Седой Кавказ

С первых же дней новый инструктор Ленинского райкома комсомола города Грозного понимает, что это его стихия, его стезя жизни. Чистый кабинет, рабочий стол, телефон, тишина, сплетни, создание видимости загруженности и озабоченности, а в сущности лишь брехня и пустословие. А как ему нравится говорить, как он любит различные сборища и заседания: от бюро и секретариата до пленумов и съездов. Оказывается, у Албаста природный ораторский дар – он уверенно, зажигательно и нагло может говорить о чем угодно очень долго и красиво. А как он изящен, даже артистичен на сцене! И фигура – фигура атлета!

Вскоре выяснилось, что Албаст не только активный комсомолец, кандидат в члены партии, высококвалифицированный инженер-строитель, но и классный спортсмен. По крайней мере, на лацкане его дорогого пиджака заблестел давно выданный значок кандидата в мастера спорта по боксу, и в подтверждение этого, в кармане лежало подлинное удостоверение.

Следует вспомнить, что по переезде в Грозный из дремучего аула резко разбогатевшую Алпату одолела тяга к интеллигентности и высокой культуре. Поняв, что она и тем более ее муж никогда не смогут смыть с себя клеймо «колхозников», Алпату решила хотя бы детей вырастить всесторонне развитыми горожанами.

Так, Албаста сразу определили в музыкальную школу, но упущенный возраст и немного слух осиротили будущность музыки. Далее была атакована школа художественного мастерства. Однако вскоре выяснилось, что отпрыск Докуевых безусловно талантлив и жаль расставаться с ним и тем более с столь любезной родительницей, но нет у ребенка усидчивости и объемного видения пространства.

Алпату не сдалась – еще был спорт. В зал вольной борьбы Албаст ходить не любил, сверстники легко справлялись с ним и называли мешком, да и тренер был какой-то несговорчивый, необщительный. И тут случайно выяснилось, что их сосед по кварталу тренер по боксу. Вот где проявились сила и мощь Албаста. Через год тренировок он перворазрядник, а потом пара выездных соревнований по региону – и Докуев кандидат в мастера спорта. Албаст мог бы пойти и дальше по ранжиру спортивного мастерства, но, к сожалению, подвел тренер – он спился от щедрости Алпату.

Будучи студентом, Албаст пробовал пару раз надеть значок кандидата в мастера, но сверстники в уличных драках избивали его и советовали надеть значок ГТО *. Тем не менее удар у Албаста был «поставлен хорошо», может быть, бойцовского духа было маловато, но удар был. По крайней мере, он однажды так вмочил сестре, что орлиный ее нос стал «картошкой». Правда, несмотря на этот успех, он значок со студенчества так и не обнародовал, но теперь в райкоме комсомола надо было обозначить все свои достоинства и достижения.

Словом, через полгода инициативного инструктора Докуева принимают в члены КПСС, потом он завотделом школьного воспитания молодежи, следом секретарь райкома комсомола, новый взлет – и должность заведующего отделом агитации и пропаганды, теперь уже областного комитета. Он делегат съездов комсомола РСФСР и СССР, член бюро обкома ВЛКСМ. И тут встает вопрос о ключевой должности – заведующего орготделом обкома. Мобилизуются все средства, Домба наконец обращается в обком партии, но увы – мешает маленькая формальность, у Албаста нет соответствующей для ответственной должности специальности. Оказывается, быть строителем хорошо, но в партийном строительстве этого недостаточно – этот пост требует специальности с углубленным изучением истории КПСС, научного коммунизма, исторического материализма и воинствующего атеизма. Для этого необходимо иметь гуманитарную специальность – историка, философа, в крайнем случае филолога. Короче, необходима мощная идеологическая база. И не обязательно иметь диплом на руках, достаточно и того, что идеолог осваивает эти научные дисциплины, даже заочно.

У Албаста два пути: поступить в Высшую школу комсомола в Москве или на исторический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета. Второй вариант оказался более доступным, и, так как Докуев уже имел одно высшее образование, его без проблем (но с магарычом) приняли на третий курс заочного отделения исторического факультета.

