Голос стали

Я положила рацию, но никак не могла набраться храбрости и взглянуть на страницу дневника. Услышал ли он? Изменилась ли история от моих слов? Бросьте в реку камень, и круги на воде вскоре станут незаметными. Но перегородите реку плотиной, и ниже по течению все изменится. Доводилось ли мне прежде менять прошлое? Осмелюсь ли я сделать это снова? Смогу ли вообще заметить какие-либо изменения?

В комнату вошел Стивен, сопровождаемый слугой, который нес на серебряном подносе кофейный сервиз. Голову мужа охватывали наушники, и он почти не обращал на меня внимания.

— «Вольтер» совершил мягкую посадку на Европе, — произнес он, однако у меня создалось впечатление, что он сказал бы это, даже находясь в комнате один.

— Через сто лет после того, как Шеклтон ступил на Луну, — вздохнула я. — Кто бы мог подумать, что на это уйдет так много времени?

— Так много? — неожиданно громко воскликнул он, похоже, только что заметив меня.

— Луна в 1902-м, Марс в 1957-м и лишь теперь система Юпитера, — пояснила я.

— Да, тут ты права, Мишель. Ты не из тех, кто любит ждать, пока наступит будущее, ты… минутку. Они видят лед… много льда… там повсюду лед… под двигателями он растаял… и теперь вода снова замерзает… триумфальный момент для Франции… они открывают шампанское… Все! Не могу больше это слушать!

Он сдернул наушники и обошел стол, чтобы заглянуть в дневник. Там было страниц тридцать текста — базовые научные идеи и множество принципов различных изобретений.

— Ничего, кроме трех законов движения Бейкера и кое-каких практических советов по созданию парового двигателя, — произнес он с тем же разочарованием, какое испытывала я.

— Но в самом начале там есть упоминание о зачарованном мече, диктующем мудрые советы. И несколько слов благодарности отважной и умной леди, чьим голосом говорил меч, — заметила я.

— Ха! Какая чепуха! Эдвард и Уильям Тиндейлы были величайшими физиками-теоретиками и изобретателями всех времен, и главное, британцами! Это наверняка подстроенная французами мистификация.

— С чего ты взял? Бумага подлинная, чернила тоже. В конце концов, дневник нашли в твоей библиотеке.

— Он может оказаться древней мистификацией с целью оклеветать британскую науку. Мы пятьсот лет лидировали в мире, а потом явились французы и воспользовались нашими промышленными достижениями, чтобы вырваться в космос. И теперь они хотят все подать так, словно англичане никогда не были великими.

— С точки зрения теории заговоров, тут не хватает…

— Методы подобных подделок известны еще с 1850-х годов. Надо взять чистую бумагу начала пятнадцатого века и современные чернила, потом обработать рукопись катализатором молекулярного проникновения для ускорения абсорбции чернил. Оставить лет на сто для имитации реального старения, затем подбросить в мою библиотеку… что тут смешного?

Я с трудом подавила улыбку:

— С точки зрения теории заговоров, твоя идея не выдерживает никакой критики. Ах, французская интрига для дискредитации цвета британской науки шестисотлетней давности! Да только сама эта наука зародилась четыреста пятьдесят лет назад. Шестьсот лет назад Британии еще не было.

— Но ты меня поняла. Если этот дневник станет достоянием общественности, то превратится в доказательство того, что «Диссертации о природе» Тиндейлов — подделка!

— Подделка? — Я рассмеялась. — Дорогой, да ведь самый ранний из опубликованных экземпляров «Диссертаций» в Британской библиотеке Конгресса датирован 1412 годом!

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. У них был этот меч. Меч в соседней комнате до сих пор принимает радиопередачи, это случайно получившийся детекторный радиоприемник. Он мог работать ив 1404 году. А о том, что этот меч — радиоприемник, известно уже более ста лет.

— Да у кого в 1404 году мог оказаться радиопередатчик! Первую трансатлантическую передачу Лавуазье провел лишь 1799 году, и даже тогда сообщение посылалось кодом Уатта.

— Кое-кто скажет, что это были инопланетяне.

— Стивен, если инопланетяне подсказали братьям все их изобретения и законы физики, то это сенсация.

