Полуночное солнце

Элис, тихо вздохнув, встала, взяла поднос с едой (маскировка для отвода глаз) и ушла, оставив его в покое. Она знала, когда её подбадривания становились ему поперёк горла. Хотя Розали и Эмметт более откровенно выставляли напоказ свои отношения, именно Джаспер и Элис чувствовали каждое, даже самое малое, изменение настроения своей второй половинки. Как будто они тоже могли читать мысли — но только друг друга.

"Эдвард Каллен".

Вот живучий рефлекс. Я обернулся на звук своего имени, хотя меня никто не звал — имя было произнесено только мысленно.

На краткую долю секунды мои глаза встретились с парой больших шоколадно-карих человеческих глаз на бледном, сердечком, лице. Я узнал это лицо, хотя до настоящего момента никогда не видел его собственными глазами. Оно занимало сегодня главное место в головах почти всех школьников. Новая ученица, Изабелла Свон. Дочка шефа полиции, переехавшая недавно от матери к отцу, вынужденная жить здесь из-за какой-то изменившейся семейной ситуации. Белла. Она поправляла каждого, кто называл её полным именем...

Я скучающе отвернулся. Мне понадобилась секунда, чтобы понять: это не она мысленно произнесла мое имя.

"И эта тоже сразу обалдела от Калленов! Ещё бы!" — услышал я продолжение мысли.

На этот раз я узнал "голос". Джессика Стенли. Давненько она не беспокоила меня своей мысленной болтовней. Как я наслаждался покоем, когда её неуместное увлечение мною прошло! Было почти невозможно избежать её навязчивых нелепых фантазий. Временами я очень жалел, что не имею права в подробностях объяснить ей, что произойдёт, если мои губы, а заодно и зубы, окажутся где-нибудь поблизости от её шеи. С надоедливыми фантазиями тотчас было бы покончено. При мысли о её возможной реакции я едва не расхохотался.

"Фиг ей там что-нибудь обломится, — продолжала Джессика. — В самом деле, её и хорошенькой-то даже не назовёшь. Не могу понять, почему Эрик так пялится на неё... Или Майк".

Она мысленно встрепенулась при последнем имени. Её новое увлечение, всеобщий любимец Майк Ньютон, совсем её не замечал. А вот новенькая его, очевидно, заинтересовала. Опять-таки — как сияющая игрушка для малыша. Это обстоятельство придало злобный и сварливый оттенок мыслям Джессики, тогда как внешне она была сама сердечность. Как раз сейчас она рассказывала новоприбывшей все расхожие сплетни о моей семье. Должно быть, её собеседница спросила о нас.

"Ты глянь, я тоже оказалась в центре внимания! — самодовольно думала Джессика. — Как удачно, что мы с Беллой вместе сидели на двух уроках. Уверена, Майк захочет у меня разузнать, что она..."

Я попробовал отгородиться от этой пустой болтовни прежде, чем её мелочность и банальность сведут меня с ума.

— Джессика Стенли вытряхивает перед новой ученицей, Свон, всё грязное бельё клана Калленов, — прошептал я Эмметту, чтобы отвлечься.

Он тихонько усмехнулся.

"Надеюсь, у неё хорошо получается?" — подумал он.

— С воображением у неё плоховато, уж очень как-то всё беззубо. На её месте я бы нагородил всяких ужасов. А у неё — так, только жалкие намёки на скандальчик. Я ожидал от неё большего.

"А новенькая? Она тоже ожидала чего-то большего?"

Я настроился, чтобы услышать, что эта новенькая, Белла, думает о небылицах Джессики. На какие мысли наводит её вид странного, бледного, как мел, семейства, которого все так старательно избегают?

Знать её реакцию входило в круг моих обязанностей. Для моей семьи я служил, если можно так выразиться, локатором. В целях самозащиты. Если кто-то начинал что-то подозревать, я всегда заранее предупреждал остальных, и мы вовремя скрывались. Такое иногда случалось — люди с богатым воображением начинали видеть в нас персонажей книг или фильмов. Обычно они ошибались, но всё же для нас лучше было куда-нибудь переехать, чем осмелиться привлечь к себе слишком много внимания. И очень-очень редко кто-нибудь попадал в точку. Мы не давали им возможности проверить свою гипотезу — просто исчезали, становясь лишь неясным и пугающим воспоминанием...

