Страница 27 из 57
Издевался, гад лысый!
Как Поля не убила его, сама не понимала. Не зря он ей стразу не понравился, еще там, на поляне. Обритый практически наголо, бесцеремонный, бессовестный, наглый и… и…
Мерзкий тип, и все тут!
Поля подошла к окну и поморщилась: дождь не хотел прекращаться. Рыхлые темные тучи за ночь затянули все небо, оно казалось низким, тяжелым. Мелкие частые капли мерно лупили в стекла, под окнами шелестела глянцево-блестящая от воды листва, чистая-чистая, лужи лениво пускали пузыри.
Город будто вымер. Поля не углядела на улице ни собак, ни кошек, ни мальчишек. Лишь полная старушка под древним черным зонтом, огромным и горбатым, с выпирающими наружу ребрами, брела к соседнему подъезду.
Поля приоткрыла форточку и невольно отпрянула: ветер тут же бросил в лицо колючие холодные брызги. Остро запахло молодой травой, влажной землей и озоном. Как во время грозы.
«Зонта-то у меня нет, – Поля озабоченно сдвинула брови. – Промокну как мышь, пока добегу».
Она на всякий случай снова заглянула в шкаф и пошарила на вешалке в коридоре, но зонта так и не нашла. Даже такого страшного как у старушки на улице, Поля и ему бы сейчас обрадовалась.
Девушка подержала в руках мужскую куртку – Игоря, наверное? – и нерешительно примерила: вряд ли Скуратов будет сильно ругаться, если она набросит плащевку на плечи.
Потом Поля, понятно, приведет вещь в порядок. Высушит и даже почистит, вон, какие обшлага у рукавов грязные. Игорю и в голову не приходит, что перед летом зимнее и весеннее стирать нужно, все мужчины такие, мама как-то говорила.
Темно-серая куртка оказалась огромной. Поля посмотрела на себя в зеркало и поежилась: она опять выглядела настоящим беспризорником. Полы болтались почти у колен, плечи спускались ниже локтей, шея смотрелась омерзительно тонкой и жалкой, ворот слишком широк для нее.
«Зато есть капюшон, и я не промокну, – одернула себя Поля, поспешно отворачиваясь от зеркала. – На улице все равно никого нет. А если я просто наброшу куртку на плечи, не надевая, все подумают – была в гостях, застал дождь, вот мне и выделили хозяйскую плащевку, чтоб добежала до дома…»
Поля грустно улыбнулась: неплохо придумано. Лишь бы Игорь не рассердился, все-таки Поля взяла его вещь без разрешения.
***
Поля влетела в холл, на ходу стягивая куртку и демонстративно не замечая Кирсанова. Он топтался с лейкой у фикуса и с готовностью поставил ее на пол, едва хлопнула дверь.
–Ка-акие люди, – насмешливо пропел он. – Признавайся, Аполлинария, сняла одежку с первого попавшегося бомжа? Караулила беднягу в подворотне?
–Вам тоже – не болеть, – хмуро бросила на ходу Поля и скрылась в своей комнате под лестницей.
Она порадовалась простенькому замку – не хватало и здесь препираться с Кирсановым! – и с облегченным вздохом закрылась. Пристроила мокрую куртку на вешалку и быстро переоделась. На стук в дверь Поля не откликнулась, будто и не слышала.
Впрочем, вдруг это Мария Ивановна? Нужно же уложить волосы. Да нет, вряд ли. И потом – Мария Ивановна позвала бы. Наверняка она где-то на втором этаже, пылесосит, к примеру.
Поля неуверенно открыла шкатулку. Потрогала дорогие гребни – черепаховые, как уверяла Мария Ивановна – и сердито фыркнула: она что, сама не сможет причесаться? Ей несколько раз показывали!
Минут через пятнадцать Поля уже не была в себе так уверена. Руки ломило, а противные кудряшки никак не хотели укладываться и лезли со всех сторон, никакие шпильки, невидимки и гребни их не держали.
Пучок на затылке получался странным. Не гладким, как у Марии Ивановны, а колючим, словно маленький веник. По крайней мере, такой же рыжий, жесткий и лохматый.
«Они разной длины, – тоскливо размышляла Поля, смачивая волосы и по-новой стягивая их, – как же Мария Ивановна справлялась, ведь волосок к волоску лежали…»
Третья попытка показалась довольно удачной, и Поля решила на ней остановиться. Старательно отворачиваясь от зеркала, девушка виновато пробормотала:
–Лучше все равно не получится, руки уже отваливаются.