— Ну да, конечно! Контакт с инопланетянами — это приманка, дабы породить у нас сомнения в приоритете Тиндейлов.

Проблема моего мужа в том, что его эксцентричность неотделима от чувства юмора. И в определенный момент даже самая откровенная чепуха становится в его сознании неотличимой от реальности.

— Стивен, как профессор теоретической физики я могу выдать любое количество иных объяснений. А как личность, наделенная гораздо большим, чем у тебя, здравым смыслом, могу высказать и несколько предположений.

— Хотя бы одно — как личность, — попросил он, скрещивая руки на груди и принимая театральную позу.

— Братья Тиндейлы сами подстроили эту мистификацию, просто ради шутки.

Такая версия оказалась для моего мужа слишком правдоподобной.

— Ладно, назови другое, но теперь уже как профессор физики.

— Темпоральное сцепление.

— Что? Ты намекаешь на радиопередатчики на базе эффекта квантового сцепления, с помощью которых астронавты на Европе мгновенно связываются с Землей?

— Со сверхсветовой скоростью, а не мгновенно, — автоматически поправила я. — Тут действует эффект пространственного сцепления, но давай лишь предположим, что возможно и темпоральное сцепление, во времени. И этот меч связан с самим собой, но только в прошлом. Поэтому любые радиопередачи, которые он принимает в 2004 году, принимаются также и мечом в 1404 году.

— Абсурд.

— О, да, как и версия по поводу инопланетян.

— Не версия, а моя теория заговора о мистификации, основанной на идее об инопланетянах. Давай уж все формулировать точно.

— Что ж, есть способ все проверить. Братья наверняка очень внимательно прислушивались к мечу, если он внезапно начинал говорить. Я подготовлю короткую лекцию об основах термодинамики, добавлю методику Гальвани для измерения скорости света, а в конце объясню закон относительности Фарадея. Вообще-то, придется добавить и кое-какую математику, иначе они не сумеют в этом разобраться. Могу еще описать способ изготовления примитивной батареи и даже электромотора. Пожалуй, еще инструкции, как сделать простейший искровой радиопередатчик.

— Ладно, ладно, на сей раз ты превзошла даже меня. Но какой в этом смысл?

— Все это появится в их рукописях. И в дневнике.

— Но ведь история изменится. И что ты этим докажешь?

— Многое. Я назову свое имя. Оно появится в дневнике. Если это случится, то о французском заговоре можно будет забыть.

Стивен пролистал дневник, время от времени ухмыляясь. Женщина, говорившая с Уильямом, явно была в него страстно влюблена. Она называла себя ученой, а потом и учителем юношей и девушек. Немалая часть ее передачи была до смущения личной и до слезливости сентиментальной, и тем не менее я испытывала по отношению к ней удивительную симпатию. Ведь я сама решила стать ученой, прочитав в двенадцать лет биографию Уильяма. Он так никогда и не женился, этот факт наполнял меня странным удовлетворением, и раньше я часто фантазировала, что он хранил верность именно мне. Я мечтала изобрести машину времени и перенестись в начало пятнадцатого века ради встречи с ним. А когда вышла за Стивена, то едва не сочла это предательством, из-за которого дух Уильяма Тиндейла с печалью наблюдает, как я предпочла ему кого-то другого.

— Но если Тиндейлы действительно получат все научные знания из будущего, то британская наука и техника в любом случае окажутся дискредитированными, — почти серьезно заметил Стивен.

— Ну и пусть, мы ведь не обязаны публиковать этот дневник, — возразила я.

Было известно, что Меч дона Альверина представляет собой детекторный радиоприемник, и Стивен держал в поместье радиопередатчик для демонстрации этого явления гостям во время званых обедов. Я потратила около часа на подготовку заметок и составление передачи. Лицо Уильяма Тиндейла взирало на меня с шестисотлетнего портрета на стене. Несмотря на довольно примитивный стиль художника эпохи позднего Средневековья, привлекательность Уильяма была очевидной. Когда я оказалась готова, Стивен уже заснул в кресле возле кофейного столика, на котором стоял полупустой графин с портвейном. Я включила маленький передатчик.