Эпиграммы

КНИГА XI1Ты куда, ты куда, лентяйка книгаВ необычном сидонском одеянье?Неужели к Парфению? Напрасно.Неразвернутой выйдешь и вернешься:Не читает он книг, а лишь прошенья.Было б время, своим служил он Музам.Не сочтешь ли себя и тем счастливой,Что ты в худшие руки попадешься?По соседству ступай, в Квиринов портик:Не видали такой толпы лентяевНи Помпей, ни девица Агенора,Или первого судна вождь неверный.Двое-трое там будут, кто откроетВздор, который одним червям годится,Но лишь после закладов и рассказовО наезднике Скорпе с Инцитатом.2Брови угрюмые, взгляд исподлобья суровый Катона,Да и Фабриция с ним, пахаря бедная дочь,Спеси личина и с ней лицемерная благопристойность,Что моему существу чуждо, — ступайте вы прочь!В честь Сатурналий «ио!» восклицают стихи мои, слышишь?Так нам при Нерве теперь можно и любо кричать.Строгие люди пускай изучают корявого Сантру,Мне же нет дела до них: эта вот книга — моя.3Рад Пимплеиде моей не один только Город досужий,И не для праздных ушей я сочиняю стихи.Нет, и в морозном краю у гетов, под знаменем Марса,Книгу мусолит мою центурион боевой.Наши стихи, говорят, напевают в Британии даже —Что мне? Не знает о том вовсе мой тощий кошель.Ну а какие бы мог писать я бессмертные свитки,Что за сражения петь на пиэрийской трубе,Если бы нам божества вернули Августа с небаИ Мецената они, Рим, даровали тебе!4Лары фригийцев и все святыни, что Трои наследникСпас от пожара, не взяв Лаомедонта богатств,Золотом в первый раз написанный вечным Юпитер,Ты, о сестра, ты отца вышнего мудрая дочь,Янус, который уже третий раз в пурпурные фастыВнес имя Нервы, — всех вас я благочестно молю:Этого нам сохраните вождя и сенат сохраните!Да соблюдает сенат нравы его, он — свои.5Ревностно ты справедливость блюдешь и законность, о Цезарь,Так же, как Нума, но был Нума при этом бедняк.Трудное дело не дать одолеть добродетель богатству,Крезов собой превзойдя множество, Нумою быть.Если вернулись бы к нам с именами почтенными предки,Если порожней могла б роща Элизия стать,Чтил бы тебя и Камилл, необорный ревнитель свободы,Да и Фабриций бы сам золото принял твое;Брут бы с восторгом пошел за тобой, тебе Сулла кровавыйПередал власть бы свою, что собирался сложить;С Цезарем, частным лицом, тебя возлюбил бы Великий,Красс подарил бы тебе все состоянье свое.Если б от Дита теней преисподних был вызван обратноДаже Катон, то и он цезарианцем бы стал.6В пышный праздник Сатурна-серпоносца,В дни правленья у нас рожка с костямиПозволяешь ты, — в этом я уверен, —Вольный Рим, нам шутить стихом игривым.Улыбнулся ты, — значит, нет запрета.Убирайтесь, унылые заботы:Говорить будем мы о чем придетсяБезо всяких угрюмых размышлений.Влей вина мне покрепче, мальчик, в кубок,Вроде как Пифагор, Нерону милый,Наливай ты мне, Диндим, да почаще:Никуда не гожусь я трезвый! Выпью —И пятнадцать сидит во мне поэтов.Поцелуев Катулловых ты дай мне,И, коль дашь мне их столько, сколько счел он,Воробья ты Катуллова получишь.7Мужу-болвану теперь, конечно, не скажешь ты, Павла,Коль на свиданье к дружку ты соберешься пойти:«Цезарь явиться велел поутру на Альбскую виллу,Цезарь в Цирцеи зовет». С этой уловкой простись.Стать Пенелопой бы надо тебе под властию Нервы,Похоть, однако, и зуд старый мешают тому.Бедная, как тебе быть? Сочинить, что подруга хворает?Сопровождать госпожу сам поплетется супруг;К брату с тобой он пойдет, и к отцу, и к матери в гости.Что же придумала ты, чтобы его обмануть?На истерию иной развратнице можно б сослатьсяИ говорить, что нужна ей Синуэссы вода;Ты ж, на свиданья идя, поступаешь гораздо умнее,Предпочитая сказать правду супругу в глаза.8Что выдыхает бальзам, сочась с иноземных деревьев,То, чем кривою струей вылитый дышит шафран,Дух, что от яблок идет, дозревающих в ящике зимнем,И от роскошных полей, вешней покрытых листвой;И от шелков, что лежат в тисках госпожи Палатина,От янтаря, что согрет теплою девы рукой;И от амфоры, вдали разбитой, с темным фалерном,И от садов, где цветы пчел сицилийских полны;Запах от Косма духов в алебастре, алтарных курений,И от венка, что упал свежим с волос богача.Перечисленье к чему? Будет мало. Но все сочетай ты:Утренний так поцелуй мальчика пахнет у нас.Как его имя? Скажу, если ради одних поцелуев...Клятву даешь? Хочешь знать слишком ты много, Сабин!9Римской трагедии честь, Юпитера листьем увенчан,На Апеллесовой здесь дышит картине Мемор.10Турн свой могучий талант обратил к сочинению сатур.Что ж не к Мемора стихам? Братьями были они.11Мальчик, ты чаши прими фигурные с теплого НилаИ беззаботной рукой кубки подай нам, что встарьСтерты губами отцов и кравчим остриженным мыты:Пусть возвратится столам их стародавняя честь.Из самоцветов пей ты, ломающий Ментора чаши,Сарданапал, чтоб горшок сделать для шлюхи своей.12Пусть хоть семи сыновей, Зоил, тебе право дается,Лишь бы тебе никаких предков никто не давал.13Путник, ты на Фламиньевой дорогеНе минуй без вниманья славный мрамор:Наслажденья столицы, шутки Нила,Прелесть, ловкость, забавы и утехи,Украшенье и горе римской сцены,И Венеры-то все и КупидоныПохоронены здесь с Парисом вместе.14Карлика-мызника вы, наследники, не хороните:Всякая горстка земли будет ему тяжела.15Свитки есть у меня, жене КатонаИ сабинкам пригодные суровым,Эта ж книжка должна быть полной смехаИ резвее, чем все другие книжки.Пьяной надо ей быть и не стыдитьсяБыть измазанной Косма притираньем.Пусть с мальчишками шутит, любит девокИ пускай говорит без оговорокПро того, кто нам всем родитель общийИ кто Нумой священным назван прямо.Ты же помни, смотри, Аполлинарий,Что стихи эти все для Сатурналий:Нравы вовсе не наши в этой книжке.16Если ты строг чересчур, уходи куда хочешь, читатель,Прочь от меня: я писал это для тонких людей.Резво играет моя страница стихов из Лампсака,Звонко трещит у меня в пальцах тартесская медь.О, сколько раз своего ты не сможешь унять вожделенья,Хоть бы Фабриция сам с Курием строже ты был!Даже, пожалуй, и ты эту полную шуточек книжку,Дева, прочтешь под хмельком, хоть из Патавия будь.Книгу мою, покраснев, Лукреция в сторону бросит,Но лишь при Бруте: уйди только ты, Брут, и прочтет.17Вовсе не каждый листок в нашей книге для чтения ночью:Есть и такие, Сабин, что ты и утром прочтешь.18Подарил ты мне, Луп, под Римом дачу,Но в окне у меня побольше дача.Это дачей назвал ты, это дачей?Не Дианина роща там, а рута,Что покроет крыло цикады звонкой,Что объесть муравью не хватит на день,Хоть ему лепесток от розы — полог.Там трава составляет ту же редкость,Что и Косма листок иль перец свежий;Там лежать огурец не может прямоИ змея, растянувшись, уместиться.И червя одного-то не прокормитСад, где дохнет комар, ивняк поевши,Где один лишь копает крот и пашет.Ни грибу не раздаться там, ни смоквамРта раскрыть, ни фиалкам распуститься.Поле мышь расхищает там, страшнееКалидонского вепря для хозяйства;Прокна там налетит и в лапках нивуВсю в касаткино гнездышко утащит.И стоять без серпа и без оружьяПоловинному нет Приапу места.Жатва в раковину с избытком влезет,А в орех запечатанный — всё сусло.На один только слог ты обсчитался,И хотя подарил ты, Луп, мне дачку,Предпочел получить бы я подачку.19Гелла, сказать, почему не женюсь на тебе? Ты учена,Ну а в любовных делах часто могу я наврать.20Мрачно латинскую речь читающий бледный завистник,Цезаря Августа шесть резвых стихов прочитай:«То, что с Глафирою спал Антоний, то ставит в вину мнеФульвия, мне говоря, чтобы я с ней переспал.