Пока Албаст вынужденно утолял жажду новых знаний, ключевую должность заворготделом обкома ВЛКСМ занял другой. Вместе с ним в аппарате появилась целая плеяда цепких, энергичных парней, возникла мощная конкуренция, при которой демагогия Докуева стала давать сбои. Первый срыв в успешной карьере озлобил Албаста, он начал подковерную игру, но не знал, что это уже высокий уровень интриг и бойцовского характера. Он сделал два неверных выпада и получил мощный ответный щелчок любезно «улыбающихся» товарищей. В результате Докуев из членов бюро обкома стал кандидатом, из мужающего комсомольского вожака – в щеголя на «Волге».

Вкусивший сладость карьерного взлета Албаст не мог смириться с таким уделом, он сделал соответствующие выводы. Во-первых, поменял весь заморский гардероб на строгую отечественную одежду, чем озадачил окружающих завистников; во-вторых, перестал, по крайней мере вслух, «рваться» к пьедесталу; и в-третьих, с головой ушел в работу, при этом, не задумываясь, уволил двух красавиц – сотрудниц своего отдела и взял на должности инструкторов простых целеустремленных ребят. От одного он не смог отказаться, от машины. Только первый секретарь обкома ВЛКСМ и он ездили на «Волгах», однако у Албаста была собственная машина, но он мечтал, ой как сильно мечтал, о служебной.

Впал Албаст в уныние. Увидела это мать и выдала вслух заветную мечту сына, о которой он никому на свете сказать не мог – боялся.

– Наш сын должен стать первым секретарем обкома. Чем он хуже других? У нас все есть.

Вся семья Докуевых замерла, было ясно, что отцу придется привести в действие все свои связи и конечно несказанно расщедриться.

Тратиться в столь больших размерах на пустую в плане прямых доходов должность Домба не желал. Его мало интересовали будущий рост, перспектива и тому подобные призрачные надежды. Он считал, как простой завскладом: заплати рубль – вскоре получи два обратно. Однако эти приземленные рассуждения Докуева-старшего подверглись массированному напору сына и жены. И тут сработали веские аргументы Алпату: Албаст сможет без проблем жениться на дочери председателя Кабинета Министров, «за их сына – красавца и умницу – любая королева сама побежит». И главное, что у дочерей шансы выйти успешно замуж резко возрастут.

Домба сдался, но не от этих пустых аргументов, а от другого. В кулуарах власти упорно ходил слух, что Шаранов достигает пенсионного возраста и его могут отправить на заслуженный отдых, что он не в милости у вновь присланного первого секретаря обкома (генерал-губернатора). Домба крайне нуждался в поддержке политического руководства республики, и теперь по его расчетам двинуть сына на должность первого секретаря обкома комсомола было бы весьма кстати. Это колоссальная опора, ведь тогда Албаст станет членом бюро обкома КПСС, а это высшая номенклатура, это республиканская элита.

В тиши важных кабинетов и горячих бань Докуев-старший стал потихоньку плести заговор в пользу сына. Этот замысел получил огласку, и последовала мгновенная реакция: Албасту чуть ли не в лоб указали на дверь обкома. Докуев-младший струхнул и готов был пойти на попятную, но его резко остегнул отец. Теперь Домба был не тот трусливый председатель сельсовета или начинающий начальник цеха готовой продукции, это был прожженный в интригах и в бескомпромиссной борьбе Зубр. Он знал все и всех, имел прямой доступ к власти, он был на службе у этой власти, этот «огонек» всегда светил ему и обогревал. И ничуть не колеблясь он добился приема лично у Шаранова и без плутовства, прямо попросил содействия. Секретарь обкома был застигнут врасплох, такой наглости он не ожидал. Однако когда конфуз прошел, он надолго призадумался.

– А что, всегда лучше иметь дело со своим человеком, чем с кем попало… Я Вас, Домба Межидович, вызову через недельку. А пока обдумаем, кое-что проверим.

– Сына, за верность партии и рвение к службе грозят уволить, – торопил события Домба Межидович.