Страница 113 из 163
Власти начали преследовать недовольных, и один из друзей Беранже был выслан из Франции. Дело было зимой, поэт провожал изгнанника и на прощание спел ему песню "Птицы". О том, что зима делает пустынными крыши и поля, изгоняет птиц, которые будут петь в чужих землях.
В чужих землях покой витает, Но верны вы стране родной. Пускай зима вас изгоняет, — Вернетесь снова вы весной.
За это стихотворение Беранже едва не поплатился, но на первый раз все обошлось. Правительство ждало другого случая, и он не заставил себя ждать. В 1821 году Беранже выпустил два томика стихов, с которых началась его особенная слава. Кем быть лучше — сапожником или королем? Для многих даже вопроса нет: конечно, королем быть лучше. Для поэта тоже не было вопроса лучше быть сапожником, так как он делает полезные вещи, а короли (и, в частности, Бурбоны) — не всегда. Престол глупцы лишь окружают; Там правды нет — все льсти да льсти… Сапожники ж льстецов не знают. Нет, лучше шей ты сапоги!
И каждый куплет песни заканчивался словами: "Принц, лучше шей ты сапоги!"[62] [Герой этого стихотворения — сапожник, почему-то вздумавший называть себя "принцем Наваррским"] Еще насмешливей поэт говорил о королевской власти в стихотворении "Господь Бог":
Над Бурбонами смеялась вся Франция, и взбешенное правительство решило наказать поэта. Беранже был предан суду, но поэт встретил вызов с открытым забралом:
Судьи должны были рассмотреть представленные сочинения и решить, заключается ли в них вина Беранже и какое за это следует наказание. Зал суда не мог вместить публику, собравшуюся для слушания этого дела: сюда пытались проникнуть и друзья поэта, и люди, любившие песни Беранже, и просто любопытные. Один сочинитель впоследствии описывал, что с восьми утра все хода, — даже потайные, — были заняты огромной толпой, которая с нетерпением ломилась в двери. Она не слушала никаких запрещений, разбивала замки, и в конце концов так закупорила все двери, все входы и выходы, что проникнуть в зал суда стало совершенно невозможно. Сам подсудимый Беранже должен был три четверти часа пробиваться через толпу, просить и рассказывать, кто он, чтобы его пропустили. Судьи и присяжные заседатели, собравшиеся позже Беранже, совершенно не могли пройти в залу. Они вынуждены были сделать большой обход и при помощи приставных лестниц войти в залу через окна.
Говорил обвинитель, говорил защитник, говорили судьи, только сам Беранже молчал: за него говорила книга, которая лежала на судейском столе в ожидании приговора. Секретарь суда зачитал обвинительный акт, который почти полностью состоял из стихов. "Запретные песни" больше часа звучали в зале суда, прерываемые хохотом и аплодисментами, а поэт молча сидел на скамье подсудимых и смотрел на людей, которые открыто выражали ему свое сочувствие. Беранже приговорили к трем месяцам тюрьмы и штрафу в 500 франков. Если до того времени и был кто-нибудь во Франции, кто не знал поэта, то после суда таких не осталось. Старые и молодые, богатые и бедные — все знали наизусть его песни и особенно те из них, за которые его судили.
Тюрьма Сен-Пелажи в XIX веке выполняла ту же роль, что и Бастилия в XVIII столетии. Здесь томились политические узники; сюда же попал и Беранже, заняв ту самую камеру, которую за несколько месяцев до него покинул известный публицист и сатирик Курье В тюрьме к Беранже приходили на свидание люди знакомые и незнакомые, и сам поэт вспоминал потом:
В Сен-Пелажи у меня была теплая, сухая меблированная комната, тогда как на свободе я жил в каморке, без всякой мебели, страдая мороза и оттепелей, без печки и камина… Разумеется, в Сен-Пелажи мне было гораздо лучше, и я не раз повторял: "Тюрьма избалует меня".