Я не услышал ничего, хотя и направил свой радар на место рядом с тем, где продолжался нескончаемый идиотский внутренний монолог Джессики. Как будто подле этой сплетницы никто и не сидел. Как странно. Может быть, та девушка незаметно ушла? Скорее всего, нет, потому что Джессика всё ещё что-то щебетала ей. Сбитый с толку, я взглянул в ту сторону. Поверять свой "экстра-слух" другими органами чувств мне прежде никогда не приходилось.

И опять я встретился со взглядом больших карих глаз. Девушка сидела на том же месте и смотрела на нас, что было вполне естественно, поскольку Джессика продолжала щедро осыпать её местными сплетнями о Калленах.

И думала о нас, что тоже вполне естественно.

Но я не мог услышать от неё даже невнятного шелеста.

Она тотчас же опустила взгляд, застыдившись того, что её застали глазеющей на постороннего. Призывно жаркий румянец залил её щеки. Хорошо, что Джаспер все ещё сидел, уставившись в окно, не то страшно вообразить, чтó этот лёгкий приток крови мог сделать с его самообладанием.

Эмоции так ясно отражались на её лице, как будто были написаны большими буквами на лбу: удивление — в то время как она бессознательно подмечала признаки крошечных различий между представителями нашего вида и её собственного; любопытство — при слушании сказок Джессики; что-то ещё… Очарованность? Ну, это мне видеть не впервые. Им, нашим потенциальным жертвам, мы казались исполненными неземной красоты. И, наконец, смущение — когда я поймал её на подглядывании за мною.

И все же, хотя мысли девушки ясно отражались в её странных глазах — странных из-за их глубины, ведь карие глаза из-за своего слишком тёмного цвета часто выглядят плоскими — с того места, где она сидела, я не мог услышать ничего, кроме тишины. Совсем ничего.

Мне стало не по себе.

Это не походило ни на что, с чем я сталкивался раньше. Может, со мной было что-то не так? Да нет, я чувствовал себя, как обычно... Обеспокоенный, я включил свой радар на полную мощность.

Все голоса, которые я прежде блокировал, теперь взорвались в моей голове и принялись кричать наперебой:

"… интересно, какую музыку она любит?.. Может, я мог бы упомянуть в разговоре с ней о том новом CD…"  Майк Ньютон за два столика от нас совсем зациклился на Белле Свон.

"…только посмотрите, как он уставился на неё. Мало ему, что половина девчонок в школе только и ждут, чтобы он…"  Едкие мысли Эрика Йорки вращались вокруг того же объекта.

"… фу, гадость! Тоже мне звезда сезона. Даже Эдвард Каллен пялится на неё. — Лицо Лорен Мэллори от зависти приобрело, должно быть, цвет нежной весенней листвы. — А Джессика-то как похваляется своей новой лучшей подружкой! Ну и комедия…"  Мысли этой доброжелательницы так и источали желчь.

"…наверняка об этом её уже сто раз спрашивали. Нет, надо бы придумать вопросы пооригинальнее, а то так хочется тоже с нею поговорить…" — размышлял Эшли Доулинг.

"…может, мы будем вместе на испанском…" — надеялся Джун Ричардсон.

"…ох, сколько сегодня вечером надо сделать! Тригонометрия и тест по английскому. Надеюсь, что мама…" — Анджела Вебер, тихая девушка, чьи мысли всегда были полны необыкновенной доброты, являлась единственной в этом зале, кто не был одержим этой Беллой.

Я мог слышать их всех, слышать все, даже самые мелкие и незначительные мысли, посещавшие их головы. И совсем ничего не мог уловить от новой ученицы с такими обманчиво выразительными глазами.

Ах да, конечно, я мог просто слышать, ушами, что эта девушка говорила Джессике. Мне не надо было уметь читать мысли, чтобы ясно различать её тихий, чистый голос на дальнем конце длинного зала.

— А кто этот мальчик с тёмно-рыжими волосами? — спросила она, украдкой покосившись на меня, и быстро отвернулась, обнаружив, что я все ещё не свожу с неё глаз.