Страница 104 из 163
Людовик XVI был создан для тихого семейного очага, а не для бурной жизни; он был добрым семьянином, но жизнь уготовала ему совсем другое. К политическим новостям, находясь в Тампле, он был равнодушен: известия о победах и поражениях французской армии и постановлениях Конвента, казалось, мало интересовали его. Но, находясь в заключении, Людовик XVI не терял надежды на перемены к лучшему. Королевская семья ожидала, что их вскоре освободят иностранные армии, но война приняла для узников неприятный оборот: в конце сентября прусская армия отступила от местечка Вельми, а потом под Жемаппом потерпели поражение и австрийцы. Роковую роль в судьбе королевской семьи сыграл и манифест герцога Брауншвейгского, который грозил французам всеми бедами, разрушением Парижа и казнями "бунтовщиков", если королевской семье будет нанесен хоть малейший ущерб. Совершенно безнадежным стало положение Людовика XVI в ноябре, когда в Лувре был обнаружен секретный сейф с документами, обличавшими его в связях с врагами Франции.
В декабре в Конвенте начался судебный процесс против Людовика XVI. Перед появлением короля в зале Конвента председательствовавший в этот день президент Барер обратился к собранию с такими словами:
Народные представители! Вы сейчас примените на деле право национального правосудия; вы ответственны перед всеми гражданами республики за твердость и благоразумие, которые вы должны проявить в этом важном случае. Взоры всей Европы обращены на вас. История сохранит ваши мысли, ваши действия. Неподкупное потомство будет судить вас с неумолимой суровостью. Да будет ваше поведение сообразно новым функциям, возложенным на вас… Достоинство вашего заседания должно соответствовать величию французского народа.
Король держался с достоинством и готов был отвечать за все свои действия перед Всевышним, но не перед Учредительным собранием, так как законной властью он считал только абсолютную монархию, и не мог представить себя конституционным монархом, как это было в Англии. Людовика XVI защищал видный государственный деятель дореволюционной поры Мальзерб — друг и покровитель многих просветителей, поборник законности и справедливости. Он назвал этот суд процессом между целой нацией и одним человеком, но все его попытки спасти Людовика XVI были напрасны: при поименном голосовании король был признан виновным и приговорен к смертной казни.
Испанский двор сделал последнюю попытку спасти осужденного короля и обратился через своего посла к Конвенту, но тот единодушно постановил действовать по установленному порядку. Защитники короля ходатайствовали о передаче приговора на утверждение народа: Конвент отнесся с вниманием к просьбе защитников, но об апелляции к народу не могло быть и речи…
В три часа ночи 20 декабря процесс против Людовика XVI был завершен. Приговор зачитал королю в Тампле министр юстиции в присутствии некоторых членов Конвента. Король держался с достоинством: ни у кого из присутствующих не было на лице такого спокойствия, как у него. После прочтения приговора он просил дать ему три дня отсрочки, ослабить надзор, разрешить свидание с семьей без свидетелей и призвать священника по его выбору. Решительно отказав в отсрочке, Конвент удовлетворил остальные требования Людовика XVI.
Король простился с женой, сестрой и детьми: при прощании все члены королевской семьи плакали, и голоса их сливались в едином рыдании. После разговора, продолжавшегося около часа, Людовик XVI отпустил свою семью и остался наедине с духовником — аббатом Эджевертом де Фермоном. До двух часов ночи король молился, очищаясь душой и готовясь мужественно встретить смерть; ночь провел спокойно и даже спал от двух до пяти часов утра. Наутро аббат де Фермой отслужил в спальне коленопреклоненного узника мессу. Затем король простился с верным своим камердинером и передал ему серебряную печать с государственным гербом — для сына, венчальное кольцо и хранимые им локоны жены и детей — для Марии-Антуанетты: "Скажите ей, что мне больно расставаться с нею; пусть она простит мне, что я не посылаю за ней, как обещал вчера. Я хочу избавить ее от жестокой минуты разлуки".
За осужденным королем явились в 9 часов утра. Когда Людовика XVI в сопровождении двух охранников и священника везли на казнь, он читал молитвы за упокой души. Эшафот был воздвигнут на площади Революции — у самого подножия пьедестала, на котором некогда возвышалась статуя Людовика XV. Накануне носились слухи, что роялисты готовятся освободить короля, поэтому весь Париж был запружен войсками. Однако за все время следования к эшафоту не было ни одной сколько-нибудь серьезной попытки освободить его.
На всех улицах стояли граждане разных состояний, вооруженные частью пиками, а частью ружьями. Сверх сего сама карета было окружена отрядом отборного войска… Для большей предосторожности перед лошадьми помещено было множество барабанов, дабы сим стуком заглушить крики, могущие произойти в пользу короля…
Наконец при глубочайшей тишине карета достигла площади Людовика XV и остановилась посреди великого, ничем не занятого пространства, образовавшегося вокруг эшафота. Сие пространство ограничено было пушками, а за ними… видно было множество вооруженных людей.
Вид гильотины не испугал Людовика XVI. На эшафот король взошел мужественно и твердо. Трое палачей окружили его и хотели раздеть, но он с гневом отринул их и разделся сам. Возмущение короля вызвало и намерение палачей связать ему руки… Людовик XVI пытался сказать, что он невиновен и прощает своих врагов, но голос его был заглушён боем барабанов, а через несколько секунд жизнь короля оборвалась под ножом гильотины…
Ненавистная "австриячка"
Австрийская принцесса Мария-Антония (так звали в детстве будущую королеву) была пятнадцатым ребенком императрицы Марии-Терезии и Стефана Франца — герцога Лотарингского. Она не могла рассчитывать на блестящую партию, но в силу обстоятельств в 12 лет неожиданно оказалась главной претенденткой на руку самого завидного жениха Европы — французского короля Людовика XVI. Брак их носил сугубо династический характер, так как заключен был ради сближения двух могущественнейших династий, чтобы противостоять их противникам — Англии и Пруссии.
Французы сразу невзлюбили юную королеву, посчитав, что король подпадет под ее каблучок, а это неблагоприятно скажется на делах государства. И вскоре действительно выяснилось, что Мария-Антуанетта покровительствует консерваторам и ярым защитникам сословных привилегий.
После неудачного бегства королевской семьи из Парижа несчастья стали преследовать Марию-Антуанетту на каждом шагу. И хотя королева сама была причиной многих из них, историки отмечают, что страдания ее навсегда останутся темным пятном французской революции. Все пороки прежнего правления выступили во время революции, но не королева была причиной испорченности нравов, она всего лишь обнажила затаившуюся болезнь. Страсть к игре, обратившаяся при французском дворе в закон этикета, вскоре перешла к буржуазии и приняла огромные размеры: в одном только Париже насчитывалось до 4000 игорных домов. Это имело самое вредное влияние на нравственность народа: стало процветать воровство, стыдливость в женщинах совершенно исчезла, одни из них предались разврату с утонченностью, другие — с цинизмом. Выставленные к позорному столбу, они пели бесстыдные песни или дружески беседовали с палачом. Жестокие притеснения старого режима вызвали в народе жажду мести: голод, разорение, убитые родственники — все ставилось в вину Марии-Антуанетте, которую французы считали причиной всех своих бедствий.
Дворец Тюильри, в который заключили королевскую семью, напоминал тюрьму: в саду стояла стража, на всех этажах — вплоть до самой крыши — дежурили часовые. Без особого разрешения нельзя было ни войти, ни выйти из дворца, все посетители тщательно проверялись. После возвращения из Варенна королева должна была терпеть постоянное присутствие офицеров: даже когда она спала, дверь в ее комнату оставалась незапертой. Если Мария-Антуанетта ночью читала, один из офицеров без стыда усаживался на ее одеяло, поскольку так ему было удобно.