Страница 109 из 163
Оскорбления ничтожного поручика не беспокоили Екатерину II и ее окружение. Их интересовало другое: не стоят ли за Ф. Кречетовым более влиятельные силы. Но даже самое тщательное расследование всех связей отставного поручика не дало никаких результатов, и следствие пришло к выводу, что он достоин строгого наказания за лишь то, что своими крамольными речами мог людей подвигнуть к неприятному для государства предприятию, ибо все они наполнены рассуждениями о вольности, однако не открылось, чтобы он мог учинить возмущение или собрать вредную шайку… Похвальба сделать в России то, чего еще не было, — все это из хвастовства, а на деле он ничего не произвел бы, потому что никакой привилегии он не получил бы и не мог бы собрать сволочь; а если бы стал делать солдатам и холопам внушение о вольности, то это скоро бы обнаружилось.
Итак, "возмущение" Ф. Кречетов "учинить не мог", но напуганное французской революцией правительство все же решило заключить злонравного поручика в Петропавловскую крепость — чтобы он "впредь не мог своими злыми плевелами заразить мало-смыленных людей". Коменданту предписывалось держать узника "под крепчайшею стражею, не допуская к нему никого, так и писать ему не давая".
Через месяц Ф. Кречетова снова вызвали в Тайную экспедицию и допросили вторично. Поводом для этого послужила вновь найденная бумага, в которой он писал о своем намерении "объяснить великость дел Петра III".
— Какие ты знаешь великие дела Петра III? — спросили Ф. Кречетова, и он отвечал, что, кроме указа о вольности дворянства, великим делом этого императора считает указ, данный Синоду, чтобы подсудимых не отдавать под суд тому, на кого они бьют челом.
- Ты написал: "весьма разумно, что Иисуса Христа признают монархом всего рода человеческого и из его учения вечное составить уложение". Что под сими своими словами разумеешь? Мы, и кроме Христа, имеем монархов, разумея под сим титлом самодержавных коронованных глав.
— Нет, — отвечал Ф. Кречетов, — я бы думал признать монархом одного Иисуса Христа, а коронованных глав я почитаю лишь как хранителей закона и исполнителей его.
Тайная экспедиция нашла много "вредных мыслей" в записке узника и постановила, что по новым данным вина его увеличилась. И в 1794 году Ф. Кречетова перевели в Шлиссельбург, где он просидел 6 лет. Изможденный и оборванный, с распухшими от водянки ногами, узник произвел жуткое впечатление на видавшего виды тюремного инспектора, который однажды проводил в крепости проверку. Однако и в заключении Ф. Кречетов не метался в бессильной злобе по камере, а читал и перечитывал те немногие книги, которые было дозволено держать в тюрьме. На свободу он вышел только после восшествия на престол императора Александра I. Вышел босой и почти голый, к тому же оказался без крыши над головой и без куска хлеба. Но не собственные бедствия и болезни беспокоили нищего старика, а судьба его просветительских замыслов. И в приемные министров снова посыпались письма с проектами об устройстве юридических училищ и "школ грамотности". Беспокойного прожектера выслали в Пермь, определив ему скудную пенсию по инвалидности. Однако и в ссылке, до последних дней жизни, Ф. Кречетов не оставлял надежд на то, что его трудолюбие и энергия найдут в конце концов достойное применение.
Донской казак Матвей Платов
В городском саду Новочеркасска, в конце Атаманской аллеи, стоит памятник знаменитому предводителю донских казаков, прославившемуся в войнах с турками, Отечественной войне 1812 года и основателю самого города — войсковому атаману, человеку-легенде Матвею Ивановичу Платову. В "Военной галерее" Эрмитажа с портрета английского художника Д. Доу на нас смотрит простое, открытое лицо. Это был человек большой воли, ума незаурядного и храбрости необыкновенной. "Истребителем французского разбойничьего войска" назвал его М. И. Кутузов, и эти слова стали лучшей наградой М. И. Платову и предводимому им Донскому войску за их подвиг в освобождении России и Европы от наполеоновского нашествия.
Для казаков, несмотря на свой высокий чин, он был отцом-командиром и товарищем: показывал со своими донцами чудеса храбрости, не прятался за других, а всегда был впереди отряда. Всех подвигов, которые совершили его казаки в Отечественную войну 1812 года, и не перечислись, потому что каждый день был подвигом.