Первое время его пребывания в Сен-Пелажи тюремное начальство было не особенно строго к поэту, поэтому ему разрешало разгуливать по коридорам и принимать гостей в камере. Одна за другой в тюрьму на имя Беранже приходили посылки, например жители Сомюра прислали 25 бутылок отличного вина "Шамбертен"; со всех концов Франции доставляли поэту фрукты, свежую дичь, овощи, а жители Бри прислали замечательные сыры Так что Беранже было чем потчевать не только своих друзей-посетителей, но и товарищей по заключению. С разрешения тюремного начальства он даже держал открытый стол для политических заключенных. Но после попытки к бегству двух заключенных всяческие вольности и поблажки были запрещены.
В заключении поэт продолжал оттачивать свои поэтические стрелы о каменные стены тюрьмы. Еще не закончился тюремный срок, а над поэтом нависла угроза новой расправы. Чтобы сделать песни Беранже более известными, друзья поэта решили написать обо всех подробностях судебного процесса над ним. Правительство увидело в этом новую причину притянуть Беранже к суду и опять обвинило его за те же самые стихи. Только поэт успел выйти из Сен-Пелажи, как ему снова пришлось сесть на скамью подсудимых. Однако на этот раз присяжные заседатели не нашли за Беранже никакой вины, и поэт был оправдан.
В 1728 году Беранже издает очередной сборник песен, в который включил наиболее резкие свои стихи, высмеивающие короля, его придворных, священников и других "врагов народа", старавшихся доказать, что сам Бог хочет, чтобы бедные беспрекословно подчинялись и терпели нужду. Одно из стихотворений называется "Ангел-хранитель", и в нем Беранже приводит рассказ бедняка-оборванца, который родился на соломе, питался кое-как, потом пошел в солдаты и потерял в сражении ногу. Он уже не мог работать, есть ему было нечего, и солдат совершил кражу, за что его посадили в тюрьму. И когда бедняк спросил своего ангела-хранителя, как же все это случилось, ему ответили: ты родился на соломе, но ведь солома была свежая; тебе нечего было есть, но тебе дали суму умершего монаха, чтобы ты мог побираться… Тебе оторвало ногу, но останься она, — то могла бы заболеть и т д.
Весть о преследовании по суду застала поэта в Гавре, но он немедленно возвратился в столицу. Накануне суда влиятельные "благодетели" посоветовали Беранже раскаяться, и тогда он будет приговорен к минимальному наказанию. Они ведь хлопочут о его здоровье, от него же требуется только одно — не являться в суд, и тогда он заочно вынесет самый мягкий приговор. Но Беранже на это ответил: "Если ведешь войну с правительством, смешно жаловаться на удары, которые оно тебе наносит, и неловко предоставлять ему случай проявлять свое великодушие, смягчая удары".
Опять судебный зал, полный народу, и в полдень 10 декабря 1828 года "суд исправительной полиции" приступает к рассмотрению дела Беранже. На этот раз поэту предъявили много обвинений: и оскорбление короля, и богохульство, и проповедь безнравственности, и возбуждение ненависти и презрения к властям… Во всей книге не нашлось ни одной песни, которая бы, по утверждению суда, чего-нибудь не оскорбляла и не возбуждала. И потому королевский прокурор Шамионе заявил: "Тюрьма ничему не научила Беранже, видимо, срок наказания был уж слишком мал". На этот раз поэта присудили к 9 месяцам заключения в тюрьме Ла-Форс, уплате штрафа в 10 000 франков и возмещению всех судебных издержек в 1500 франков. У Беранже никогда не было таких денег, и ему грозила бы долговая тюрьма, но друзья значительную часть штрафа покрыли по подписке На их призыв помочь национальному поэту откликнулись сотни французов, чего власти совсем не ожидали.
62
Герой этого стихотворения — сапожник, почему-то вздумавший называть себя "принцем Наваррским".
63
То есть Бога.