Страница 17 из 25
Темнота… Темнота его не пугала. Если бы не мертвец на веревке, там, внизу!.. Хепат прислушался. Вот тяжелые шаги киммерийца наверху. Скрипят половицы. Внизу тихо. Тихо ли? Переступил копытами конь. Еще какой-то звук… Скрип? Похоже на скрип. Именно так скрипели качели, когда он в детстве учился раскачиваться. Колдун опять стал играть в свои игры! Мертвый колдун, если он не погребен с соблюдением необходимых обрядов, — страшнее живого… Гораздо страшнее. С живым еще можно договориться… С мертвым — никогда… Мертвые скорбят о своей кончине и ненавидят живых.
Хепат вспомнил, какие звуки раздавались иногда в пещерах, где гномы хоронили умерших. Стоны, вздохи, временами плач, стенания. Никто не отваживался без дела подходить к тем пещерам. Только для совершения обряда погребения и вместе со жрецом. И только после того, как он прочитает охранительные заклинания, крепко запирающие дверь в царство мертвых…
Спустился Конан.
— Там тоже лежанка и скамейка. Еще два сундука с одеждой. Я проверил — ничего ценного.
Гном, подавляя дрожь, сидел молча. Зевнув во весь рот, Конан продолжал:
— Ты можешь спать тут, а я — наверху, — но, поймав испуганный взгляд Хепата, добавил: — или наоборот.
— Нет… лучше тут… Ты ложись на лежанку, а я посижу еще, подумаю… — залепетал гном.
Крякнув и пробормотав: «Как хочешь», Конан загасил факел, растянулся на узкой лежанке и через некоторое время уже похрапывал.
Помимо воли, Хепат вновь стал прислушиваться. Снизу явственно доносились какие-то звуки… Крысиный писк… Конское фырканье… И что-то еще. Трудно было расслышать. Мешал храп Конана, мешало завывание ветра наверху. Гном задержал дыхание и весь превратился вслух. И услышал то, чего так боялся, — скрип. Так скрипеть могла только веревка, на которой висел высохший труп колдуна. Зачем он раскачивается? Для чего? Хочет сорваться? Освободиться от петли?
Стараясь дышать как можно тише, Хепат встал со стула, на цыпочках подошел к спящему другу и присел, скорчился у его ног.
Заржали кони. Внизу творилось что-то нехорошее. Хепату послышалось приглушенное бормотание, будто кто-то вполголоса читал заклинания. Замяукал кот.
«Странно, — успел подумать гном, — никакого кота мы не заметили, — где же он прятался?»
Неразборчивое вначале бормотание, теперь слышалось ясно и отчетливо. С ужасом разобрал Хепат некоторые слова древнего заклинания. Нужно будить киммерийца! Нужно… что? Бежать? Но как? Ведь внизу оживший мертвец!..
Ощутив чье-то прикосновение, гном вздрогнул, едва удержавшись от крика. Хвала богам! Это Конан. Конечно, он давно не спит… Конечно, этот шум, эти заклинания и мертвого поднимут!..
«Поднимут… мертвого… Поднимут… мертвого», — застучало в голове Хепата.
Внизу раздался глухой удар. Будто что-то тяжелое упало на пол.
Конан совершенно бесшумно поднялся и запалил факел. Даже в эти мгновения Хепат успел удивиться, как стремительно, плавно и бесшумно двигался гигант-киммериец. Словно тень, скользнул он к люку и, склонившись, осветил первый этаж башни.
Хепат посмотрел на книгу.
Она была открыта…
— Проклятье! — воскликнул вдруг Конан и быстро отошел от люка.
Факел он теперь держал в левой руке, а в правой неожиданно появился меч.
— Конан, книга… — прошептал гном, указав дрожащим пальцем на стол.
Страница медленно переворачивалась, будто кто-то невидимый стоял, склонившись над столом, и читал колдовской текст.
— Книга… книга… — лепетал гном.
— Вижу, — процедил Конан и одним движением задвинул Хепата себе за спину, подальше от стола.
Затем, вставив факел в держатель, взял меч двумя руками и замер, не спуская глаз с люка. Внизу как будто все стихло. Тянулось время. Конан был неподвижен, как статуя. Из-за спины выглядывал трясущийся Хепат. И когда ему показалось, что все затихло, что, помолившись богам, они смогут пережить эту страшную ночь, — заскрипела лестница.
— Проклятье! — вновь воскликнул Конан. — Он идет сюда! За нами… или за книгой!
