Лучше бы как она работала, а то до утра на вечеринке, а днем мотыги поднять не может, к лесополосе тянешься, ждешь когда закат наступит… За Поллу некому горбатить, вот и носится она, как угорелая, а ты за нашими спинами мечтаешь приютиться.

– Перестань, мама, – тронул за руку Кемсы Арзо. – Деши у нас тоже работящая.

– Да чуть что, я во всем виновата, – обиделась девушка. – Вечно нет покоя, все я делаю, и все равно никто не ценит.

– Я сказал, перестаньте, – возвысил голос Арзо и, чуть погодя, примиряя, спросил: – Вода есть у вас?

– Конечно, есть, – встала мать. – Вот Поллу жалко, и почему она не возвращается? Вот так весь день прополку делает, быстрее нас двоих работает.

– А где она? – не выдержал сын.

– Вон, в поле, одна-одинешенька, под самым палевом.

Арзо встал, козырьком руки прикрыл глаза. На горизонте волнилось знойное марево испарений, и далеко-далеко еле виднелся белый бугорок.

– Так это она? Одна? В такую жару на солнцепеке? – удивился он.

– Да, она, – рядом стояла мать, также прикрывая глаза. – Может, ты ей воды отнесешь?

– Так она ведь в своем костюме! – вскрикнула испуганно Деши. – Она сейчас придет или лучше я понесу.

– Не лезь, – злобно фыркнула Кемса на дочь. – Не голая… Помоги Арзо девушке, напои ее. Мы бы пошли, да больно уж жарко. Постарайся привести ее, пусть отдохнет маленько. – И уже вслед уходящему сыну крикнула: – Ты помягче с ней, она как необъезженная кобылица, норовистая, но породистая. Обуздаешь, счастлив будешь.

От этих напутственных сравнений Арзо засмеялся, обернулся.

– Нана, этой лошадью ты меня хочешь стреножить!…

– Хорошая жена – опора, плохая – обуза… Дай бог нам такую сноху, как Полла. Иди, мать сыну плохое не посоветует… И помни, помягче, – уже кричала она вслед.

Шагов пятьдесят оставалось Арзо до цели, когда Полла вдруг тяжело выпрямилась, потирая рукой поясницу и, видимо, мечтая о тени и воде, обернулась в сторону лесополосы. Увидев Самбиева, чуть не потеряла равновесие.

– Арзо, это ты? – вскрикнула она, в удивлении всплеснув руками. – Не подходи. Уходи, пожалуйста.

– Я с проверкой объезжаю поля, – пытаясь быть как можно серьезнее ответил экономист. – А здесь – чтобы дать тебе объективную характеристику.

– Я прошу тебя, не подходи. Я не в том виде, – взмолилась Полла.

– А разве можно быть на колхозном поле «не в том виде»? – улыбнулся Самбиев. – Вроде ты одета, даже более того – вся окутана…К сожалению,- последнее он выговорил с усмешкой.

Они сблизились вплотную. На Полле был странный костюм в виде комбинезона с капюшоном из грубого льняного материала, скрывавшего все тело, кроме кистей, босых ног и глаз. От пота ткань прилипла и четко обрисовывала красивое тело.

– Я тебе воду принес, – протянул он фляжку.

Девушка ловко развязала «паранджу», жадно прилипла к горлышку.

– Костюм кто сшил? – поедая глазами облепленную мокрой тканью грудь, спросил Самбиев.

– Сама, – ненадолго оторвалась Полла от емкости и вновь прильнула к фляге.

– Зачем ты себя так мучаешь? – сжалился экономист.

Полла напилась, лицо ее расщедрилось улыбкой.

– Спасибо за воду. Хочу сегодня или хотя бы до завтрашнего обеда закончить. Мне повторить биологию еще надо.

Вдруг лицо ее посуровело.

– Уходи, – резко сказала она, прикрывая грудь. – У тебя такой взгляд…

– Какой?

– Бесстыдный, даже похабный.

– Ты ошибаешься, – усмехнулся Арзо, глаза его от солнца совсем зажмурились, образуя на коже вокруг глаз многочисленные лучики морщин. – Взгляд изучающий, для написания достоверной, полной характеристики.

– Изучил?… За воду спасибо. А теперь уходи.

– Пойдем вместе, – стал серьезным Арзо, – а то удар хватит.

– Что это ты так обо мне озаботился? – перешла в атаку Полла.

Сузились в недовольстве губы Арзо, в том же тоне хотел съязвить, но в это время легкий, едва уловимый освежающий ветерок щекотнул вспотевшее лицо. Он посмотрел в сторону гор. Брюхатое, как взбитые сливки, облако зависло над недалекой вершиной Эртан-Корт. Снова ветерок, теперь уже чувственнее, приятнее, резвее. И прямо на глазах, как от дрожжей, облако стало расширяться, клубиться, покатилось вниз. Раскат далекого грома сотряс воздух, эхом обволок мир.

Снизу облако отучилось, налилось свинцом, покатилось с горы, покрывая мраком предгорье, превращаясь в лавину мглы. Несколько коротких молний вспыхнули вдоль фронта, обозначая вектор направленности грозы. Один, другой, третий резкий порыв ветра – и моментально стало прохладно.

– Неужели будет дождь?! – взмолилась Полла.

Спинами развернулись листочки тополя, и серебряное колье лесополосы огородило плантацию. В низине вздыбилась придорожная пыль, боясь от влаги превратиться в грязь, закрутилась в угодливости, извивающимся столбом потянулась вверх, пытаясь облизать обвисшее брюхо тучи. Но стихия безжалостна. Мощный гром сотряс мир, покатился тяжелой колесницей вперед. Частокол молний озарил мрачный небосклон, соревнуясь в яркости с солнцем. Ветер из прерывистого стал шквальным, холодным, сырым. К земле прижал он всю растительность, полусогнутые, застыли деревья. Мрак окутал весь мир, и под звук непрекращающегося многотонового органного грома с гор обваливалась шумная стена ливня.

– Да-а-а-ла! * – взмолилась Полла.

Несколько авангардных крупных капель вонзились наискось в Поллу и Арзо.

– Побежали! – приказал Самбиев.

– Постой, – силилась перекричать шум стихии девушка, – туда далеко,- указала она в сторону, где находились Кемса и ее дочь, – здесь рядом навес.

Указывая путь, Полла побежала впереди. Ливень резко, сплошным потоком накрыл их, девушка поскользнулась. Упала. Арзо схватил ее за теплую, сильную кисть.

– Отпусти, – отпрянула она. – Беги впереди, я за тобой.

Под крышей они оказались, полностью вымокнув. Навес представлял собой жалкое, всюду протекающее строение. Кругом плотной стеной низвергался ливень. Полла дрожала, радостным озорством блестели ее глаза.

– Какое счастье, дождь! – вскрикнула весело она. – Урожай будет.

– Это я его принес! – важно сообщил Арзо. – Видишь, какой я добренький?

– Это еще неизвестно, – усмехнулась Полла. – Лучше бы тихий, долгий дождь, чем скоротечная, ветреная гроза… Еще, не дай Бог, градом посыплется. Тогда всему конец.

И как бы оправдывая ее опасения, о крышу забарабанили жесткие удары, под навес густо повалили небольшие ледяшки.