Страница 171 из 182
Все вновь прибывшие осознали, что он тут был тут и раньше. Некоторые подняли палочки в знак восхищения, статуи эльфа и гоблина аплодировали, а Фадж от неожиданности подпрыгнул так, что его тапочки оторвались от пола.
— Дамблдор! — задыхался он, вне себя от изумления. — Ты тут… Я… Я…
Он с диким видом оглядел Авроров, которых привел с собой, и не было сомнений в том, что он был в на грани того, чтобы крикнуть: "Взять его!".
— Корнелиус, я готов сразиться с твоими людьми… и снова победить! сказал Дамблдор громовым голосом. — Но несколько минут назад ты своими глазами видел доказательство того, что я весь год говорил тебе правду. Лорд Волдеморт вернулся, а ты двенадцать месяцев гонялся не за тем человеком. Теперь тебе пришло время прислушаться к здравому смыслу.
— Я… не… Ну ладно! — проревел Фадж, оглядываясь в надежде, что кто-то подскажет ему, что делать. Выяснив, что поддержки не будет, он сказал:
— Доулиш! Вильямсон! Спуститесь в Отдел Тайн и посмотрите… Дамблдор, ты… тебе придется мне многое объяснить… Фонтан Магической Братии — что случилось? — добавил он, уставившись в пол, где теперь валялись остатки статуй ведьмы, колдуна и кентавра.
— Мы сможем обсудить это позже, когда я отошлю Гарри обратно в Хогвартс, — сказал Дамблдор.
— Гарри?… Гарри Поттер?
Фадж быстро обернулся и уставился на Гарри, который все еще стоял за статуей, которая защищала его во время дуэли Дамблдора и Волдеморта.
— Он… здесь? — спросил Фадж, изумленно разглядывая Гарри. Почему?… Что он тут делает?
— Я объясню все, — повторил Дамблдор, — когда Гарри вернется в школу.
Он отошел от бассейна к тому месту, где на полу лежала голова золотого волшебника. Он указал на нее палочкой и пробормотал: «Portus». Голова на несколько секунд засветилась синим и задрожала на полу.
— Теперь слушай меня, Дамблдор! — выкрикнул Фадж, когда Дамблдор поднял голову и понес ее Гарри. — Ты не получал официального разрешения на создание этого портшлюза! Ты не смеешь делать такие вещи прямо в Министерстве Магии, ты… ты…
Его голос запнулся, когда Дамблдор повелительно взглянул на него через свои очки-половинки.
— Ты отдашь приказ Долорес Умбридж покинуть Хогвартс, — сказал Дамблдор. — Ты прикажешь своим Аврорам перестать преследовать моего учителя по уходу за магическими существами, чтобы он мог вернуться к работе. Я выделю тебе… — Дамблдор достал из кармана часы с двенадцатью стрелками и посмотрел на них, — полчаса этим вечером, за которые, я думаю, мы успеем обсудить все, что тут произошло. После этого я вернусь в мою школу. Если тебе еще понадобится помощь, то тебе всегда будут более чем рады в Хогвартсе. Письма, адресованные директору, дойдут до меня.
Фадж надулся еще сильнее, чем раньше, его рот был открыт, его круглое лицо порозовело под взъерошенными серыми волосами.
— Я… Ты…
Дамблдор отвернулся от него.
— Возьми этот портшлюз, Гарри.
Гарри положил руку на голову статуи, которую держал Дамблдор, слишком поздно вспомнив, что неплохо бы было спросить, что делать дальше и куда его отправляют.
— Мы встретимся через полчаса, — тихо сказал Дамблдор. — Раз… два… три…
Гарри почувствовал хорошо знакомое ощущение, как будто его цепляют за пупок. Полированный деревянный пол исчез из-под ног. Атриум, Фадж, Дамблдор — все они исчезли, а Гарри летел вперед в вихре цвета и звука…
Глава 37
Потерянное пророчество
Ноги Гарри ударились о твердую землю, его колени слегка подогнулись и голова золотого колдуна с громким звоном упала на пол. Он огляделся и увидел, что очутился в кабинет Дамблдора.
В отсутствие директора школы, все, казалось, восстанавливало против себя. Хрупкие серебряные приборы как прежде стояли на длинноногих столах, издавая тихий гул и шипение. Портреты директоров и директрис школы дремали в своих рамах, откинувшись головами назад на кресла или на противоположный край картины. Гарри посмотрел в окно. На горизонте обозначилась холодная бледно зеленая полоса: приближался рассвет.
