Страница 103 из 108
— Олень наш тоже не ангел. В прошлые зимы он здесь отдыхал, а зная его мальчишество, думаю, и в этих тараканьих VIP-бегах участвовал.
— И где наш Олень теперь?! Мой питерский приятель Вася в таких случаях говорит, что «хорошо в предВИПье — уже не в троллейбусе, но еще не в Бутырке», — успокаиваю я.
В холле отеля миллионеров идет бойкая торговля часами и бриллиантами.«PatekPhilippc» с «Tiffany» и «Cartier» оптом и в розницу!
— О! Госпожа мясомолочница! — в одной из покупательниц Женька узнает жену вечного министра, умудряющегося менять портфели, но сохранять министерский статус при неизвестно каком уже по счету кабинете министров. — На официальное жалование мужа как раз в Куршевеле отдыхать! И подружка с ней, наверное, такая же!
Женька указывает на броскую дамочку рядом с министершей.
— Ты разве ее не знаешь? — удивляюсь я. Женька мотает головой:
— Кажется, где-то видела, но не вспомню где. Эту «вторую половину», бог миловал, никогда не снимала.
— Это Ирка Оленева. Хотя, может, уже и не Оленева, не знаю, закончила ли она развод, — весьма добрым взглядом я окидываю женщину, предавшую Олигарха моей мечты.
Последняя по счету жена Оленя с подругой мясомолочницей нас с Женькой и взглядом не удостаивают. Кто мы для этих двух хозяек жизни? Дизайнерша с фотографшей — обслуга. Хоть и дорогая, и престижная, но обслуга, случайно попавшая на хозяйский бал.
Соответственно экипированная крошка, по одному лыжному костюмчику от Аляра понятно, что раздел имущества с опальным олигархом прошел в ее пользу, уже приобрела парочку колечек и с тяжелыми охами-вздохами разглядывает сногсшибательное колье.
— Фу ты, черт! Дороговато!
— Но мадам! — елейным голосом умасливает покупательницу менеджер фирменного магазина, путешествующий вслед за своими русскими клиентками летом в Ниццу и Канны, зимой в Куршевель. — Желтые бриллианты! Черные бриллианты! Размеры! Чистота! Дизайн! Идеальный подбор камней!
В чистоте и подборе камней, несмотря на Шейховы алмазные уроки, разбираться я так и не научилась, а дизайн да, вполне неплох. Ирка изображает постную мину, во-он то «простенькое» кольешечко еще может себе позволить, а это дела наши скорбные с арестованным мужем не позволяют!
Мясомолочница, на минуту оторвавшая взор от страданий подруги, замечает Женьку, которая, выходя из номера, по привычке прихватила фотоаппарат и теперь со своими принадлежностями выглядит, как вечно работающий стрингер. Живота под зимней курткой не видно, а вовремя оформленный банковский счет азиатской диктаторши у подруги на лбу не написан. Мясомолочная леди снисходительно машет рукой остолбеневшей от наглости Оленевой «половины» Женьке.
— Вы, милочка, что окаменели? Работайте, работайте! Вас сюда снимать прислали, вот и снимайте!
Не по Сеньке, мол, шапка! Не дело обслуги к бриллиантам присматриваться и к разговорам Тех, Кто Может Себе Это Позволить, прислушиваться!
Женька машинально поднимает фотоаппарат, наводит резкость, собираясь запечатлеть, как две подружки меряют колье, потом вдруг резко фотоаппарат опускает и поворачивается к суетящемуся перед Иркой менеджеру.
— Я это покупаю!
«Ревизор». Немая сцена. И только волна веселого злорадства при виде застывших холеных рож накатывает на меня. Так их, Женька! Так!
— Да, но… — ерзает наловчившийся неплохо говорить по-русски, а еще лучше распознавать потенциальных клиенток менеджер. — Вы, скорее всего, не представляете…
— Я покупаю. И быстро. У меня очень мало времени. Мне еще надо подруге горнолыжную амуницию подобрать!
Из карманов пуховика Женька начинает доставать и совать мне в руки светофильтры на объективы, дополнительные насадки к обычной камере, запасные мини-диски к камере цифровой, витамины для беременных, крем от растяжек, журнал для будущих мам и, наконец, кредитную карточку швейцарского банка. Под хохот двух подружек она протягивает кредитку клерку.
