Страница 95 из 163
Этот рапорт — один из немногих документов, позволяющих (и то не всегда достоверно) восстановить некоторые эпизоды из жизни княжны Таракановой. Через несколько дней А. М. Голицына сменил Ушаков, который снова увещевал пленницу открыть всю правду и своих сообщников, обещая за это милость императрицы. Но она продолжала повторять то же самое… В допросах княжны принимал участие и ее "супруг" — граф Алексей Орлов, но и его попытки вынудить признание узницы ни к чему не привели: она упорно продолжала утверждать, что является царевной… Даже на исповеди, когда тюремный священник задавал ей вопросы, которые были необязательны по обряду, она твердила о своем высоком происхождении.
Вскоре по распоряжению императрицы условия жизни узницы были резко ухудшены. В камере ее день и ночь находились офицер и двое солдат, у арестантки отобрали все, кроме постели и необходимого платья, и стали кормить арестантской пищей: на обед приносили черный хлеб, солдатскую кашу и щи. Привыкшая к роскоши и довольству, узница не могла заставить себя притронуться к грубому угощению и долго просиживала над мисками голодная.
Люди, сторожившие княжну день и ночь, за все время не могли подметить в ней минуты душевной слабости или колебания. Никакие лишения не могли заставить ее открыть истину. Да и знала ли она ее сама? Может быть, ей со стороны внушили уверенность в ее царском происхождении? Может быть, она была совершенно искренней, когда призывала Бога и всех святых в свидетели, что говорит правду? Царственное происхождение, безусловно, вскружило ей голову, и она не устояла перед искушением "поиграть в престол"…
Болезнь княжны со временем стала усиливаться, она беспрестанно кашляла и сильно страдала от постоянного присутствия в камере солдат, приводивших ее в неистовство. Через некоторое время их удалили, но приказали строго следить, чтобы узница не наложила на себя руки. Болезненная агония княжны продолжалась больше двух суток, а потом солдаты закрыли своими руками карие глаза этой необыкновенной женщины. Ранним утром следующего дня они вырубили кирками и ломами на внутреннем дворике Алексеевского равелина глубокую яму и с большими предосторожностями закопали тело княжны. Погребение производилось тайно, безо всяких обрядов…[52] [Существует предание, что княжна Тараканова погибла во время петербургского наводнения 1777 года. Его и положил в основу своей знаменитой картины художник К. Д. Флавицкий. Однако документы свидетельствуют, что княжна умерла от чахотки в Петропавловской крепости в 1775 году]
Блистательный Казанова
Джакомо Каталано! Таково настоящее имя Казановы — знаменитого авантюриста и обольстителя, прославившегося на весь мир своими пикантными похождениями и скандальными выходками. Он очень рано убедил себя в том, что истинное его призвание — любовные приключения, влюблялся во многих женщин и привязывался к ним; для них он всегда был свободен и щедр, отдавая всего себя целиком. Но красотой женского тела Д. Казанова наслаждался только при условии, что к нему добавлялись утонченный ум и изысканная беседа, и испытывал наслаждение только тогда, когда оно было взаимно. Для него не имели значения ни внешность дамы, ни ее возраст и социальное положение, и за все время ни одна любовница не могла ни в чем его упрекнуть. Порядочность его простиралась до того, что он устраивал своим возлюбленным браки, приданое или театральный ангажемент… Австрийский писатель С. Цвейг писал о нем:
Казанова — вечно изменчивый, остается неизменным в свой страсти к женщинам. Предложите ему перстень венецианского дожа, сокровища царя Соломона, дворянский патент, дом и конюшни, славу полководца или поэта, — он с легким сердцем отбросит все эти безделушки… ради аромата нового тела, неповторимого сладостного взгляда и мгновения слабеющего сопротивления; ради переливающегося блеском и уже затуманенного наслаждением взора отдающейся, но еще не принадлежащей ему женщины Все обещания мира, почет, власть и знатность, время, здоровье и любое удовольствие выпустит он, как табачный дым, ради очередного приключения — более того, ради одной лишь возможности приключения…
Д. Казанова считал, что жизнь должна быть праздником, балом и карнавалом без конца, где каждый придумывает для себя роль. Придумает и с блеском сыграет! Сам он всегда был в центре внимания, да и не могло быть иначе, ведь Д. Казанова родился под знаком Овна — знаком, который символизирует жизнь. Он был из тех словоохотливых людей, кто не упустит случая приврать, сочинить и что-нибудь изобрести. По велению ситуации или по желанию других он всегда мог оказаться в роли любого персонажа. В Париже, Риме, Берлине, Санкт-Петербурге или Лондоне — везде он чувствовал себя как дома. От аристократических салонов до социального дна, от алькова до монастыря, от карточного стола до кружка эрудитов — его можно было видеть во всех слоях общества XVIII века. Он был вхож к архиепископам, послам и принцам, с которыми не мог сравниться ни происхождением, ни состоянием. Однажды он укрывался даже в доме начальника полиции, когда тот отправился на его поиск. Ему все оказывали самое нежное гостеприимство: играющий ребенок, беременная женщина или заботливая старушка, которая перевязывала ему раны, кормила его и баюкала, как родного сына.
