Страница 135 из 182
— Я не пойду с тобой даже если придётся выбирать между тобой и гигантским кальмаром, — ответила Лили.
— Опять неудача, Пронгс, — оживлённо произнёс Сириус и повернулся назад к Снейпу. — ОЙ!
Но было уже поздно; Снейп направил палочку прямо на Джеймса, последовала вспышка, и на лице у Джеймса появилась глубокая рана, орошающая мантию кровью. Джеймс засуетился: последовала вторая вспышка света, Снейп перевернулся вверх ногами в воздухе, его мантия свисала на голову и открыла тонкие бледные ноги и серые трусы.
Многие в этой маленькой толпе развеселились; Сириус, Джеймс и Червехвост заревели от хохота.
Лили, чьё гневное выражение лица на миг, казалось, сменилось улыбкой, сказала: "Отпустите его!".
— Конечно же, — ответил Джеймс и взмахнул палочкой вверх; Снейп свалился смятой кучей на землю. Освободившись от мантии, он мгновенно встал на ноги и поднял палочку, но Сириус произнёс: "Петрификус Тоталус!" и Снейп снова перевернулся, твёрдый, как доска.
— ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — закричала Лили. Она вынула свою собственную палочку. Джеймс и Сириус с осторожностью наблюдали за ней.
— О, Эванс, не вынуждай меня причинять тебе боль, — убедительно сказал Джеймс.
— Тогда снимите с него заклятье!
Джеймс глубоко вздохнул, затем повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятье.
— Ты свободен, — сказал он, когда Снейп поднялся на ноги. — На твоё счастье, за тебя заступилась Эванс, Снивеллус…
— Я не нуждаюсь в помощи от грязной маленькой Полукровки, как она!
Лили моргнула.
— Хорошо, — холодно сказала она. — В следующий раз я не буду беспокоиться. И я бы на твоём месте постирала трусы, Снивеллус.
— Извинись перед Эванс! — ревел Джеймс на Снейпа, угрожая направляя на него палочку.
— Я не хочу, чтобы он извинялся, — крикнула Лили, поворачиваясь к Джеймсу, — ты ничуть не лучше его.
— Что? — завизжал Джеймс, — Я бы НИКОГДА не назвал тебя… сама-знаешь-кем!
— Взъерошивая волосы, потому что ты думаешь, что это круто выглядеть так, как будто ты только что слез с метлы, красоваться с этим тупым Пронырой, гулять по коридорам и заколдовывать всякого, кто тебе докучает, только потому, что ты это умеешь — я удивлена, как только метла отрывает от земли твою жирную голову. Ты очень меня ОБИДЕЛ.
Она развернулась и пошла прочь.
— Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Эй, ЭВАНС!
Но она не оборачивалась.
— Что это с ней? — сказал Джеймс, пытаясь безуспешно сделать вид, что этот вопрос его, на самом деле, совершенно не интересовал.
— Читая между строк, я могу сказать, что она считает, что тебя немного занесло, дружище, — ответил Сириус.
— Верно, — сказал Джеймс, в бешенстве, — верно…
Последовала ещё одна вспышка света, и Снейп снова перевернулся вверх ногами в воздухе.
— Кто хочет увидеть, как я сниму трусы со Снивелли?
Но о том, снял ли на самом деле Джеймс трусы со Снейпа, Гарри так и не узнал. Чья-то рука вдруг сжала сверху его руку, бульдожьей хваткой. Взбрыкнув, Гарри обернулся, чтобы посмотреть, кто его держит, и увидел, к своему величайшему ужасу, полностью выросшего, взрослых размеров Снейпа, стоящего справа, белого от бешенства.
— Повеселились?
Гарри почувствовал, что поднимается в воздух; летний день вокруг него растворился; он летел вверх через ледяную тьму, рука Снейпа продолжала сжимать его запястье. Затем, с чувством падения, как будто он сделал сальто через голову в воздухе, его ноги ударились о каменный пол подземелья Снейпа, и он вновь стоял возле Дубльдума перед столом Снейпа, в тени нынешнего учителя Зелий.
— Ну, — сказал Снейп, так сильно сжимая Гарри за руку, что она онемела, — Ну как… повеселились, Поттер?
— Н-нет, — ответил Гарри, пытаясь освободить руку.
Это было ужасно: Губы Снейпа тряслись, его лицо было белым, его зубы оскалены.
— Забавный человек, твой отец, не так ли? — спросил Снейп, так сильно встряхнув Гарри, что его очки соскользнули вниз по носу.
— Я… я не…
Снейп отбросил от себя Гарри изо всех сил. Гарри жёстко упал на пол подземелья.
— Ты не повторишь того, что ты видел, больше никому! — проревел Снейп.
— Нет, — ответил Гарри, вставая на Ноги настолько далеко от Снейпа, насколько это было возможно. — Нет, конечно я…
— Убирайся, убирайся, я никогда не хочу больше видеть тебя в своём кабинете!
И как только Гарри натолкнулся на дверь, раздался треск мёртвых тараканов, сыпавшихся ему на голову. Он рывком открыл дверь и стремглав побежал по коридору, остановившись только когда между ним и Снейпом было уже три этажа. Там он опёрся на стену, запыхавшись и потирая повреждённую руку.
У него не было никакого желания ни так рано возвращаться в башню Гриффиндора, ни рассказывать Рону и Гермионе о том, что он только что увидел. Он чувствовал себя так ужасно и несчастно вовсе не потому, что был пойман или обсыпан тараканами; но из-за того, что он знал, каково быть униженным посреди толпы зрителей, он в точности знал, каково было Снейпу, когда его отец дразнил его, и, судя по тому, что он только что увидел, его отец и в самом деле был настолько высокомерным, как Снейп всегда говорил ему.
Глава 29
Разговор о карьере
— А почему ты больше не ходишь на Перезаграждение? — недовольно спросила Гермиона.
— Я же сказал, — ответил Гарри, — Злей считает, что теперь я сам могу справиться, так как уже знаю основы.
— Так твои кошмары прекратились? — с недоверием спросила Гермиона.
— Более-менее, — ответил Гарри, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Мне кажется, Злей не должен тебя бросать, пока они полностью не прекратятся! — негодующе сказала на это Гермиона, — Гарри, мне кажется, ты должен вернуться к нему и попросить…
— Нет, — вырвалось у Гарри, — забудь об этом, Гермиона, ладно?
Это был первый день пасхальных каникул и Гермиона, по привычке, провела большую часть дня, составляя расписание подготовки к экзаменам для всех троих. Гарри и Рон не протестовали, зная, что спорить с ней бессмысленно, да и потом, оно могло оказаться полезным.
Рон в ужасе осознал, что до экзаменов им осталось всего шесть недель.
— Почему для тебя это такая неожиданность? — спросила Гермиона, проводя палочкой по клеткам приготовленного расписания, так что каждый предмет засверкал собственным цветом.
— Сложно сказать — ответил Рон, — столько всего было.
— Смотри, — Гермиона протянула ему расписание, — будешь ему следовать — все получится.
Рон мрачно взглянул на него, но тут же просиял.
— Ты выделила нам по свободному вечеру в неделю!
— На тренировку по Квиддичу.
Улыбка исчезла с лица Рона.
— Какая разница? — пробурчал он, — наши шансы получить кубок в этом году — не больше, чем у моего папы — стать Министром Магии.
Гермиона ничего не ответила. Она взглянула на Гарри, который тупо уставился на противоположную стену, не замечая Косолапуса, царапающего ему руки, слово моля, чтобы тот почесал ему ухо.
— Что случилось, Гарри?
— Что? — очнулся он, — а, ничего.
Он схватил свой учебник по Теории защиты от тёмных сил и притворился, что ищет что-то в содержании. Косолапус оставил Гарри, поняв, что дело безнадёжно, и нырнул под кресло Гермионы.
— Я недавно видела Чу, — сказала Гермиона, строя догадки, — она тоже была расстроена… вы что, снова поссорились?
— Что? А, да, мы поссорились, — сказал Гарри, радуясь, что нашёл оправдание.
— Из-за чего?
— Из-за её мерзкой подруги, Мариетты, — ответил Гарри.
— Ты не виноват! — сердито ответил Рон, прикрепляя своё расписание, если бы не она…
И Рон разразился тирадами в адрес Мариетты Эджкомб, к великому облегчению Гарри. Всё, что ему теперь оставалось делать, это кивать головой и вставлять «да» и «точно» каждый раз, когда Рон набирал воздуха в лёгкие, чтобы выложить всё, что было у него на душе. Откровенность, с которой Рон изливал свою душу, могла сравниться разве что с Омутом Памяти.