С Фульвией мне переспать? Ну а ежели Маний попросит,Чтобы поспал я и с ним? Нет, не такой я дурак!«Спи или бейся со мной!» — говорит она. Да неужелиЖизнь мне дороже всего? Ну-ка, трубите поход!»Милые книжки мои оправдаешь, уверен я, Август,Ты, что умеешь и сам просто по-римски сказать.23Сила согласна на все, лишь бы стать ей моею женою,Да не согласен никак Силу в супруги я взять.Но приставала она, и сказал я: «В приданое дашь мнеЗолотом ты миллион». Разве не скромен я был?«Не обниму я тебя даже в первую ночь после бракаИ никогда на постель вместе не лягу с тобой.Буду с любовницей спать, а ты запрещать и не думай;Я прикажу, и пошлешь ты мне служанку свою.Я на глазах у тебя целоваться буду игривоС юным слугой, все равно, будет он мой или твой.Будешь обедать со мной, на таком расстоянье, однако,Что и одежда моя не прикоснется к твоей.Изредка только меня поцелуешь, и то с разрешенья,Да и не так, как жена, а как почтенная мать.Если такое стерпеть ты способна и вынести можешь,Сила, найдется такой, кто тебя замуж возьмет».24Провожая, идя домой с тобою,Болтовню твою слушая пустуюИ хваля все, что сделал и сказал ты,Скольких я не родил, Лабулл, стихов-то!Не досадно ль, коль то, что Рим читает,Что проезжие ищут, без насмешки,Всадник смотрит, сенатор повторяет,Хвалит стряпчий и что бранят поэты, —Гибнет ради тебя, Лабулл, не правда ль?Кто же вынесет это? Чтоб клиентовЖалких было твоих числом побольше,Книг число бы моих поменьше стало?В тридцать дней-то, пожалуй, и страницыЯ не смог написать! Бывает это,Коль не хочет поэт обедать дома.27Прямо железный ты, Флакк, если ты обнимаешь подругу,Что шесть стаканов себе просит рассола налить,Иль два кусочка тунца она съест, иль худую лацерту,И виноградная кисть ей чересчур тяжела;Что от служанки берет, на потеху ей, в глиняной плошкеРыбный отстой и его тут же немедленно жрет;Или же, лоб потерев и стыд забывая, попроситПять непромытых мотков шерсти ей дать на платок.Ну а подруга моя — пусть хоть фунт благовонного нардаПросит, зеленых камней иль сардониксов в подбор,С улицы Тусской шелков желает лишь наилучших,Или же сто золотых требует как медяков.Что же, ты думаешь, я охотно дарю это милой?Нет, но хочу, чтобы ей стоило это дарить.29Стоит лишь дряхлой рукой тебе тело мне вялое тронуть,Тотчас, Филлида, твоим пальцем я жизни лишен.Ибо, когда ты меня мышонком, глазком называешь,И через десять часов трудно оправиться мне.Ласк ты не знаешь. Скажи: «Тебе подарю я сто тысяч,В Сетии земли и дом я тебе дам городской,Вот тебе слуги, вино, столы, золоченая утварь...»Этак, Филлида, ласкай; руку же прочь убери.30Ты говоришь, изо рта у поэтов и стряпчих воняет?Но от тебя-то, Зоил, худшею вонью несет.31Настоящий Атрей Цецилий тыквам:Он ведь их как сынов Тиеста режет,Раздирая на тысячу частичек.Только съесть ты успел их на закуску,Их на первое он и на второе,И на третье тебе предложит блюдо,И десерт он из них же приготовит.И лепешки печет из них без вкуса,Да и слойку из них готовит пекарь,И те финики, что в театрах видишьИ состряпать из тыквы может поварМелочь в виде бобов и чечевицы;Он в грибы превратит ее, в колбаски,В хвост тунца или в маленькие кильки.Изощряется всячески дворецкий,Их различными снадобьями сдобрив,В листик руты Капеллы яства спрятав.Наполняет он так подносы, миски,И глубокие чашки, и тарелки,И считает он роскошью и вкусомВ асс один уложить все эти блюда.32Нет у тебя очага, нет кровати в клопах, нет и тоги,Влажного нет камыша, чтобы циновку сплести,Ни молодого, ни старца раба, ни мальца нет, ни девки,Нет ни замка, ни ключа, нет ни тарелки, ни пса.Но, несмотря ни на что, ты, Нестор, и слыть и казатьсяБедным желаешь, ища места в народе себе.