Тот, прыская и разве что не крутя пальцем у виска, идет к небольшому офису, отделенному от холла гостиницы прозрачной стеной. Передает карточку сидящей за компьютером девушке с нереальной длины прямоугольными перламутровыми ногтями. Наклоняется к ее уху, явно пересказывая сценку с нелепой дурой, которая, даже не спросив цену, полезла со своим фотокорским рылом в их бриллиантовый ряд.
Девушка через стекло смотрит на Женьку. Веселится. Женька этого не видит, потому что старательно рассовывает обратно по карманам все, что я еще держу в руках, попутно проглатывая капсулу витаминки. Но это вижу я. Вижу, как потешается девица, своими наманикюренными лопатами набирая на клавиатуре данные Женькиной кредитки — как она с такими ногтями нужные клавиши нажимает?
Выражение лица девицы начинает меняться, словно проявляется пленка. Она еще и еще раз перепроверяет что-то в компьютере, звонит по телефону, резко вскакивает и перепуганно бормочет что-то клерку. Теперь уже в лице меняется тот. Прежнее выражение снисходительной иронии смывается нахлынувшей волной лизоблюдского почитания. Двумя пальчиками клерк берет карточку и распечатавшийся слип, почти бегом возвращается к витрине с выбранным Женькой колье.
— Желаете, чтобы покупку в Москву доставили? Охрана с бронированным сейфом в заказанный вами день привезет колье вам домой или в названный вами банк.
— Зачем в банк? — не сразу понимает наконец спрятавшая все свои принадлежности Женька. — Говорила же сама себе, не надо было кофр дома оставлять. Зачем банк?
— Не собираетесь же вы хранить в доме колье из черных и желтых бриллиантов?!
В эту минуту на лица Оленевой экс-женушки и мясомолочницы стоит посмотреть! Хотя бы для того, чтобы получить позитивный заряд собственного превосходства.
— Не надо бронированных сейфов! Сверху пуховика надену и пойду! — нарочито утрирует Женька. — Или лучше подруге подарю! Ей под цвет глаз больше подходит, а Лик? Пошли! Мне врач сказал больше свежим воздухом дышать!
И зажав в руке колье, стоимость которого оказалась неподъемной даже для вчерашней олигаршьей жёнки, под продолжающуюся немую сцену Женька покидает холл отеля миллионеров.
— Неужели деньги — это так заразно?! — расстроенно протягивает она, когда мы скрываемся из поля зрения оставшихся в холле. — Всегда терпеть не могла все эти новорусские понты, и на тебе! Сама до них скатилась!
— Ничего ты не скатилась! — утешаю я. — Утереть нос Ирке — это святое. А то как с олигархами жить, мы тут как тут, а как в декабристки записываться, так нас нет. Пока муж на нарах, мы лучше по Куршевелям покатаемся!
— Ладно, потом придумаем, что с колье делать, чтобы «не жег позор за подленькое прошлое», — сразу видно, что школу Женька при советской власти оканчивала. — А пока пойдем тебя на лыжи ставить, иначе к Волчаре не подкатиться.
— Меня?! На лыжи?! Ничего умнее придумать не могла?!
— Не меня же! — Женька картинно указывает на свой раздавшийся животик. — Выхода нет. Придется тебе министра на крутом спуске очаровывать.
— Забыла, откуда я родом?! В моем городе снега зимой не допросишься. Выпадет раза два за зиму, и сразу тает. Дон в моем детстве еще замерзал, мы кататься на коньках бегали, даже в хоккей с мальчишками играли, а на лыжах я ни разу в жизни не стояла!
— Тем лучше! Пусть министр-капиталист над беспомощной дизайнершей шефство возьмет! А потом мы его возьмем, за что и собирались взять… Хотя одного твоего кадра с мобильника, боюсь, маловато.
— У меня в рукаве козырные дама с королем припрятаны. Если только успеют вовремя долететь.
— В таком случае у меня туз! — не дает мне одержать верх Женька, но козыри в игре с Волчарой меня уже не пугают. Теперь меня пугают ни разу не надеванные лыжи.
Кто не видел корову на льду, тому достаточно было увидеть меня на лыжах. Той части куршевельских лыжников, которая уже успела продрать глаза после вчерашнего празднования дня рождения другого влиятельного олигарха, при моем появлении максимум удовольствия был обеспечен. Бесплатный цирк skiing out, как пишут в здешних рекламных проспектах — вышел из отеля и поехал и тут же над моим, с позволения сказать катанием, повеселился.