Тишина и неподвижность нарушаемые изредка всхрапыванием или сопением спящего портрета, были невыносимы для него. Если бы окружающее его снаружи могло отобразить его чувства внутри, картины бы кричали от боли. Он мерял шагами тихий, красивый офис, часто дыша и стараясь не думать. Но он этого не было никакого спасения, он должен был думать…
Это он виноват в том, что Сириус умер; это он во всем виноват. Если бы он, Гарри, не оказался дураком настолько, чтобы попасться на уловку Вольдеморта, если он не был так убежден в реальности увиденного во сне, если бы только он не открыл свой разум, чтобы у Вольдеморт была возможность, как сказала Гермиона, полагаться на любовь Гарри играть в героя…
Это было невыносимо, он не будет думать об этом, он не мог выдержать это, он не хотел чувствовать или анализировать эту ужасную пустоту внутри него, темную пропасть на месте Сириуса, где исчез Сириус; он не хотел оставаться наедине с этим большим, тихим местом, он не мог это выдержать…
Картина позади него издала особенно громкий хрюкающий храп, и холодный голос сказал, — " A, Гарри Поттер…".
Финеас Нигеллус протяжно зевнул и потянулся, устремив на Гарри взгляд проницательных, узких глаз.
— Каким же ветром тебя занесло сюда в такой ранний час? сказал наконец Финеас.
Подразумевается, что этот кабинет закрыт для любого, кроме законного директора школы. Или сам Дамблдор прислал тебя сюда? О, не говори мне… он сделал еще один протяжный зевок. — Опять сообщение для моего никчемного праправнука?
Гарри не мог объяснить. Финеас Нигеллус не знал, что Сириус мертв, а Гарри не мог сообщить ему об этом. Сказать об этом вслух означало сделать это окончательным, свершившимся, невосполнимым.
Еще несколько портретов зашевелились. Охваченный ужасом при мысли, что его будут расспрашивать, Гарри пересек комнату и дернул за дверную ручку. Она не повернулась. Он был заперт внутри.
— Я надеюсь, это означает, — сказал тучный, красноносый колдун, висевший на стене позади директорского стола, — что Дамблдор скоро к нам вернется?
Гарри обернулся. Колдун рассматривал его с большим интересом. Гарри кивнул. Он снова дернул за дверную ручку, за своей спиной, но она осталось неподвижной.
— О, хорошо, — сказал волшебник. Без него было очень тоскливо, правда, очень тоскливо.
Он сидел на похожем на трон стуле, на котором он был нарисован и приветливо улыбался Гарри.
— Дамблдор, очень высоко вас ценит, уверен вы об этом знаете — сказал он успокаивающе, — О, да, он вас очень уважает.
Ощущение вины, которое заполняло всю грудную клетку Гарри, корчилось и извивалось теперь подобно чудовищному, тяжкому паразиту. Гарри не мог больше терпеть это, он не мог больше быть собой, он никогда не ощущал себя заточенным внутри своей собственной головы и тела, никогда ему так страстно не хотелось быть кем-нибудь другим…
Пустой камин взорвался изумрудно зеленым пламенем, Гарри отскочил подальше от двери, уставившись на человека, вращающегося за решеткой. Поскольку из пламени появилась высокая фигура Дамблдора, колдуны и ведьмы на стенах вокруг активно зашевелились, многие из них издавали приветственные крики.
— Спасибо — мягко произнес Дамблдор.
Он не смотрел на Гарри, вместо этого он направился к насесту около двери, вынул из внутреннего кармана своей мантии крошечного, уродливого, неоперенного Фокса, и бережно поместил в поднос мягкого пепла под золотым насестом, где обычно сидел полностью выросший Фукс.
— Ну, Гарри, — сказал Дамблдор, отворачиваясь наконец от птенца, — ты будешь рад услышать что ни один из твоих друзей-учеников не пострадал серьезно от повреждений, полученных в результате ночных событий.
Гарри попробовал сказать «Хорошо», но не раздалось ни звука. Ему казалось, что Дамблдор напоминает ему о том сколько ущерба он причинил, и хотя Дамблдор на этот раз смотрел прямо на него, и взгляд у него был скорее доброжелательный, чем обличительный, Гарри не мог встретиться с ним глазами.