Лжешь ты и сам себе льстишь, обманщик, тщеславным почетом:Нищенство, Нестор, никак с бедностью путать нельзя.33Первенства пальму не раз и по смерти Нерона «зеленый»Брал, и победных наград выпало больше ему.Скажешь, что ты уступал, завистник злобный, Нерону?Но ведь «зеленый» пришел первым, — совсем не Нерон.34Дом приобрел себе Апр, но такой, что его не взяла быДаже сова: до того грязным и ветхим он был.С ним по соседству Марон блистательный садом владеет:Коль не жилье, то обед будет у Апра хорош.35Незнакомых мне лиц зовя три сотни,Удивляешься ты, бранишься, ноешь,Что нейду я к тебе по приглашенью?Не люблю я, Фабулл, один обедать.36Гай мой нынешний день отмечает мне камешком белым:Вот он — о счастье! — опять с нами по нашей мольбе.Право, я рад, что отчаялся: мне ведь казалось, что нитиПарок пресеклись: не так рады, кто страха не знал.Гипн, что ж ты медлишь, лентяй? Наполни бессмертным фалерномЧаши! На праздник такой старого надо вина.Выпьем сегодня и три, и четыре, и шесть мы бокалов,Чтоб получился из них Юлий, и Прокул, и Гай.37В золота фунт для чего, Зоил, оправлять себе камень,Или приятно тебе жалкий губить сардоникс?Ноги тяжелым кольцом недавно твои украшались:Тяжесть такая, Зоил, пальцам совсем не идет.38Продан погонщик мулов недавно был за двадцать тысяч.Ты удивляешься, Авл, этой цене? Был он глух.39Некогда ты, Харидем, баюкал меня в колыбели,Спутником, мальчику, мне и охранителем был.Нынче же после бритья моего полотенца чернеют,И недовольна моей колкой подруга губой.Но для тебя я — дитя: тебя наш управитель боитсяИ казначей, и весь дом в страхе ты держишь у нас.Не разрешаешь ты мне ни ухаживать, ни баловаться,Воли ни в чем не даешь, все позволяя себе.Ходишь за мной по пятам, вздыхаешь, ворчишь ты и ловишь.И, в раздраженье, меня только что палкой не бьешь.Стоит мне пурпур надеть или волосы мне напомадить,Ты уж кричишь: «Никогда так не дурил твой отец!»Брови нахмуря, ведешь ты счет всем нашим стаканам,Точно бы пили вино мы из твоих погребов.Полно тебе: нестерпим мне отпущенник в роли Катона!Можешь узнать, что я муж, ты у подруги моей.40Обожатель Луперк Гликеры стройной(Он один обладает ей всецело),Целый месяц ее не обнимавший,Опечален был горько и, причинуНа вопрос Элиана объясняя,Отвечал: «У Гликеры зубы ноют».41Полон заботы Аминт-свинопас о скоте и, гордясяТем, что все стадо его тучно и лучше других,Ветки, с которых листва опадала, всей тяжестью телаОн наклонил и упал вслед за добычей своей.Дубу проклятому жить после злого разбоя хозяинНе дал, ему присудив быть погребальным костром.Лигд, пусть жиреют стада свиней у соседа Иолла:Будет с тебя, коль у нас не растеряешь скота.42Просишь живых эпиграмм, а даешь ты для них содержаньеМертвое. Как же тут быть, Цецилиан, объясни?Требуешь меда себе, точно с Гиблы или с Гиметта,А корсиканский тимьян пчелке Кекропа даешь!44Раз ты бездетен, богат и родился ты в консульство Брута,Много ли, думаешь, есть верных друзей у тебя?Верен, кто смолоду был твоим другом, когда ты был беден.Новому другу, поверь, смерть твоя только мила.48Эту гробницу хранит — великого память Марона —Силий — хозяин земли, коей владел Цицерон.Не предпочел бы других наследников или владельцевПраха и ларов своих ни Цицерон, ни Марон.49(50)Часа не может пройти, чтоб меня ты, безумца, Филлида,Не разоряла: с такой ловкостью грабишь мой дом.То эта лгунья-раба о потерянном зеркале плачет,Иль о пропаже кольца, иль драгоценной серьги;То по дешевке купить шелков ты краденых просишь,То опорожненный мне Космов подносишь оникс;То вдруг амфору подай с отстоявшимся темным фалерном,Чтобы болтунья-карга сны заклинала тебе;То позвала на обед ты подругу-богачку, и крупныхЯ покупай окуней иль двухфунтовых барвен.