Раздался шелест страниц — книга закрылась. Хепату даже подумалось, что все виденное было просто мороком — и книгу никто не открывал… Но нет — теперь она лежала на самом краю стола. Ее передвинули…
В тишине скрип ступеней казался невыносимо громким. Каждый звук отдавался внутри тупой, саднящей болью. Кто-то медленно поднимался к ним на второй ярус башни.
Кто это? Что? Зачем? — мысленно твердил гном. Почему он не остался внизу? Неужели он — мертвый и страшный в своей смерти — идет к ним? Что же теперь будет? Сможет ли меч Конана убить мертвого? Можно ли вообще убить мертвеца?!
Хепат со стоном уткнулся в спину товарища и закрыл глаза. Мерно и неотвратимо скрипела лестница. Настороженно замер Конан. Время остановилось. Кровь пульсировала в висках. Пот заливал глаза. Секунды… минуты… годы… вечность… Ничто уже не может измениться в этом мире…
Конан поднял меч. Значит… Значит… Уже скоро… Неожиданно для себя, гном выглянул из-за спины друга и тут же пожалел об этом.
Из квадратного отверстия в настиле второго яруса на него смотрел колдун. Неподвижные мертвые глаза не мигали. Ссохшийся черный язык по-прежнему высовывался изо рта. На вытянувшейся и неестественно изогнутой шее болтался обрывок веревки. Не сводя с Хепата остановившегося взгляда, колдун стал медленно подниматься. Казалось, он с большим трудом заставляет двигаться окоченевшее тело.
Но почему медлит Конан?! Чего ждет? Гном застонал и опять спрятался за такой большой, надежной спиной друга. Но даже в этот страшный миг, он не смел указывать Конану. Он только мысленно просил — ударь скорее! Попробуй — может, тебе удастся убить мертвеца. Попробуй!
Но Конан медлил. Куда пойдет колдун? Если за книгой — пусть забирает и уходит. Он, Конан, не собирается вступать в поединок с живым мертвецом из-за проклятой колдовской книги…
Неестественной дерганой походкой труп медленно прошел к столу. Высохшие пальцы с трудом обхватили книгу. Послышалось хриплое клокотание. Смех? Прижимая к груди колдовскую книгу, мертвец повернулся к Конану. В запавших глазах мелькнула искорка торжества. Затем онемевшие губы его с трудом зашевелились, и послышались слова заклинания. Вторя мертвецу, закричал кот, заухала сова, завыли за стенами волки. Вдалеке прогрохотал гром. Чердак гулко вздохнул порывом ветра.
Ярким пламенем вспыхнул труп колдуна, и почти мгновенно распался, превратившись вместе с колдовской книгой в горсть черного пепла. Продолжал кричать невидимый кот, но волчий вой затихал где-то в дали, а сова захлопала крыльями и с прощальным уханьем улетела в ночь. Стих ветер. Отдаленным эхом прокатился последний, уходящий раскат грома.
Конан подхватил обессилевшего гнома и, морщась, уложил на лежанку. Он не любил явных проявлений слабости. Хепат лежал, как тряпичная кукла. Страх отнял у него все силы.
— Исчезла твоя книга, — бросил киммериец. — Хотя твоей она и не была, а теперь уж и не будет.
Гном безучастно смотрел в потолок.
— Ладно, — проворчал Конан, — спи тут, а я пошел наверх: теперь-то бояться нечего…
Наутро Хепат проснулся разбитым, с головной болью и ломотой в костях.
— Я так хотел завладеть этой книгой, — жаловался он, — я постиг бы мудрость всех поколений…
— Вряд ли колдовская книга научила бы тебя мудрости, — перебил Конан, — скорее, превратила бы в черного колдуна, которому ненавистно все живое.
Гном задумался, затем кивнул.
— Возможно, ты и прав, Конан…
Днем, когда в узкие окна лился веселый солнечный свет, башня не казалась такой мрачной, как ночью или в сумерках. Просто нелепое, грубо построенное сооружение. Хепат подумал, что он вполне мог бы тут жить — теперь, когда душа колдуна навеки покинула земную юдоль.
Конан вывел коней и отпустил пастись. Затем принес сумку с нехитрой снедью и сел за стол.
— Помнится, у колдуна было неплохое вино, интересно, где он его прятал…
Хепат повел носом и принюхался. Нахмурившись, он втягивал воздух, как шакал, приблизившийся к человеческому жилью, но опасающийся подходить ближе. Конан с интересом смотрел на маленького спутника. Гном медленно двинулся к стене.