Слава на двоих

Какие шансы были у Анилина?

Французы в журнале «Скачки и коневодство» писали, что все прибывшие элитные лошади Европы и Соединен­ных Штатов, «не имея надежд победить, должны радова­ться, что им предоставлена честь участвовать в этих уни­кальных скачках».

Американская газета «Нью-Йорк Таймс» писала: «Лучшее, что могла сделать иностранная лошадь в этой скачке, — это занять пятое место».

Почему так низко оценивались шансы гастролеров? Да потому, что из СССР, Италии и США скакало по одной лошади, из Англии—две, из Ирландии—три, а фран­цузских было двенадцать, в полтора раза больше, чем гос­тей. Разве же они могли бы позволить увезти из своей стра­ны такой приз, не говоря уж про те стены, которые помо­гают дома, и о том объективном факте, что Франция тогда располагала высококласснейшими, лучшими в мире лоша­дьми. Поэтому и пятое-то место — подвиг для чужеземца.

Анилин и его жокей находились в самых худших усло­виях, и, пожалуй, их бы никто не осудил, закончи они со­ревнование, находясь где-нибудь во втором десятке. Это пишется, понятно любому, не в оправдание — это все су­щая правда.

Конечно, Анилин так и не примирился с боксами: дали старт, а он стоит, с ноги на ногу переминается, будто в сму­щении. Насибов готов к этому — резко, даже грубовато понукает его вперед. Ну ничего — более менее сносно на­чали скачку, лишь самую малость отстали от других.

Неделю, не переставая, шел дождь, и потому сейчас из-под копыт летят тяжелые, как булыжники, комья грязи.

Первая половина дистанции идет в гору. Сразу же ста­новится очевидным, что в этой скачке не может быть слу­чайных победителей — только лошади экстрамеждународ­ного класса способны выдержать такое напряжение борь­бы. Итальянский крэк Марио Висконти полдистанции воз­главлял скачку, но это далось ему очень дорого — фини­шировал он двадцатым, самым последним!

Участники растасовались на две неравные группы: пять французских лошадей и крэки США, Англии, Ирлан­дии откровенно сдали, затем и вовсе кончились, а семь скакунов — хозяев ипподрома и с ними Анилин и Марио Висконти спорят за лидерство. За «малым лесом», где уча­стники соревнования на время скрываются из глаз зрите­лей, не выдерживают темпа и отпадают одна за другой еще три французские лошади.

Противоположная прямая переходит в три равных по ширине поворота, каждый из которых потом выходит на финишную прямую, идущую под уклон.

Слева — трибуны, справа — толпы народа и огромное скопление разноцветных легковых автомобилей, на которых зрители приехали внутрь скакового круга по специаль­ным тоннелям. Но вот снова лишь деревья да кустарники — сбоку мелькают красные виноградные лозы и серебрис­тые кусты олив, а впереди только мокрая дорожка и не ле­тят в морду комья грязи, не слышно тяжелых всхрапывании: Анилин один, он выходит на полкорпуса вперед фран­цузских лошадей, возглавляет скачку!

Но эх, как же это скверно — не подготовиться вовремя и не знать всех условий борьбы, особенностей поля!.. По­том в советском журнале «Коневодство и конный спорт» напишут: «По мнению спортивных обозревателей, прове­ди Н. Насибов скачку более расчетливо и сохрани силы для броска на финише, все могло бы быть иначе. Анилин мог бы стать и победителем».

Да, может, и смог бы, а без «бы» не обойтись, потому что разве мыслимо выходить на старт сразу же после из­нурительного переезда, не успев и копыт ополоснуть! Насибов знал, что делал: рывком у французских лошадей не выиграть, надо брать только на силу.

А что касается мнений «спортивных обозревателей», то были они очень разноречивы. Если руководитель ко­манды Е. Н. Долматов брюзжал: «Зря ты, Николай, стал водить скачку, мог бы на два-три места ближе к столбу быть», — то знаменитый Джеймс Винфильд сказал: «Поздравляю с красивой, грамотной ездой!» В феврале 1966 года французское издательство «Уник» выпустило специальную брошюру, посвященную этой скачке. Там говорится, в частности, вот что:

«Русский Анилин — очень красивая мощная ло­шадь — был на скачке совершенно замечателен. Каза­лось, его не очень понукали. Однако «интервьюеры» гово­рят о его жокее Насибове (одном из лучших в России, где ему поручают обучать учеников), что он счел полезной эту тактику из опасения быть запертым в клубке скачки и что поэтому он не спешил; другие поняли так, что он упрекал себя — зачем не увеличил скорость. Не зная этого русского, мы искали истину только в наших биноклях, и первая версия представляется нам более верной».