Совесть имей, соблюдай наконец справедливость и честностьВсе я, Филлида, даю, все мне, Филлида, давай.50(49)Всеми почти что уже покинутый прах и МаронаИмя священное чтил лишь одинокий бедняк.Силий решил прийти на помощь возлюбленной тени,И почитает певца ныне не худший певец.51Столп свисает у Тития такой же,Что лампсакские девы почитают.В одиночестве Титий, без помехиХодит мыться в свои большие термы,Но, что делать, и в них ему тесненько.52Юлий ты мой Цериалий, со мной пообедаешь славно;Коль приглашения нет лучшего, к нам приходи.Сможешь к восьми подоспеть; с тобой мы помоемся вместе:Знаешь, как близко живу я от Стефановых бань.Первым тебе будет подан латук для сваренья желудкаОчень полезный, и с ним перья с порея стеблей;Следом соленый тунец, покрупнее мелкой лацерты,Зеленью руты покрыт будет и яйцами он;Яйца еще подадут, в золе испеченные теплой,И на велабрском огне сыра копченого круг;Да и маслины тебе, знававшие холод Пицена, —Это закуска. Теперь хочешь узнать про обед?Чтобы пришел ты, солгу: будет рыба, устрицы, вымя,Жирная птица с двора, будет болотная дичь,Да и такая, какой и Стелла лишь изредка кормит...Больше того: я тебе вовсе не буду читать.Лучше уж сам мне читай «Гигантов» своих иль «Эклоги»,В коих к бессмертным стихам близок Вергилия ты.53Клавдия родом пускай Руфина из синих британцев,Но обладает она чисто латинской душой.Как хороша и стройна! Ее италийские женыРимлянкой могут считать, Аттики жены — своей.Боги ей дали детей, рожденных верному мужу,Дали надежду иметь в юности снох и зятьев.Да осчастливят ее небеса единым супругом,Да осчастливят навек благом троих сыновей.54Мази, корицу, и всю отдающую тлением мирру,И фимиам, что сгорел наполовину в костре,И киннамон, что тобой со стигийского ложа украден,Ты из поганой верни пазухи, подлый Зоил!Наглые руки у ног воровству научились, наверно:Не удивляюсь, что раб беглый стал вором теперь.55Лупу ты, Урбик, не верь, когда он тебя убеждаетСтать отцом: ничего меньше бы он не хотел.Это уловка ловца: для виду желать, не желая;Будет не рад он, коль ты просьбу уважишь его.Пусть, что брюхата она, Коскония чуть заикнется,Как побледнеет тотчас хуже родильницы Луп.Впрочем, для виду, что ты совет его дружеский принял,Так ты умри, чтобы он думал, что стал ты отцом.56Если, как стоик, ты смерть, Херемон, восхваляешь без меры,Должен я быть восхищен твердостью духа твоей?Но ведь рождает в тебе эту доблесть кружка без ручки,Да и унылый очаг, где даже искорки нет,Вместе с циновкой в клопах и с брусьями голой кровати,С тогой короткой, тебя греющей ночью и днем.О как велик ты, когда без черного хлеба, без гущиКрасного уксуса ты и без соломы живешь!Ну а коль был бы набит подголовок твой шерстью лаконской,Если б с начесом лежал пурпур на ложе твоем,Если б и мальчик тут спал, который, вино разливая,Пьяных пленял бы гостей свежестью розовых губ, —О как желанны тебе будут трижды Нестора годы,И ни мгновенья во дню ты не захочешь терять!Жизнь легко презирать, когда очень трудно живется.Мужествен тот, кто сумел бодрым в несчастии быть.57Странно тебе, что стихи Северу ученому шлю я,Если, ученый Север, я приглашаю тебя?Пусть и амбросией сыт, и нектар вкушает Юпитер,Все же приносим ему мы и кишки и вино.Раз тебе все от богов даровано, раз не желаешьСверх своего получать, что же тогда ты возьмешь?58Если ты видишь, что я, Телесфор, сгораю желаньем,Много ты просишь, — а вдруг я откажу, что тогда?и, коль тебе не сказал я, поклявшись, «я дам», не помедляВластные прелести ты тотчас же прячешь свои.Что, если мой брадобрей, занеся обнаженную бритву,Вольной и денег себе вдруг бы потребовал с нас?