Поля постояла у двери, прислушиваясь, не хотелось ссориться с Кирсановым. Она раздраженно сдвинула брови: этот тип сейчас припомнит ей и вчерашнюю встречу, и собаку. Будет уверять, что Поля специально пса науськала, мол, едва жив остался, и все такое. Понятно, сам виноват, но…
Тишины ничто не нарушало, и Поля нерешительно толкнула дверь. Через пять минут она должна быть наверху, пусть тут хоть десять Кирсановых дежурят!
–Никого, – удивленно прошептала Поля и покраснела: с чего только она взяла, что Алексей станет караулить под дверью. Кирсанов вспоминает о ней, лишь когда они сталкиваются нос к носу.
–А-а, пришла, – неприветливо прогудел над Полиной головой динамик.
Поля робко переступила порог и удивленно приподняла брови: кожаное кресло пустовало.
–Кончай ворону изображать, – раздраженно проворчал динамик, – и вертеть головой. Я в спальне, дверь за ширмой.
Поля только сейчас подумала, что действительно не видела в этой комнате кровати. Софья Павловна всегда встречала ее, сидя в кресле, полностью одетая и обязательно чем-нибудь недовольная. Как сейчас.
Поля неуверенно прошла за ширму: спальня оказалась ничуть не меньше первой комнаты. Оклеенная золотистыми обоями, с огромным окном во всю стену, удивительно светлая и пустая. Кроме странной кровати – Поля раньше видела такие только в фильмах – столика рядом, кресла и большого плоского телеэкрана на противоположной стене здесь ничего не было.
Легкие тюлевые шторы трепал ветер, под окном – кто-то распахнул его настежь – набежала приличная лужа. Дождь звонко барабанил в стекла, сосновые ветки царапали подоконник, пахло хвоей и травой.
Старуха полусидела в постели – изголовье приподнято – и с интересом смотрела телевизор. На Полю она и взгляда не бросила. Кивнула на кресло и нетерпеливо прошипела:
–Не мешай! Садись и слушай.
Поля поежилась – из окна явственно тянуло – но прикрыть хотя бы одну створку не осмелилась. Если б Софья Павловна хотела закрыть окно, давно бы пригласила Марию Ивановну, у кровати Поля заметила такой же пульт, как на подлокотнике кресла.
«Как ей не холодно, – Поля плотнее прижалась к спинке, – сидит в легкой блузке, только ноги под одеялом…»
Софья Павловна не обращала на нее внимания, и Поля почти задремала в своем кресле. Монотонный шум дождя убаюкивал, да и нервное напряжение сказывалось: Поля ночью практически не спала, слишком волновалась из-за места.
–Апполинария, ты сюда спать ходишь?
Поля вздрогнула и непонимающе захлопала ресницами. Софья Павловна в сердцах воскликнула:
–Я же сказала – слушать!
–Но… меня не интересуют проблемы многоженства, – пролепетала Поля, выхватывая из передачи несколько слов.
–Тебя не интересует – ха! Да ты об этом никогда не задумывалась!
Поля пожала плечами. Софья Павловна не ошиблась, какое ей дело до многоженства? Мамин второй брак из любой девчонки выбил бы охоту вообще выходить замуж и заставил бы возненавидеть мужчин. Хорошо, Поля помнила папу. Да и Павка ненавидел отчима ничуть не меньше, пусть он и мальчишка.
–Темы для разговора выбираю я, – отрезала Софья Павловна. – Ты на службе.
–Извините.
Поля вяло слушала перебранку между обрюзгшим, заплывшим жиром депутатом и громогласной щуплой дамой-коммунисткой. Понятно, толстяк выступал в защиту многоженства, заверяя аудиторию, что государство просто узаконит существующее положение дел. Дама истерично кричала о распутстве и равных правах, зал равнодушно внимал. Когда же между зрителями пустили гулять микрофон, мнения разделились. Причем «за» были и мужчины и женщины, как и «против».
Софья Павловна выслушала путаный ответ скромно одетого студента – он двумя руками голосовал за многоженство – и раздраженно бросила:
–Глупец!
Выключила телевизор и небрежно швырнула пульт на стол. Нажала на кнопку, изголовье кровати поднялось выше. Старуха села и повелительно бросила: