Страница 2 из 52
– Совсем ненадолго, – поясняет Эскобар. – А потом иди на все четыре стороны.
– А потом живи как хочешь, – подтверждает Гружа.
Тим не понимает, о чем они, черт побери, толкуют, но «живи как хочешь» – это заманчиво.
– О чем вы, ребята? – интересуется он.
Гружа бросает на стол тонкую папку из плотной бумаги.
Раскрыв ее, Тим видит фотографию загорелого симпатяги с узким лицом и длинными темными волосами, небрежно завязанными сзади в хвостик.
– Малость смахивает на меня, – проявляет наблюдательность Тим.
– Точно, – соглашается Гружа.
Гружа явно пытается его облапошить, но Тиму плевать. Если ты неудачник из неудачников, люди просто вынуждены тебя то и дело облапошивать, таков уж порядок вещей.
– А теперь попытайся сосредоточиться, болван, – говорит ему Гружа. – Ты должен сделать вот что: прикинешься одним человеком, а потом можешь катиться куда хочешь. Весь мир считает, что «ангелы» шлепнули тебя в тюрьме. Так что, если ты получишь «новую личность», план сработает.
– Каким «одним человеком»? – спрашивает Тим.
Тиму кажется, что в глазах у Гружи вспыхивает искра – как у бывалого зэка, когда он видит в тюрьме новичка.
– Бобби Зетом, – отвечает Гружа.
– Кто это – Бобби Зет? – спрашивает Тим.
2
– Ты никогда не слышал о Бобби Зете? – У Эскобара отвисает челюсть – он не верит своим ушам.
– Да ты просто осел, раз никогда не слышал про Бобби Зета, – добавляет Гружа.
Эскобар с гордостью произносит:
– Бобби Зет – это легенда.
И они рассказывают ему легенду о Бобби Зете.
Роберт Джеймс Закариас вырос в Лагуна-Бич, и, как большинство ребят в Лагуна-Бич, он был очень крутым. У него был скейтборд, потом бугиборд, беллиборд, лонгборд – все разновидности досок для серфинга, и к тому времени, когда он стал зеленым второкурсником в колледже с весьма оригинальным названием «Лагуна-колледж», он был уже квалифицированным серфингистом и еще более квалифицированным наркоторговцем.
Бобби Зет умел читать воду, словно на ней было написано, где волны пойдут сериями по три-четыре, он знал, когда ловить пик, когда волна ломается справа или слева, когда бывает острый гребень, откат или «труба». Именно его интуиция, позволявшая предугадывать, как пойдет волна, сделала его многообещающим молодым серфингистом, известным по всей округе, а также преуспевающим предпринимателем.
Бобби Зет еще не мог по возрасту получить водительские права, а уже стал легендой. Начало ей положил рассказ о том, как Зет добрался автостопом до места первой крупной закупки марихуаны и, главное, как он добирался автостопом обратно: стоял себе на Тихоокеанском шоссе, подняв большой палец, а у ног – две найковские спортивные сумки, набитые волшебной травой.
– Бобби Зет – это сила, – так говорит про него Полный Улет, достопримечательность общественных пляжей Лагуны, современный Гомер, слагающий песнь об одиссее Бобби. Полный Улет – потому что однажды он принял шесть доз «кислоты» и обратно из этого путешествия так и не вернулся. Он вечно бродит по улицам Лагуны и достает туристов бессвязными монологами о героических деяниях Бобби Зета.
– Тощие русские девчонки могут хоть на скейтах раскатывать по Бобби – ему хоть бы хны. Вот какой он крутой, – заявляет Полный Улет. – Бобби Зет – как Антарктида, разве что пингвины на него не гадят. Первозданно-чистый. Безмятежный. Ничто никогда не тревожит Бобби Зета.
Далее легенда повествует о том, как Бобби Зет превратил выручку от продажи тех двух найковских сумок в четыре такие сумки, потом – в шестнадцать, потом – в тридцать две. К тому времени один его взрослый подручный на деньги Бобби купил классический «мустанг» шестьдесят шестого года и везде его возил.
Другие парни терзались вопросом, в какой колледж пойти, а Бобби Зет размышлял: на хрен колледж, если он уже зарабатывает больше, чем любой менеджер на третьем году? Он едва успел выйти на старт, когда в начале двухтысячного года Вашингтон объявил войну против наркотиков, что для Зета было в плюс, потому что благодаря войне не только держались высокие цены, но и попали за решетку все полупрофессионалы, любители, которые иначе были бы ему конкурентами.
В совсем еще юном возрасте, даже до того как Зет забил на свой выпускной, он смекнул: к дьяволу розничные продажи. Зачем выстаивать часы, прислонившись к машине, и самому распространять это добро? Оптовая торговля, вот что нужно: поставляй поставщику, который поставляет поставщику. Выйди на такой уровень, стань невидимкой, который управляет регулярными потоками товара и денег и никогда сам не суется на рынок. Купи-продай, купи-продай. Бобби Зет – гениальный организатор, он быстро это себе уяснил.
Бобби Зет это себе уяснил.
– В отличие от тебя, тупица, – говорит Гружа Тиму. – Ты знаешь, как Бобби Зет провел выпускной вечер? Он нанял номер люкс – люкс! – в «Риц-Карлтоне», что в Лагуна-Нигуэль, и весь уик-энд развлекался там со своими дружками.
Тим вспомнил, как он провел выпускной. Хотя школу-то он так и не окончил. Пока большинство одноклассников парились на церемонии, Тим, его приятель и две девчонки, не слишком отягощенные нравственными принципами, торчали в спортивном «чарджере» рядом с центром переработки вторсырья в Таусенд-Палмс, затарившись несколькими полудюжинами пива и дрянной травой. Он даже ни с кем не перепихнулся: девчонку вывернуло ему на колени и она отрубилась.
– Потому что ты с самого рождения – осел, – добавил Гружа.
Ну что тут скажешь, подумал Тим. Это ж правда.
Тим вырос – или так и не сумел вырасти – в вонючей дыре под названием Дезерт-Хот-Спрингс, штат Калифорния. По другую сторону Десятого шоссе – курортный город Палм-Спрингс, где живут всякие богачи. А те, кто живет в Дезерт-Хот-Спрингс, чистят сортиры в Палм-Спрингс, моют посуду, подносят сумки с клюшками для гольфа, и в основном они мексиканцы, кроме нескольких конченых белых пьяниц вроде Тима Кирни-старшего, который во время своих редких визитов домой порол Тима ремнем, при этом тыкал пальцем в сторону огней Палм-Спрингс и орал: «Гляди! Вот где бабки-то!»
Тиму казалось, что он правильно понял намек, и уже в четырнадцать он залезал в эти дома в Палм-Спрингс, где бабки-то, и тащил оттуда телевизоры, видеомагнитофоны, фотоаппараты, наличность и ювелирные украшения, не ведая при этом о подключенной сигнализации.
После первой кражи со взломом судья спросил у Тима, нет ли у него проблем со спиртным, и Тим, который был не дурачком, а просто урожденным вселенским неудачником, сразу расчухал лазейку, выдавил несколько крокодиловых слез и сказал: он, мол, боится, что он – алкоголик. Так Тим получил только условный срок, взбучку от своего старика и предписание суда посетить несколько собраний общества анонимных алкоголиков – вместо того чтобы просто получить взбучку от старика и предупреждение.
Тим ходил на эти собрания, и, понятное дело, судья тоже был там, улыбался Тиму так, точно Тим – какой-нибудь, на хрен, его сын или еще кто-то в этом роде. Вот почему судья малость рассердился, когда Тим предстал перед ним после второй кражи со взломом, в ходе которой он унес не только традиционные телевизоры, видеомагнитофоны, фотоаппараты, наличность и ювелирные украшения, но и почти все содержимое обширного домашнего бара жертвы.
Но судья подавил в себе личную обиду на предательство и отправил Тима в ближайший центр реабилитации алкоголиков. Тим провел месяц на сеансах групповой терапии, где его учили падать назад в руки другого человека и таким образом учиться доверять ближнему и рассуждали о хороших и плохих чертах его характера, а также обучали всякому «полезному для жизни».
Сотрудница центра, социальный работник, спрашивала Тима, не кажется ли ему, что у него «низкая самооценка», и Тим горячо поддерживал это предположение.
– А почему вы считаете, что у вас низкая самооценка? – ласково спросила она.