Я обещал бы, но тут ведь не как брадобрей он просил бы,Но как разбойник, а страх — это всесильная вещь.Если же бритва в кривом у него бы лежала футляре,Ноги и руки тогда б я брадобрею сломал.Ты-то не бойся, но страсть совсем по-иному унявши,На ветер всю я твою жадную алчность пошлю.59На пальцах у Харина по шести перстней,Не снимет он ни ночью их,Ни даже в бане. Почему, вы спросите?Да у него нет ящика.60Просишь сказать, для любви Хиона милей иль Флогида?Краше Хиона собой, но у Флогиды огонь.Этим огнем возбудить могла бы она и Приама,С ней бы и Пелий-старик старость свою позабыл.Этим зажечься огнем пожелает любовнице каждый,И не Гигия, — Критон только его и уймет.Ну а Хиона лежит и не чувствует, слова не скажет,Будто и нет ее здесь, будто бы мрамор она.Боги! Коль можете вы столь великое дело исполнитьИ, коль угодно вам, дар столь драгоценный подать,Дайте Флогиде вы стан, каким обладает Хиона,Дайте Хионе такой, как у Флогиды, огонь.62Лесбия слово дает, что любить она даром не станет.Верно: всегда за любовь Лесбия платит сама.63Ты глядишь на меня, когда я моюсь,Филомуз, любопытствуя, зачем яОкружен возмужалыми юнцами.Филомуз, я отвечу откровенно:Защищают они от любопытных.64Фавст, я не знаю, о чем ты многим женщинам пишешь,Но ни одна, знаю я, не написала тебе.65Целых шестьсот ты гостей, Юстин, угощаешь обедом,Чтобы отпраздновать свой с ними рождения день.Между гостями и я, мне помнится, был не последнимИ оскорбляться никак местом своим я не мог.Но ведь и завтра обед задаешь ты праздничный тоже:Нынче — для всех шестисот, завтра родишься для нас.66Ты обманщик, Вакерра, и доносчик,Клеветник ты и выжига, Вакерра,И подлец, и разбойник. Удивляюсь,Почему же без денег ты, Вакерра?67Ты ничего не даешь мне при жизни, сулишь после смерти.Коль не дурак ты, Марон, знаешь, чего я хочу.68Просишь о малом, Матон, но и то не внимают вельможи.Чтоб не позориться так, лучше проси о большом.69Я для охоты была натаскана в амфитеатре,Злобной была я в лесу, ласковой дома была.Лидией звали меня. Была я преданной Декстру;Не предпочел бы он мне даже и Меры борзой,Да и диктейского пса, который, пойдя за Кефалом,Был светоносною с ним к звездам богиней взнесен.Кончила дни я свои молодой, а не дряхлой собакой,И дулихийского пса я не познала судьбы:Молниеносным клыком сражена я вспененного вепря;Был он как твой, Калидон, или как твой, Эримант.Я не печалюсь, сойдя так быстро к теням преисподней:Быть не могло для меня смертной судьбины славней.71Что истерией больна, заявила старому мужуЛеда, плачась, что ей надобно похоть унять.Но, хоть и плачет навзрыд, согласиться на помощь не хочетИ заявляет, что ей лучше тогда умереть.Просит супруг, чтоб жила, чтоб во цвете лет не скончалась,И позволяет ей то, что не под силу ему.Тотчас приходят врачи, и прочь все врачихи уходят.Подняты ноги ее... Что за мученье болеть!72Натта хахаля все зовет пичужкой,А в сравнении с ним Приап сам евнух.74Баккара-рет обратился к врачу-сопернику с просьбой,Чтоб полечил он его. Галлом он станет теперь.75В медном запоне моется с тобоюТвой, Цецилия, раб. К чему, скажи мне?Ведь совсем не флейтист, не кифаред он.Наготу ты не хочешь, верно, видеть?Но зачем же ты моешься с народом?Или видишь ты в нас одних кастратов?Знаешь, чтобы ревнивой не казаться,Расстегни-ка рабу его застежку.76Требуешь, Пет, чтобы я уплатил тебе долг в десять тысяч,Из-за того, что Буккон двести твоих загубил.Мне-то зачем за грехи чужие платиться? Коль двестиТысяч ты мог загубить, десять теперь загуби.77Когда во всех сидит Вакерра нужникахИ целый день проводит там безвыходно,Не облегчаться, но обедать хочет он.79То, что в десятом часу добрались мы до первого камня,Ставится это тобой лености нашей в упрек.