Код Андрея Рублева

А если ребенок все же родился, что он хочет получить от родителей? Любовь? Знания? Опыт? Семейные традиции?.. Или только имущество?

— Ну ты сильно-то не наезжай, — произнес Иван. В целом он был согласен с тем, что говорил Али, но за свою западную (машинную) цивилизацию ему стало обидно. — У вас там в Средней Азии детская смертность высокая.

— Это правда. Но вспомни, если вы учили по географии, в каких странах самая высокая плотность населения? Китай, Индия, Япония и Средняя Азия. То есть там, где еще не забыли, что человек важнее машины.

А машинная цивилизация между тем расширяется. Ей нужен металл, дополнительные ресурсы. Еще в средние века для нужд металлургии в Европе свели все леса. И пошли завоевывать соседние страны. А чтобы обосновать законность этого завоевания, придумали переписать историю. Дескать, они всегда были великие и просвещенные, а вокруг живут только слаборазвитые дикари.

— Вон куда вывел… — задумчиво протянул Иван. — И что ты хочешь? Вернуться к ручному труду?

— К здравому смыслу. Вот вы думаете, что машина облегчает домашний труд. Но деньги на нее нужно заработать. Получается, что вы один труд заменяете другим. Появились даже так называемые трудоголики — эти люди достигли определенного статуса, хорошей зарплаты, и теперь, сохраняя достигнутое, трудятся день и ночь без отпусков и выходных, как рабы! Только ради того, чтобы сохранить статус кво. Или, если отбросить словесную шелуху, для того, чтобы купить очередную машину.

— Люди стали рабами машин, — кивнул Иван. — Я понял. Фильм «Терминатор», часть 4 «Восстание машин».

— Ты шутишь, — печально произнес Али. — А между тем ваши машины уже не в фантастических фильмах, а на реально убивают людей. Читал статистику автодорожных происшествий? Каждый год на дорогах погибает население небольшого районного города. И это при том, что ваша земля итак вся пустая стоит. От горизонта до горизонта.

Машинная цивилизация ведет к вымиранию. Так хорошо это или плохо?

Иван закатил глаза вверх и торжественно задекламировал:

— «О, светло светлая и прекрасно украшенная Русская земля. Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими. Всем ты преисполнена земля Русская, о православная вера христианская!» «Сказание о погибели Русской земли». Нас училка по истории заставила наизусть вызубрить.

— Дать бы тебе по башке, — печально сказал Али.

Иван не ответил и принялся болтать ногами. Отчасти потому, что ему было неловко. С одной стороны, Али во многом прав. Но с другой — как-то обидно, когда твою страну обличают чужаки, указывая на всяческие недостатки. Сами о себе мы, войдя в раж, еще и не таких гадостей наговорим. Но Али, пусть и не совсем чужой, все ж таки не россиянин.

Неловкое молчание было прервано самым неожиданным образом.

— Эй ты, чурка! — раздался грубый голос. — А ну иди сюда.

Иван встрепенулся и быстро огляделся в поисках того, кому принадлежал голос.

Искать долго не пришлось. Три бритоголовых парня стояли неподалеку и с недвусмысленными ухмылками смотрели на наших героев.

— Ты кому сказал «чурка»? — ласково осведомился Иван, вставая и чувствуя, как внутри все вскипает.

— А ты что, тоже черножопый?

Ответить Иван не успел, потому что в этот момент диалог перешел в экшэн. Словно в замедленной съемке мурманчанин увидел, как к его носу движется, распрямляясь, мускулистая рука. В целом это напоминало надвигающийся бронепоезд — бицепсы и трицепсы казались литыми вагонами, а кулак, ощетинившийся кастетом, играл роль локомотива.

Буквально месяц назад это зрелище стало бы последним в жизни мальчика. Но теперь, обученные на тренировках мышцы, как-то сами собой пришли в движение… И получилось как в кино. Бугристые юноши, ринувшиеся в наступление, полетели в разные стороны, а Иван вдруг обнаружил, что стоит он один, остальные лежат в довольно неожиданных позах.

— Бежим отсюда, — шепнул сзади Али и дернул его за рубашку.

— Чего? — Иван еще не успел осознать происшествие.

