Страница 60 из 65
Воинственный дрозд
В одной из старинных народных басен хитрая лиса шантажирует глупого и доверчивого дрозда, только что начавшего строить гнездо: она грозится съесть его будущих птенцов в случае, если он не выполнит ее условий. Басня не уточняет, о каком из 15 видов встречающихся в нашей стране дроздов идет речь, но можно смело утверждать, что это был не деряба. Самый крупный среди своих собратьев, он помещает гнезда преимущественно на хвойных деревьях и, как правило, довольно высоко над землей, куда лисе никогда не добраться. Но и против тех врагов, которым доступна любая ветка дерева, деряба далеко не беззащитен. Пока самка строит гнездо или насиживает яйца, самец зорко охраняет ее, сидя на верхушке одного из соседних деревьев. Завидев опасность, например, летящую сороку или ворону, он трескучим криком предупреждает свою подругу, а сам тотчас вылетает навстречу врагу. Сюда же устремляется и слетевшая с гнезда супруга, и вдвоем они задают хорошую трепку нарушителю невидимой воздушной границы. Так же ожесточенно, с непрерывными криками преследуют они в кроне гнездового дерева белку или куницу.
После появления в гнезде птенцов дрозды еще более смелеют. Теперь даже человеку небезопасно появляться у их гнезд, особенно у тех, где птенцы уже большие. Завидев человека, берущего из гнезда птенца (например, чтобы его окольцевать или измерить), деряба издали разгоняется и молча стремительно пикирует прямо в лицо. И только в полуметре, а то и меньше, вдруг резко сворачивает в сторону, издавая при этом пронзительное верещание. Если такая атака застает человека врасплох, можно от неожиданности даже упасть с дерева. Мне не раз приходилось подвергаться таким нападениям, а также видеть их со стороны. И каждый раз восхищали смелость и самоотверженность птицы, которая рисковала жизнью, так как ничего не стоило поймать ее сачком или даже сбить палкой. Это один из ярких примеров проявления великого инстинкта охраны потомства.
Но однажды мне пришлось столкнуться с аналогичным поведением дерябы в несколько иных обстоятельствах, когда не было ни гнезда, ни птенцов.
Как-то я выкормил выводок из трех птенцов дерябы, взятых из гнезда в высокоствольных арчевниках Таласского Алатау в Западном Тянь-Шане. Все три выкормыша, жившие в одной клетке, хорошо перезимовали и к весне запели.
Случилось так, что ранней весной мне пришлось выпустить их на волю. Двое улетели в первые же дни, а третий остался жить во дворе, облюбовав себе место на шелковице против порога моего дома. «Привязанность» его к хозяину в первые же дни жизни стала выражаться весьма странным образом. Стоило мне утром открыть дверь, как дрозд срывался с ветки и с воинственным трескучим криком пикировал мне прямо в лицо, резко сворачивая в сторону всего в полуметре от глаз. Несколько раз он не рассчитал и сбивал головной убор, больно царапая при этом голову. Других людей он не трогал, меня же атаковал по нескольку раз в день. Вывешенная на дерево кормушка с кормом не успокоила птицу. Атаки продолжались недели три, пока я не уехал на длительное время. Впоследствии соседи рассказывали, что дрозд караулил во дворе еще несколько дней и только после этого исчез — видимо, улетел в горы, расположенные всего в нескольких километрах от села. До сих пор мне не ясен смысл этого загадочного поведения.
Островитяне пустыни
Обширная глинистая пустыня Бетпак-Дала славится своей засушливостью. Только весной, в апреле и мае, большинство мало-мальски пониженных мест залито тонким слоем талых и дождевых вод, а берега этих временных водоемов зеленеют свежей травкой. Обширные красные и желтые поляны образуют кратковременно цветущие маки и гусиные луки. Все в пустыне спешит максимально использовать недолговечную весеннюю влагу.
Но уже в июне мелководные разливы высыхают, и растительность увядает, придавая всему ландшафту характерную желтовато-серую окраску. Найти в это время воду, особенно в центральных частях пустыни, почти невозможно. Лишь кое-где в местах изолированных выходов скал среди безбрежной глинисто-щебенистой равнины попадаются крохотные источники, как правило, горько-соленой воды.
Один такой источник имеется в урочище Тесбулак, расположенном примерно в пятидесяти километрах к югу от знаменитого Когашика — геометрического центра Бетпак-Далы. Здесь из небольшой трещины в наклонно выступающих из земли красноцветных горных породах сочится слабая струйка, наполняющая небольшую лужицу, к которой регулярно летают саджи и даже очень редкие здесь белобрюхие рябки.
В середине июня, когда мы посетили это место, струйка уже практически иссякла, и лужица находилась на одной из стадий высыхания: вместо воды здесь была жидкая грязь, занимавшая площадь всего в несколько квадратных метров. И грязь эта... шевелилась! Присмотревшись внимательно, мы увидели, что поверхность ее усеяна тысячами малюсеньких жаб. Будучи не более двух сантиметров в длину, они, видимо, только что лишились хвостов и готовы были мигрировать из родной лужи, в которой вывелись. Но куда? Вокруг такая сушь, которой просто не вынести влажной, незащищенной коже этих амфибий. А вокруг на десятки километров — ни одного водоема. Вот уж, поистине, остров на суше...
Здесь же, рядом со скалами и как бы под их защитой, располагался другой «островок» — участок мягкой супесчаной почвы, поросший редкими кустами саксаула. Площадь его была несколько сотен квадратных метров. Такие «оазисы» встречаются среди заросшей боялычем равнины центральной Бетпак-Далы почти так же редко, как водные источники, и расстояния между ними равны десяткам километров. Ближайший от этого места «островок» саксаульника видели мы в урочище Чекменказган, примерно в тридцати километрах отсюда.
В каждом из этих островков — своя растительность, непохожая на окружающую. И свой животный мир. Здесь вьют гнезда туркестанские и серые сорокопуты, которых не встретишь на боялычевой равнине. Но что удивляет больше всего — так это встреча со среднеазиатской черепахой.
Принято считать, что в Бетпак-Дале черепахи нет. И действительно, на огромных равнинных пространствах западной и центральной частей этой пустыни, где плотные глинистые почвы чередуются с голой щебенкой, это животное отсутствует. Видимо, такая почва не очень-то подходит для рытья убежищ.
Но в островках саксаульников на мягкой почве черепаха живет. Об этом красноречиво свидетельствовали не только старые панцири от погибших животных, но и свежеразрытые кладки с остатками яиц — мы нашли их более десятка. А вот, наконец, и живая черепаха, запрятавшаяся у основания куста саксаула! Судя по всему, эти рептилии живут здесь давно, да и численность их не такая уж маленькая, если можно сделать столько находок за какие-нибудь два часа экскурсии.
Как же проникла сюда тихоходная черепаха через большие пространства, неподходящие для ее обитания? А, может, она вовсе и не преодолевала их, а сохранилась вместе с островками, которые и сами некогда занимали гораздо большие площади и, возможно, даже смыкались друг с другом?
Вопросов возникает много, и ответы на них надо искать там, в пустыне.