Сокровища Массандры

Макс вскинул голову с таким уверенным видом, что к ним сразу подлетела официантка.

- Нам ещё одну водки, два салата, четыре пива и потом даме кофе и мороженое, - распорядился Макс.

- Вам вместе считать? - осведомилась официантка.

Навар с ужратых в дупель пассажиров был её традиционным кормом. Великодушный Макс выразил на лице готовность поделиться. Официантка правильно его поняла и не стала чинить препятствия. Она одна, а клиентов вон сколько. Лучше взять немножко здесь, чем тратить силы, гоняя конкурентов со своего поля.

- Вместе.

Пока он заказывал, научные сотрудники умолкли. По жаре и духоте их развезло; теперь "ботаники" пробовали напрячь свои телячьи мозги, что получалось с заметным трудом. Однако попытки оказались тщетными, и коллеги принялись за свои салаты. Падать фэйсами в них научные сотрудники считали делом преждевременным.

- Один мой приятель в Костроме имел привычку так упиваться, что не мог отличить телескоп от микроскопа. Впрочем, это не помешало ему успешно защитить диплом, - бодро сказал Макс, чтобы, главным образом, рассмешить Майю. Самим "ботаникам" можно было мочиться в ухо, они вряд ли бы заметили.

Молодые люди, не торопясь, со вкусом принялись за трапезу. Поддерживая дружеское общение, Макс изредка чокался с "ботаниками" рюмкой и не забывал подливать им ещё. Сам он пил только пиво. Когда настало время десерта, и Майя принялась сооружать из кофе с мороженым глиссе, состояние научных сотрудников вполне описывалось красивым и не совсем понятным выражением "упиться до положения риз". Володя что-то невнятно бормотал в тарелку, а толстячок замер и остекленел.

- Счёт, пожалуйста, - известил Макс официантку. Уходить, не расплатившись, он находил нечистой игрой.

Разбитная официантка положила на стол красивую кожаную папку. В папке был счёт. Макс с благостным видом кивнул. Когда официантка отошла, он зацепил за рукав сидящего рядом Володю.

- Тут счёт принесли, - напомнил он.

- М-м-м… - неопределённо пробормотал "ботаник". Он сосредоточенно жевал свой салат, ломтики капусты торчали изо рта и раскачивались, как щупальца.

- Володя, счёт надо оплатить. Слышишь?

- Счёт? Ага… - вяло кивнул "ботаник" и полез во внутренний карман. Из пиджака он выудил пухлый лопатник, раскрыл и принялся бесцельно перебирать пальцами купюры. Денег было много. Очевидно, начальство на удивление щедро снабдило командировочными.

- Давай помогу, - взял на себя инициативу Макс, раскрыл кожаную папку со счётом, вытащил из бумажника добрые три четверти пачки, бросил в папку и закрыл. - Не мелочись, дадим на чай как следует, верно?

- Естесссс!… - расщедрился Володя.

- И ещё водочки закажем, - поддержал Макс.

"Ботаник" кивнул и опять сосредоточенно зашевелил щупальцами. Макс передвинул папку на край стола, вытащил пачку денег и отломил себе львиную долю, оставив на оплату счёта, новый пузырь плюс чаевые.

- Здесь вам и водки ещё одну принесите, - с достоинством сказал Макс угодливо улыбающейся официантке.

Майя прикончила глиссе, Макс налил "ботаникам" свежую порцию.

- Давайте, господа, чтоб не последняя! - провозгласил он, поднимая свою целёхонькую рюмку.

Красноречивый жест сподвиг на проявление активности даже впавшего в коматоз толстячка. "Ботаники" синхронно вскинули рюмки, чокнулись, выпили и немедленно полирнули пивом, при этом Володя неопределённо прочертил в воздухе пальцами некую линию, которую вряд ли можно было бы назвать прямой или параболой.

- До новых встреч! - Макс похлопал по плечу Володю, но тот не отреагировал.

- Люблю наш народ, - поделился Макс впечатлением уже в тамбуре. - Пьют как заведённые.

- Мне они тоже показались механическими чудовищами, - вздохнула Майя. - Знаешь, был такой шахматный автомат из шестерёнок, я где-то читала…

- А-а, "Турок", - припомнил Макс. - Но это чистая разводка была: внутри безногий чувак сидел, который в шахматы умел играть, а всякие пружинки только для вида.

- И тут обманули, - с притворной грустью покачала головой Майя. - Никому верить нельзя! И что тут делать бедной девушке?

- Навыки совершенствовать, - ответил Макс, открывая вагонную дверь и пропуская вперёд Майю.

Голоса, раздававшиеся из среднего купе вагона номер 12, заставили Макса, пребывавшего после встречи с "ботаниками" в расслабленном состоянии, подобно наевшемуся сметаны коту, вновь сосредоточиться.

- Ну ты, дед, и даёшь! - голос принадлежал молодому, но уже вкусившему роскоши человеку, давно перешедшему из разряда простых граждан в разряд господ. - У тебя память ва-щще компьютерная. Все карты запоминаешь, как срисовываешь.

Молодой человек был настроен явно благодушно. Когда Макс поравнялся с отворённой дверью игрового купе, господин как раз вручал пожилому несколько зелёных купюр.

- Да уж, приходится, - дребезжащим голоском ответствовал седой бородач в застиранной фланелевой рубашке. - Силы у меня не те, совсем старый стал. Вот и приходится памятью брать. Я ведь в молодости аспирантом был на кафедре астрофизики…

Майя была совершенно права, верить не следовало никому. Степан Васильевич Белобородько не был аспирантом, и у него не было вообще никакого диплома. Более того, к своим шестидесяти восьми годам он не имел практически ничего. Столь бедственное положение объяснялось просто: Степан Васильевич был мелким шулером и ничем, кроме карт, никогда в жизни не занимался. Есть легенда, что каталы сколачивают к пенсии большое состояние и удаляются на покой в домик у моря. Как всякий миф, это имело под собой некую основу. Должно быть, какой-то шпилевой когда-то давным-давно в самом деле бросил игру и зажил у тёплого синего моря, но, скорее всего, красивая история так и осталась в мечтах многочисленных игруль, встретивших старость на нарах и там окончательно сгинувших.

Не был исключением и Степан Васильевич Белобородько. Будучи человеком осторожным и даже боязливым, он умеренно пил, не пускался во все тяжкие и очень редко садился играть по крупному. Мышиное поведение ограничило послужной список Белобородько всего парой ходок, так что клеймо особо опасного рецидивиста он пока не получил. Степан Васильевич промышлял преимущественно по купейным вагонам, следовавшим через территорию Украины из России или Беларуси, иногда задерживаясь в небольших курортных городах, чтобы сорвать банчок у хмельной компании отдыхающих. Белобородько наказывал зажравшихся курортников, что доставляло ему некое моральное удовлетворение, по мнению шулера, вполне справедливое и логичное. Ведь даже его любимый в детстве писатель Максим Горький учил: "Если от многого взять немножко - это не кража, а просто делёжка". У отдыхающих были деньги, семья и дом, а у него не было ничего. Рассказ "Пепе-нищий" Белобородько в младые годы перечитывал не раз, и коварный смысл, заложенный босяцким писателем, сработал подобно химической мине, отравив тягой к обману его неокрепшую душу. Смыслом жизни Степана Васильевича сделалось ненасильственное побуждение незнакомых людей делиться с ним имуществом и деньгами.

Но и тут ему предстояло ещё учиться и учиться.

Засунув деньги в нагрудный карман и любезно распрощавшись с молодым господином, старик покинул купе. Обременять проигравшего своим присутствием никогда не следовало. Лучше сохранить немного, чем потерять всё, справедливо считал поездной исполнитель. Малость тут, малость там - глядишь, за полтора дня набежит приличная сумма. Тем более что на курортных рейсах зачастую расплачивались валютой. А доллары в провинции это деньги, на которые можно жить, даже если по московским меркам они сущие гроши. "Главное - не высовываться!" - считал Белобородько вслед за Премудрым пескарём. Произведения Салтыкова-Щедрина Степан Васильевич хорошо знал с детства и некоторые идеи старался брать на вооружение.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.