— Бежим, пока не замели!

И они побежали.

Квартала через три, несколько раз оглянувшись и убедившись, что погони нет, мальчики перешли на быстрый шаг.

За спинами слышно было, как взвыли милицейские сирены. Но далеко, не опасно.

Прошли еще пару кварталов и остановились оттого, что еще не до конца пришедший в себя Иван наткнулся на киоск «Мороженое».

— Чего встал? — озабоченно спросил Али.

— Нет, ты видел, что это было?

— Видел.

— По-моему, я их всех раскидал…

— Раскидал.

Иван, все еще не опомнившийся, несколько встрепенулся и, как бы озаренный новой мыслью, сфокусировал взгляд на Али.

— А ты чего не вмешался?

— В драку?

— Ну да. Я там сражаюсь, понимаешь… Один против троих, а он смотрит. Ты чего?

— Мне нельзя драться.

— Ну здравствуй! Мне тоже мама не велела. Но у него был кастет, ты что, не видел?

— Твоей жизни ничего не угрожало.

— Хорошенькое дело! Да если бы я не увернулся, он мог одним ударом меня убить.

— Не убил же.

— Ну ты даешь!

Возмущение переполнило Ивана и плеснулось через край.

— Ну ты даешь!

Али мельком оглянулся, потом крепко взял приятеля за рубашку и, притянув к себе, плотно заглянул в глаза:

— Они подонки. Они напали. Считаешь ли ты, что их нужно было за это убить?

— Чего?

— Если бы я вмешался, то мог бы убить. Всех троих.

— Чего?

— Ничего, — Али отпустил иванову рубашку и чуть отстранился. — Я тебе говорил, что мой отец — учитель?

— Да. И что?

— Это у вас учителя обучают физике или математике. А у нас они учат жизни. Мой отец — один из наиболее просветленных Мастеров. А род наш восходит непосредственно к пророку Мохаммеду. Я — один из его прямых потомков.

Рот Ивана автоматически раскрылся. Глаза вытаращились.

— Эх и ни хрена же себе, — сумел он выговорить минуты через две. — Ты гонишь!

— Нет. Это правда.

— Ну ни хрена себе… — физиономия Ивана отразила напряженную работу мысли. — Так, постой… Но если ты такой просветленный и продвинутый, чего же ты мне не помог? Я за него дерусь…

— Послушай, ты когда-нибудь думал о том, что Христос никак не сопротивлялся во время своего крестного хода на Голгофу?

— О чем это ты?

— Он был богочеловек и обладал огромной силой. Неужели ты думаешь, что у него не хватило бы сил разогнать всю ту толпу, которая старалась причинить ему как можно больше страданий?

— А что, мог? — довольно тупо переспросил Иван.

— А ты как думаешь? — Али сделал паузу, во время которой мурманчанин только хлопал глазами. Что-то слишком много событий обрушилось на него за последние 10 минут.

— Мог, — повторил Али. — Но он понимал, что эти люди введены в заблуждение и сами не ведают, что творят. Поэтому он прощал их. Не потом, когда боль утихла и раны зажили. А в тот самый миг, когда они терзали его.

— Ну да, — сказал Иван по-прежнему довольно ошарашено. — То есть в этой драке били меня, а ты всех прощал. Так?

— А тебя не били. Это ты бил.

На это возразить было нечего. И некоторое время мальчики шли в полном молчании.

— Кхм, — произнес наконец Ваня. — А ты, как потомок, чудеса какие-нибудь делать умеешь?

— Ну, здравствуйте, — недовольно пробурчал Али. — Вы, горожане, всегда так.

— Чего так? Тебе жалко чего-нибудь показать? Если ты, конечно, чего умеешь…

— Вы, горожане, никогда не видите очевидного.

— Например?

— Помнишь, как мы к храму Покрова на Нерли по воде шли?

Иван пожал плечами:

— Там было мелко.

— Ну да. Лошади по брюхо.

— Как же мы прошли?

— Вот именно. Другой раз — помнишь, как ты за кастрюлю схватился?

— И что?

— Ничего. Если бы я не вмешался, был бы ожог второй степени с пузырями, бинтами, мазями… И заживало бы недели две.