Если по правде сказать, не я, а ты тут виновен:Я ведь приехал к тебе, Пет, на твоих же мулах.80Благой Венеры берег золотой, Байи,О Байи, вы природы гордой дар милый!Пусть тысячью стихов хвалил бы я Байи,Достойно, Флакк, не восхвалить бы мне Байи,Но Марциал мой мне дороже, чем Байи.О них обоих было бы мечтать дерзко.Но если боги в дар дадут мне все это,То что за счастье: Марциал мой и Байи!82На Синуэсских водах Филострат немного подвыпилИ, возвращаясь к себе вечером в снятый им дом,Чуть не погиб, испытав Эльпенора печальную участь:Вниз головой кувырком с лестницы он полетел.Не пережил бы такой он ужасной опасности, Нимфы,Ежели вместо вина воду бы вашу он пил.83Только богатых к себе и бездетных ты даром пускаешь?Дом свой, Сосибиан, всех ты дороже сдаешь.84Кто не стремится еще спуститься к теням стигийским,От Антиоха тогда пусть брадобрея бежит.Бледные руки ножом не так свирепо терзаютТолпы безумцев, входя в раж под фригийский напев;Много нежнее Алкон вырезает сложную грыжуИ загрубелой рукой режет осколки костей.Киников жалких пускай и бороды стоиков бреет,Пусть он на шее коней пыльную гриву стрижет!Если бы стал он скоблить под скифской скалой Прометея,Тот, гологрудый, свою птицу бы звал — палача;К матери тотчас Пенфей побежит, Орфей же — к менадам,Лишь зазвенит Антиох страшною бритвой своей.Все эти шрамы, в каких ты видишь мой подбородок,Эти рубцы, как на лбу у престарелых борцов,Сделала мне не жена в исступлении диком ногтями:Их Антиох мне нанес бритвою в наглой руке.Лишь у козла одного из всех созданий есть разум:Бороду носит и тем от Антиоха спасен.86Врач, чтоб смягчилась гортань, которую мучает тяжкоКашель несносный всегда, Партенопей, у тебя,Мед предписал принимать, орешки со сладкой лепешкойИ, одним словом, все то, что веселит малышей.Ты же по целым дням продолжаешь по-прежнему кашлять:Партенопей, не катар мучит — обжорство грызет.87Был ты когда-то богат, но тогда мужеложником был тыИ не знаком ни с одной женщиной ты не бывал.Нынче к старухам ты льнешь. До чего только бедность доводит,Коль в женолюбца теперь ты обращен, Харидем!89Полла, зачем ты венки мне из свежих цветов посылаешь?Я предпочел бы иметь розы, что смяты тобой.90Ты одобряешь стихи, что бегут не по гладкой дороге,А, спотыкаясь, летят по каменистым тропам;И меонийца поэм тебе представляется выше«Се Луцилия столп, зде почиет Метрофан».Ты в восхищенье, прочтя «земли плодоносныя лоно», —Все, чем Пакувия там или же Акция рвет.Хочешь, Хрестилл, чтобы я подражал твоим древним поэтам?Пусть я погибну, когда мерзостей ты не знаток.91В этой могиле лежит дитя Эолиды, Канака,Крошка, которой пришлось семь только зим пережить.Что за напасть, что за зло! Ты, однако, готовый заплакать,Путник, не сетуй на то, что она мало жила.Смерти ужаснее род был смерти: жестокою язвой,Севшей на нежных щеках, был ее лик искажен.Были и сами уста изъедены злою болезнью,И не достигли костра целыми губы ее.Если стремительный лёт судьбы ее был неизбежен,Пусть бы унес ее рок, но по другому пути.Смерть же спешила пресечь языка ее милые звуки,Чтоб неспособен он был строгих богинь умолить.92Вздор говорит, кто тебя, Зоил, считает порочным:Ты не порочен, Зоил, ты — воплощенный порок.93У Феодора-певца приют его пиэрийскийОтнял огонь. Каково, Музы и Феб, это вам?О преступленье, о срам, о позор для богов величайший!С домом-то вместе не смог домохозяин сгореть!96Марция влага, не Рейн здесь струится, германец, зачем жеМальчику ты не даешь выпить обильной воды?Варвар, не смей, от воды победителя прочь отстраняяГраждан, напиться давать лишь побежденным рабам.97В ночь я могу четырежды, но и в четыре-то года,Право, с тобой не могу я, Телесилла, хоть раз.98От целовальщиков, мой Флакк, спастись негде:Бегут навстречу, ждут тебя, теснят, давятВсегда и беспрестанно там и сям, всюду.Ни язва злая, ни прыщи твои с гноем,Ни подбородок гадкий, ни лишай грязный,Ни губы, что испачкал жирной ты мазью,Ни капля с носа не спасет тебя в холод.Целуют и в жару, и если ты мерзнешь,И коль невесту целовать идешь — тоже.Напрасно голову тебе в башлык прятать.Проникнет целовальщик через все щелки.Ни консулат, ни трибунат, ни шесть фасций,Ни прут в руке надменной, ни крикун ликторПрогнать не в силах целовальщиков этих.Пускай ты на высокий трибунал сядешь,Пускай в курульном кресле ты народ судишь,Все ж целовальщик и сюда к тебе влезет.Тебя в слезах, в ознобе целовать будет,Он поцелует, хоть зевай ты, хоть плавай,Хоть испражняйся. Против зла одно средство:Кого не хочешь целовать, возьми другом.99Только со стула встаешь (я сам замечал это часто),Как залезает тебе, Лесбия, туника в зад.Вытащить правой рукой пытаясь и левой рукою,С плачем и стоном назад ты вырываешь ее:Так застревает она в Симплегадах крупного гузнаИ, попадая туда, как в Кианеях сидит.Хочешь порок излечить безобразный? Тебя научу я:Ты никогда не вставай, Лесбия, и не садись.100Владеть подругой, Флакк, не надо мне тощей,Которой впору, как запястье, мой перстень,С коленкой голой шилом и с бедром бритвой,С хребтом спинным пилой, с концом на нем острым.Но не нужна и туша в тысячу фунтов:Ценитель мяса, не ценитель я жира.101Как это, Флакк, рассмотрел ты Таиду, такую худую?Верно, способен ты, Флакк, видеть и то, чего нет.102Право, мне вовсе не врал про тебя говоривший, что очень,Лидия, ты хороша телом своим, не лицом.Так ведь и есть, коль молчишь и лежишь за столом ты немая,Словно бы лик восковой иль живописный портрет.Но лишь откроешь ты рот, то губишь ты, Лидия, тело,И никого, как тебя, так не подводит язык.Будь осторожна! Смотри, чтоб эдил тебя не услышал:Это ведь чудо, коль вдруг статуя заговорит.103Так и душою ты чист, и по внешнему облику скромен,Что изумляюсь, как мог стать ты, Сафроний, отцом.104Прочь убирайся, жена, или нраву нашему следуй:Я ведь не Курий какой, Нума иль Татий тебе.Ночи мне проводить за веселою чашей приятно,Ты же торопишься встать, мрачно напившись воды.Милы потемки тебе, забавляться люблю я при лампеИ услаждать свою плоть даже при свете дневном.Туникой скрыто, плащом и повязкою все твое тело,Я же всегда наготы полной добиться хочу.Я целоваться люблю, подражая нежным голубкам,Ты же целуешь меня, будто бы бабку свою.Ты без движенья лежишь и без голоса, пальцем не двинешь,Точно несешь на алтарь ты фимиам и вино.В раж приходили рабы фригийские, стоя за дверью,Только лишь Гекторов конь был под женою его.Хоть итакиец храпел, но любовно всегда Пенелопа,Как ни стыдлива, его нежной ласкала рукой.Ты запрещаешь мне то, что Гракх с Корнелией делал,То, что с Порцией Брут, с Юлией делал Помпей.Раньше еще, чем служил Юпитеру кравчий дарданский.За Ганимеда была часто Юнона ему.Если пленяет тебя суровость, Лукрецией можешьБыть ты в течение дня; ночью — Лаиды хочу.105Фунт ты мне, Гаррик, дарил, а теперь четверть фунта даришь ты.Хоть полуфунтом бы мне, Гаррик, ты долг уплатил.106Раз есть время тебе ходить к патронам,Прочитай ты хоть это, Вибий Максим:Ведь не очень-то занят ты делами.Четырех даже много строчек? Прав ты.107Книгу до самых рожков перекрученной мне возвращаешь,Будто ее прочитав, Септициан, целиком.Все ты читал. Это так: я верю, радуюсь, знаю.Точно так же и я пять твоих книг прочитал.108Право, насытиться мог ты, читатель, такой бесконечнойКнижкой, а просишь еще несколько дистихов ты.Но ведь и Луп свой процент, и харчей себе требуют слуги.Что же, читатель, плати. Будто не слышишь? Прощай!