Родился М. И. Платов в 1751 году в станице Прибылянской (Старочеркасской) в семье войскового старшины. Семья была небогатая, и потому родители не могли дать сыну хорошего образования. Но с самого раннего детства они старались воспитать его в православной вере, учили повиноваться властям без принуждения, а государю быть покорным и преданным. Рассказывая мальчику о подвигах соотечественников, родители насаждали в нем семена добродетели. Уже в самом юном возрасте будущий атаман являл ум необыкновенный, так что даже его ребяческие забавы оказывались полезными. Он упражнялся в верховой езде со всеми ее хитростями и изворотами, был ловок в звериной охоте и рыбной ловле, стрельбе и других упражнениях. Недостаток образования пополнял чтением и беседами с умными и опытными людьми.
В 13 лет мальчик вступил в действительную службу урядником, и отец, благословляя сына, дал ему строгий наказ — всегда и во всем быть примером, хранить обычаи предков, со всеми поступать как добрый христианин, быть внимательным к равным, снисходительным к низшим и более строгим к самому себе, чем к подчиненным. Отправляясь с таким напутствием в ратную службу, М. И. Платов недолго оставался в неизвестности. Высокий, рослый, статный мальчик вскоре завоевал уважение сослуживцев своим покладистым характером, общительностью и остротой ума. Он быстро освоил все казачьи приемы джигитовки, великолепно держался в седле, искусно управлялся с дротиком, прекрасно владел саблей, метко стрелял из лука, ружья и пистолета, виртуозно пользовался арканом. Отвага, предприимчивость и решительный характер юноши уже после первых боевых опытов обратили на себя внимание начальства. Очень скоро он был произведен в хорунжие — первый офицерский чин, потом стал ординарцем командующего армией, в 19 лет был произведен в есаулы, командовал сотней, а в 20лет — полком. Но молодой командир не обольстился делаемыми ему знаками отличия, не сделался самонадеянным, прекрасно понимая, что к воинской славе приводят одни только воинские доблести. Без всякого покровительства, одной только верной службой царю и Отечеству, М. И. Платов дослужился до штаб-офицерского чина.
При взятии Измаила он командовал одной из штурмовых колонн. Турки встретили ее сильным огнем, но неустрашимость русских это нисколько не поколебало. Под тучей сыплющихся ядер они добежали до рва, наполненного водой. М. И. Платов закричал своим казакам: "Смерть или победа! Умрем под стенами или накажем гордость басурманов! С нами Бог! Да здравствует Екатерина!" — и вскоре русское "ура" раздалось на самом верху вражеского вала. Этот победоносный клич звучал всюду, где появлялись казаки отряда М. И. Платова, и сам А. В. Суворов свидетельствовал о беспредельном усердии и мужестве донского атамана при штурме Измаила. Екатерина II наградила М. И. Платова орденом Святого Георгия третьей степени.
Во время Русско-турецкой войны донские казаки действовали так успешно, что изумили всех, и императрица пожелала увидеть прославленного героя, дабы лично удостоиться в его уме и способностях. Она приняла М. И. Платова так милостиво и благосклонно, что он до старости вспоминал об этом с умилением.
Благоволение и милость к себе донской атаман видел и со стороны взошедшего на престол после смерти императрицы Павла I, который тоже умел отличать достоинства, за которые награждал по-царски. Но у М. И. Платова, как у всякого, кто быстро обогнал своих соратников, было много врагов и завистников. И тайные недоброжелатели убедили императора, что донской атаман — ненадежный для государства человек, он хочет с Доном и частью Кавказа отделиться от России, а потому против него надо принять решительные меры. Употребляли они и другие средства, чтобы очернить М. И. Платова перед императором, например, обвинили в том, что после персидского похода он будто бы не выплатил казакам 2-го Чугуевского полка деньги, причитающиеся им за службу. Клеветники даже распускали слухи, что атаман, популярный у калмыков и татар, что-то замышляет, может быть, даже хочет перейти к турецкому султану. Даже усердие М. И. Платова перед престолом изобразили как маску, прикрывающую его злобные замыслы. И донского атамана посадили на гауптвахту, а потом предали суду.