Однако людская молва, преувеличив репутацию Д. Казановы как "донжуана", совершенно заслонила другие черты его образа. О том, что он был авантюристом и соблазнителем, знают все; но он был также музыкантом, дипломатом, доктором права, историком, искусствоведом, астрономом, импресарио, масоном, тайным агентом, прорицателем… И за что бы ни брался, в каждом деле он выглядел профессионалом. То, что для любого из его современников могло стать залогом блестящей карьеры, для самого Д. Казановы было лишь очередным приключением. Удача порой покидала его, и однажды он оказался в тюрьме Дворца дожей в Венеции — в мрачном чердаке без света и воздуха. В то время как великие художники создавали для этого Дворца свои шедевры, в нескольких метрах от них жертвы венецианских правителей гибли так, что ни малейшего крика не было слышно, и внешний порядок жизни и удовольствий нисколько не нарушался.
В анфиладах пышных залов можно было видеть чудеса искусства, здесь жили красотой и наслаждались ею, а выше плафонов, блиставших неудержимой фантазией художников, в свинцовых чердаках стонали узники. В стенах тесных коридоров до сих пор чернеют отверстия, в которые и 10-летний ребенок не пройдет, не сгорбившись. И хотя затворы и железные решетки давно отсюда исчезли, но по стенам еще и сейчас видны обгорелые остатки деревянной обшивки, которая хоть как-то охраняла узников от сырости.
В одну из таких камер по приказанию трибунала Венецианской республики в июле 1775 года и попал ветреник Казанова. В "Истории моей жизни" он писал впоследствии:
И я оказался на большом, грязном и отвратительном чердаке длиною в шесть саженей и шириною в две: через высокое слуховое окно падал слабый свет. Я уже принял было этот чердак за свою тюрьму — но нет… Надзиратель взял в руки толстый ключ, отворил толстую, обитую железом дверь… и велел мне входить. В ту минуту я внимательно разглядывал железное устройство в виде лошадиной подковы, приклепанное к толстой перегородке. Подкова была в дюйм толщиною и с расстоянием в шесть дюймов между параллельными ее концами.
— Я вижу, сударь, вы гадаете, для чего этот механизм? Могу объяснить. Когда Их Превосходительства велят кого-нибудь удушить, его сажают на табурет спиной к этому ошейнику и голову располагают так, чтобы железо захватило полшеи. Другие полшеи охватывают шелковым шнурком и пропускают его обоими концами вот в эту дыру, а там есть мельничка, к которой привязывают концы, и специальный человек крутит ее, покуда осужденный не отдаст Богу душу…
Камера Д. Казановы могла бы быть довольно освещенной, но в стену под слуховым окном упиралась четырехугольная балка шириной около 65 сантиметров, которая загораживала проникающий на чердак свет.
52
Существует предание, что княжна Тараканова погибла во время петербургского наводнения 1777 года. Его и положил в основу своей знаменитой картины художник К. Д. Флавицкий. Однако документы свидетельствуют, что княжна умерла от чахотки в Петропавловской крепости в 1775 году