Сам Насибов так комментировал эти слова:

— Рассмотреть истину в бинокли невозможно. Был только один путь выиграть ту скачку — идти на силу. Но Анилин не был готов к этому. Он не только не успел акклиматизироваться во Франции, но даже не познако­мился заранее со скаковой дорожкой Лонгшампского ипподрома.

Прямая шла под уклон, и вдруг оказалось, что метров за двести до финиша — снова подъем. Анилин сразу за­метно сдал. Рыжий Си Берд пламенем махнул мимо, французский жокей успел что-то крикнуть Насибову. Потом Николай узнал, что жокей Пат Гленнон выкрикнул: «Черт, а не конь!» — но тогда был одним занят: заставить Анилина увеличить резвость.

И Сент Мартин на Реляйнесе выделился из группы и ушел вперед.

Близится полосатый столб. Анилин идет третьим, но ноздря в ноздрю с ним подходит Диатом под Дефоржем и Фри Райд под Эртером.

Все другие лошади остались в пяти и более корпусах сзади. Не считая Анилина, наиболее удачно из иностранцев проскакал американский жеребец Том Рольф — лучший сын легендарного Рибо, сумевшего дважды выиграть приз Триумфальной арки. Ирландский дербист Мидеу Курт занял девятое место, первые лошади Англии закон­чили скачку в хвосте.

Да, но кто же на третьем месте?

Объявили победителя Си Берда и взявшего второй приз Реляйнеса, а у Диатома, Фри Райда и Анилина оди­наковые секунды — как они разделят места, должен ска­зать автоматический фотофиниш.

Проявлена пленка, выяснилось: Анилин проиграл французским лошадям «шею».

Чествовали победителей. Николай знает немецкий язык, немного английский, но французскую речь не пони­мает. Генеральный директор французского общества чи­стокровного коннозаводства господин Жан Романэ гово­рит что-то, жокеи и тренеры время от времени хлопают ему. Ориентируясь на них, аплодирует и Николай: они тихо — и он еле-еле, они с воодушевлением — и он не отстает. В одном месте все уж очень дружно грохали ла­донями, постарался и Николай — от души порукоплескал, а потом с конфузом узнал, что аплодировал-то, оказывается, самому себе!..

Жан Романэ сказал, что направляет письмо на имя министра сельского хозяйства СССР, в котором отмечает Анилина как хорошего, классного пятого, оставившего в побитом поле английского, американского, ирландского и итальянского крэков, что выступление Анилина для первого раза на ипподроме Лонгшамп исключительно, и это мнение разделяется спортсменами всех стран, кото­рые приняли участие в розыгрыше этого приза, что бла­годаря выступлению Анилина в скачке на приз Триум­фальной арки в 1965 году значение коневодства Советско­го Союза намного повысилось и открыло советским ло­шадям широкую дорогу на лучшие ипподромы мира.

— Я не себе, а Анилину хлопал, — нашелся Николай, когда товарищи добродушно подтрунивали над ним.

А потом все так же беззлобно посмеялись над фран­цузским тренером Данденом, который спросил:

— Мосье Насибов, я смотрел пьесу вашего писателя Ивана Тургенева «Месяц в деревне». Там один помещик говорит: «Ну и устроили ему прогулку на черных лоша­дях». Почему в России считается плохо ехать на черной лошади?

Николай объяснил, что предводителя дворянства на выборах «прокатили на вороных» — значит, положили в урну черных шаров — это «против».

— Когда все против, мы, русские, и говорим: «прока­тили на вороных». Данден рассмеялся:

— Значит, я знаю русский язык так же замечательно, как вы французский! Рассчитались!

— Квиты! — подал ему руку Николай.

Насибова поздравляли: французы искренне считали, что это большой успех. Да и не только французы. Если полгода назад западногерманский негоциант, приезжав­ший в конезавод «Восход», не рискнул заплатить двести тысяч, то сейчас многие высказывали желание сиюминут­но выложить за Анилина полмиллиона долларов. Амери­канская газета «Нью-Йорк тайме интернейшл» писала: