Страница 19 из 163
В течение шести долгих месяцев Жанну перевозили из замка в замок, из темницы в темницу, и все это время было неясно — будет ли она освобождена, останется как заложница, передана инквизиции или продана англичанам. Когда Орлеанская дева находилась в замке Кротуа, лежащем в устье реки Саммы, ее за 10 000 золотых монет отдали англичанам, и дальнейший путь она совершала уже в оковах, сопровождаемая целым войском. Жизнь ее постоянно подвергалась опасности, так как некоторые английские офицеры предлагали, не дожидаясь суда, зашить колдунью в мешок и утопить в ближайшей речке.
В конце декабря 1430 года мрачная процессия вступила в Руан — центр английских владений. Епископ П. Кошон ходатайствовал перед английским правительством о проведении процесса по обвинению Жанны в колдовстве. Регент Англии — умный и расчетливый герцог Бедфордский — еще в ноябре 1429 года провозгласил в Париже своего 8-летнего племянника французским и английским королем Генрихом VI, поэтому англичанам выгодно было доказать, что Карл VII был возведен на престол еретичкой, действовавшей по наущению сатаны. Англичане передали пленницу духовным судьям, но с оговоркой: если они не «вразумят» обвиняемую, она должна быть возвращена англичанам. Практически это означало: если священники не возведут Жанну на костер, она все равно будет казнена.
В Руане англичане решили подыскать для узницы такую темницу и такого тюремщика, чтобы у нее не было никаких надежд на избавление. Среди укреплений Руана самым неприступным считался Буврейский замок, комендант которого, суровый и жестокий граф Уорвик, поклялся беречь свою пленницу как зеницу ока.
Первое время Жанну держали в железной клетке, которая была устроена так, что узница могла в ней только стоять. Чтобы усилить мучения, ее шею, руки и ноги приковали к одной из стенок клетки. В затуманенном сознании Жанны все смешалось, счет времени пропал, и не существовало ничего, кроме усталости и тупой боли.
Потом ее перевели в камеру, которая находилась в среднем этаже одной из башен. Это был настоящий каменный мешок, почти лишенный света. В нем Жанна оставалась по-прежнему скованной по рукам и ногам, а талию ее стягивал металлический пояс с приделанной к нему цепью длиной в 5–6 шагов. Второй конец цепи замком прикреплялся к толстому деревянному брусу. Эти оковы тоже доставляли узнице страшные мучения, но теперь, по крайней мере, она могла хоть сидеть и лежать на жесткой кровати. Но только лежать, потому что спать ей не давали… Пятеро грубых солдат, имевших специальные инструкции, неотлучно дежурили при Жанне и каждую ночь по несколько раз поднимали ее с кровати.
Заточение Жанны д'Арк в крепости, находившейся в ведении английских властей, уже само по себе было нарушением правил. Так как обвиняемая должна была предстать перед инквизиционным трибуналом, ее надлежало содержать в женском отделении церковной тюрьмы.
Обвинение не располагало против Жанны существенным материалом, правда, «святые отцы» Руана сожгли много «ведьм и еретиков», руководствуясь и куда меньшими «уликами». Однако на этот раз должен был состояться «образцовый» процесс, для которого нужны были реальные факты. А их-то как раз и не было! Предварительные сведения были настолько неясными и противоречивыми, что судьи долгое время не знали, что делать: обвинять Жанну в колдовстве или ереси. Чтобы устранить это затруднение, епископ Пьер Кошон использовал разные средства, и однажды в камеру пленницы проник его подручный — каноник Н. Луазелер, выдавший себя за ее соотечественника. Он вкрался в доверие к Жанне, надавал ей массу «советов» и выпытал у нее некоторые сведения. А П. Кошон и его секретари в это время сидели в соседней комнате и все записывали. После этого делу был дан ход, хотя и на этот раз «святые отцы» не особенно утруждали себя заботой о достоверности улик. Епископ П. Кошон хотел судить Жанну как еретичку и колдунью, и обвинения против нее были сведены — уже в ходе процесса — в 12 статей, среди которых назывались ее притязания на беседы со святыми и ангелами, фальшивые пророчества, ношение мужской одежды и т. д.
Процесс по делу Орлеанской девы длился несколько месяцев. Все это время ее засыпали непрерывными вопросами, относящимися и не относящимися к делу. Каждый из них мог содержать коварные ловушки, однако все ухищрения судей не дали никакого результата. Прирожденный ум, твердость духа и здравый смысл помогли Жанне не попасться в расставленные ловушки. Кроме того, она сама не раз ставила в затруднительное положение судей. Однажды Жанна заявила, что готова прочесть молитву, которую требовал от нее епископ П. Кошон, если он согласится принять ее исповедь. Как духовное лицо, епископ не мог отказать обвиняемой в просьбе, а с другой стороны, выслушав ее исповедь, он не мог, не рискуя спасением собственной души, признать Жанну виновной…
Во время процесса подсудимая заболела. Англичане очень забеспокоились, и Орлеанскую деву стал лечить личный врач герцогини Бедфордской. Она поправилась, и 2 мая 1431 года ей предъявили обвинения, потребовали отказаться от «видений» и подчиниться церкви. Жанна отказалась. Через неделю ее привели в камеру пыток, чтобы показать для устрашения зловещие инструменты палача. Правда, прибегнуть к пытке судьи не решились, но они не переставали запугивать узницу муками костра и ада. А 23 мая ей было объявлено: если она не признает своих заблуждений, то ее сожгут на костре. Решимость и твердость духа Орлеанской девы были на какое-то время поколеблены Подавленная рассуждениями ученых-богословов, она признала свою вину, и судьи приговорили ее к вечному заточению.
В тюрьме обманным путем узницу снова побудили надеть мужское платье, которое она обещала больше не носить. К тому же она взяла назад свое отречение от посещавших ее «видений». Доказательства, что осужденная — нераскаявшаяся еретичка, были налицо. Через несколько дней Жанну, как впавшую в новый грех, присудили к сожжению на костре, и 30 мая 1431 года приговор был приведен в исполнение…
Звезда Улугбека
В 1409 году Шахрух, сын великого Тимура, вернул себе Самарканд, но править в нем не стал, а объявил правителем своего старшего сына Улугбека, которому было тогда 15 лет. Наследовав государство Великого Тимура, Улугбек вынужден был вести почти непрерывную борьбу то с беспокойными родственниками, боровшимися за власть; то с племенами кочевников, которые нападали на окраины его обширных и богатых владений. Все старались внушить, что ему — любимому внуку Тимура — надлежит защищать империю, созданную его великим дедом. Молодому правителю трудно было противостоять своим приближенным, и в первые годы правления Улугбек предпринимал военные походы, отрываясь от любимых занятий науками.
Придворные льстецы всячески старались поддерживать в Улугбеке военный дух, но предпринятый им в 1427 году поход на север против кочевников окончился поражением, и Шахрух едва не лишил сына самаркандского трона. Да и сам Улугбек с этого времени охладевает к воинской славе и со всей страстью отдается научным занятиям. Он начинает возводить в Самарканде обсерваторию. Астрономия была его любимой наукой, но, будучи сыном своего времени, он не был чужд и другим наукам: знал наизусть большую часть Корана и толкования к нему, а также слова комментаторов по каждой суре священной книги. Грамматику и синтаксис арабского языка Улугбек тоже знал хорошо, был осведомлен в законоведении, логике, теории литературного стиля и основах музыки. С его именем связан большой труд «История четырех улусов», в котором излагается история государств, образовавшихся после распада империи Чингисхана: Китая с Монголией, Золотой Орды, Ирана и Средней Азии[10] [Рукопись этого сочинения до нас не дошла].
Своей высотой и размерами обсерватория Улугбека поражала современников. Она была построена на скалистом холме на берегу арыка Обирахмат и представляла собой трехэтажное здание, покрытое прекрасными изразцами и отделенное от пыли и сутолоки проезжих дорог прекрасными садами. В ней Улугбек делал свои наблюдения, проверял материалы, накопленные со времен Птолемея, и в своих «Звездных таблицах» обобщил основы астрономических исследований, проводившихся в течение веков учеными Востока. Он определил положение 1018 неподвижных звезд и вычислил длину звездного года (365 дней шесть часов 10 минут); по данным современной науки, он ошибся менее чем на одну минуту, хотя в те времена еще не было ни телескопов, ни других оптических приборов.
10
Рукопись этого сочинения до нас не дошла.