Коридор

– Вот документы на больных, а это мои и шофера, – протянул доктор Хубер проверяющему кипу каких-то бланков.

Амбал, не торопясь, принялся проверять подлинность бумаг, при этом внимательно сверяя фотографии с оригиналом. Когда ж подошла очередь Карла, он бесцеремонно стал его разглядывать. В глазах полицейского читалось леденящее чувство пренебрежения человека, наделенного властью. Особо сильно это подчеркивала лямка каски, висевшая под нижней губой и делавшая внешность особенно отталкивающей. ОККУПАНТ – одним словом.

– А этот? Что, тоже больной? – спросил тот, указав на Карла дулом автомата.

– Да. Там же все написано, – незамедлительно ответил доктор Хубер.

– А ну, давайте все из машины, – полицейский угрожающе вскинул автомат, снимая с предохранителя. – И поживее.

– А в чем, собственно, дело? – перепуганно запричитал доктор Хубер.

– Сейчас узнаешь, – фельдфебель грубо схватил его за плечо и поволок из машины.

– Что вы себе позволяете?! – пытался протестовать доктор.

– Сейчас ты у меня все узнаешь.

Полицейский уже занес автомат, чтобы ударить им наотмашь, но в этот момент откуда-то сбоку донесся оклик. Моментально отреагировав, фельдфебель тут же обернулся, продолжая держать оружие занесенным над головой доктора Хубера.

Только теперь, последним выйдя из машины, Карл смог оценить сложившуюся ситуацию. Из сторожки рядом с перегораживающим дорогу шлагбаумом вышел лейтенант-резервист. На вид ему было чуть больше сорока. Хотя из-за неправильного образа жизни он выглядел значительно старше. Следом за ним едва поспевали два автоматчика, которые по возрасту были чуть моложе своего командира.

– Что здесь происходит? – гневно прокричал лейтенант еще издали.

– Я его узнал, герр лейтенант, это он, – быстро отрапортовал полицейский, становясь на вытяжку.

– Кого, черт побери?

– Ну, того, помните, тогда в пятницу? С ним еще та рыжая была, – сбивчиво пытался объяснить фельдфебель то, что пока было понятно только ему одному.

– Ничего не понимаю. В какую пятницу, какая рыжая?

– Ну, как же вы не помните, там еще тот жиденыш был. А на следующий день приезжал майор из гестапо.

– А, ты об этом, – наконец понял его лейтенант. – Ну и где он?

– Вон тот, в комбинезоне, – фельдфебель указал дулом автомата на Карла.

Офицер подошел ближе и стал внимательно всматриваться в лицо. За последнее время оно почти зажило, приняв изначальные черты. Опухоль полностью спала, и лишь несколько царапин на лбу да бледно-желтый отпечаток на месте гематомы напоминали о минувшем.

– Кто вы такой? – спокойно спросил лейтенант.

– Это оберлейтенант Карл Маер, – вместо него ответил доктор Хубер, – Офицер Люфтваффе, находящийся на лечении в нашем госпитале. Он перенес сильную контузию, в результате которой развилась ретроградная амнезия, – доктор так быстро тараторил, что из всех присутствующих сразу понял его разве только сам Карл.

Фельдфебель тем временем передал офицеру проездные документы Карла, которые последний стал внимательно изучать, совершенно не обращая внимания на доктора Хубера.

– А вы меня не помните, герр лейтенант? Вы ведь заезжали к нам на прошлой неделе и привезли своего солдата, у которого было ножевое ранение брюшной полости. Его оперировал доктор Кох. И сейчас можно сказать, что ваш молодец пошел на поправку.

Как ни странно, но болтовня доктора заставила обратить на себя внимание офицера, который после небольшой заминки наконец– то узнал его. Лицо лейтенанта слегка преобразилось, и сухая официальность сменилась легкой ноткой доброжелательности.

– Да, да, я вас помню. Ваш госпиталь находится в километрах двадцати южнее. На месте бывшего постоялого двора.

– Да именно там, он называется Азевиль.

– Постойте, это там мы оставили Ландберга, – перебил доктора один из автоматчиков, стоявший позади офицера.

– Как там поживает этот олух? Надо ж было напороться на нож этой… – не договорив до конца, солдат осекся после гневного взгляда офицера.

Воспользовавшись моментом, доктор Хубер подошел к офицеру и, уводя его в сторону, стал говорить сначала что-то про его подчиненного, находящегося на лечении в госпитале, а по мере удаления и про подчиненного, проверявшего их документы. Говоря о последнем, доктор, активно жестикулируя, гневно поглядывал в сторону здоровенного фельдфебеля. И хотя из-за гула проезжающих машин остальным ничего не было слышно, тем не менее, можно было легко догадаться, о чем так красноречиво изъяснялся доктор Хубер.

– Кому-то сегодня будет несладко, – пробормотал один жандарм другому так, чтобы не слышал фельдфебель.

– Я даже догадываюсь кому, – хихикнул в ответ второй.

Доктор тем временем закончил свою тираду и, глядя на удрученный вид его собеседника, было легко догадаться, что она была малоприятной. Он уже успел вручить доктору их документы и теперь отдавал распоряжения своим подчиненным.

– Вы двое, остаетесь здесь, а ты, Виденбрюг, иди за мной. У меня к тебе есть один разговорчик, – последние слова были адресованы фельдфебелю, который сначала попытался что-то объяснить офицеру, но после того, как тот на него еще раз рявкнул, прекратив всякое сопротивление, молча побрел в сторожку.

– Так, все в машину, – на ходу произнес доктор Хубер, – господин лейтенант приносит нам свои извинения, а особенно вам, Карл.

Выполнение команды не заставило себя долго ждать. Все быстро рассаживались на свои места в автобусе.

– А я бы поступил по-другому, – подал свой голос водитель, когда они отъехали от пропускного пункта.

– Вы это о чем? – недоуменно спросил доктор Хубер.

– Он же ниже вас по званию, да и не только вас, – водитель с нескрываемым презрением посмотрел на Карла в зеркальце заднего вида. – Что эти ищейки себе позволяют? Видели их рожи? У меня жопа и то меньше… Вот засунули бы их под Сталинград в сорок втором, как меня. Посмотрел бы тогда, как они там запели,

– смерив Карла еще одним взглядом, водитель раздраженно сплюнул в окно.

Впрочем его нисколько не задевала болтовня шофера. Этот инцидент здорово выбил Карла из колеи, и если бы не доктор, непонятно вообще, чем бы все это для него закончилось. В одном водитель был несомненно прав: он совершенно не справлялся со своей «ролью» офицера. Да и откуда ему было что-то об этом знать?

Сейчас же в голове растревоженным ульем кружила уйма вопросов, не давая даже на секунду подумать о чем-то другом. – «Во– первых, то, что он меня узнал – это однозначно. Но что такого мог натворить Карл, чтобы им заинтересовалось Гестапо? Дорогу не там перешел или «Капитал» прочитал забавы ради? Хотя. Тот полицейский что-то упоминал про какого-то еврея? Но это вообще абсурд!!! Из его личного дела, а особенно из этого идиотского доклада, слону понятно, что Карл не мог «запятнать» себя общением с евреем, тем более его покрывать».

– В любом случае это ничего не значит, – о чем-то занимательно спорил с водителем доктор Хубер, – главное – это не победа, а участие.

– Доктор, вы меня, конечно, извините, но это философия слабаков. Вон спросите кого угодно, что для него важнее: ваши олимпийские законы или собственное лидерство…

Неожиданно выбежавшая на дорогу собака прервала их оживленный разговор. Машину повело в сторону, и только умение водителя спасло тварь от неминуемой гибели. Та, в свою очередь, отделалась лишь несколькими бранными словами в свой адрес да проклятьем – до конца жизни бросаться на колеса всех проезжающих мимо машин.

Еще через пару секунд автобус уже въезжал во двор госпиталя, в котором было на удивление людно. Возле крыльца стоял крытый грузовик, доставивший новое пополнение.

– Все, конечная, – громко прокричал водитель, глуша двигатель машины.

Пассажиры, потянувшись к выходу, стали освобождать салон автобуса. Заметив, как доктор Хубер отошел в сторону, разминая ноги, Карл не удержался, чтобы тут же не подойти к нему. Вопрос о разгадке их быстрого избавления волновал ничуть не меньше, чем сама связь Карла с этим инцидентом.