Неудачник из Аграпура

— Я потерпел страшный ущерб, — плаксиво проговорил купец.

«Такого обманывать надо было, — с тоской думал Саламар. Попадись ему тот болван, что не имеет ни малейшего понятия о различиях между жертвами жуликов, казалось бы, порвал бы его Саламар голыми руками, так он был зол на проклятого дилетанта! — Обманывать, а не обворовывать! Проклятье Сета на голову мерзавца! И мне, конечно, отдуваться за всех… Такова судьба».

Саламара подняли на ноги и явили пред очи начальника стражи.

Саламар зажмурился: он сразу понял, что в Аграпуре пощады ему не будет. Вероятно, Аграпур станет последним пунктом на долгом, запутанном жизненном пути бедного Саламара.

— Итак, вор, ты попался, — медленно, с расстановкой произнес начальник стражи.

— Я не вор, господин, — сказал гирканец.

Начальник стражи взмахнул длинными, как у женщины, ресницами. Чувственный рот его искривился в нехорошей усмешке.

— Хочешь заверить меня в том, что никогда в жизни не брал чужого?

— Может быть, когда-нибудь я и брал чужое, — ответил Саламар, — но не в этот раз.

— Стало быть, ты признаешь себя вором?

— Нет! — завопил Саламар.

Начальник стражи обернулся к своим людям и поманил к себе пальцем одного из стражников.

— Отведешь его в подземную тюрьму. Завтра ему отрубят правую руку.

— Нет! — крикнул Саламар еще громче. Он извивался в руках стражника, умоляя выпустить его, простить, понять, поверить… Все было тщетно: крепкие руки хорошо откормленного, мощного стража держали его, точно железные оковы.

Саламар сдался. Он обвис, свесил голову на грудь, всхлипнул… и при последнем вздохе случайно проглотил свою костяную палочку.

Подземная тюрьма в Аграпуре обладала только одним достоинством: она не была сырой. Вода в Аграпуре вообще являлась ценностью, и власти сего достойного города не стали бы расходовать ее на каких-то презренных преступников.

Таковых в тюрьме томилось трое: кроме самого Саламара, имелись еще старичок-долгожитель, чье имя запамятовал даже он сам, и какой-то громила, похожий на крупную обезьяну, как представилось в полумраке Саламару.

Громила был крайне угрюм — неудивительно, в таком-то положении! Он был огромного роста, с длинными черными волосами и яркими глазами, сверкавшими даже в темноте подземной тюрьмы.

Саламар сразу забился в угол, как делал это всегда. Впрочем — и это тоже случалось неизменно, как дождь, — подобный способ таиться никогда еще не спасал его от неприятностей.

В середине дня им принесли еду. Люк, которым закрывалась тюрьма, отодвинули, и сверху на веревке спустили горшок с отвратительным, судя по запаху, варевом. Громила бросился к горшку первым, схватил обеими ручищами, поднес к разинутой пасти, глотнул… и с проклятием отшвырнул от себя.

— Я лучше сдохну с голоду, чем стану есть тухлятину! — заорал он вне себя от гнева.

Саламар осторожно проговорил из угла:

— Если ты отказываешься, то позволь мне…

Громила махнул рукой и отошел.

Саламар со старичком по очереди слопали содержимое горшка. Еда действительно была омерзительной на вкус, но — не хуже, чем случалось есть Саламару.

Когда наконец с трапезой было покончено, Саламар решил познакомиться с товарищами по несчастью. Он заговорил, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Меня зовут Саламар, я из Гиркании.

Ему не ответили.

Саламар добавил, надеясь хотя бы этим вызвать сокамерников на откровенность:

— Мне отрубят руку за воровство.

— Ну и глупец! — отрезал громила.

— Прошу меня простить, — сказал Саламар, — но ты сидишь в тюрьме, точно так же, как и я, стало быть, не слишком ты от меня отличаешься…

— Я от тебя отличаюсь, — заявил громила. — Во-первых, меня схватили за убийство.

— А… — сказал Саламар.

— Скажи, — громила придвинулся ближе, — а ты действительно совершил ту кражу, за которую теперь станешь калекой?

— Нет, — вздохнул Саламар. — И это — самое обидное.

— Я так и подумал, — заметил громила.

— Назови свое имя, — попросил Саламар.

— Зачем?

— Чтобы легче было разговаривать. Я буду пользоваться твоим именем, когда стану обращаться к тебе.

— Не думаю, чтобы тебе стоило обращаться ко мне, — сказал громила. — Впрочем, меня зовут Конан. И я, в отличие от тебя, совершил то, за что был схвачен.

— Ты превосходишь меня во всех отношениях, — льстиво поддакнул Саламар.

Но с Конаном это не прошло. Варвар фыркнул с презрением:

— Не вздумай льстить! Учти, я и сам вор, по этому вижу таких, как ты, насквозь. Мне сильно не повезло, коль скоро ты очутился рядом со мной. Ведь ты неудачник, верно?

— Верно, — вздохнул Саламар.

— Расскажи, как это вышло, — потребовал Конан. — Как ты стал неудачником?

— Это случилось лет пять назад, — начал Саламар послушно. — Я жил тогда в Гиркании, с отцом и матерью. Сейчас оба они, наверное, умерли…

— Полагаю, твои родители к делу отношения не имеют? — перебил Конан.

Саламар кивнул.

— Не имеют. Я просто так о них упомянул, для полноты картины.

— Не пытайся меня разжалобить, — предупредил Конан, — Общаясь со мной, всегда помни о том, что у меня каменное сердце.

— Ладно, буду помнить, — обещал Саламар. И снова погрузился в воспоминания: — Мы жили небогато, но лишений не испытывали. Но я всегда хотел чего-то большего… И однажды — должно быть, какой-то злокозненный божок внушил мне эту мысль или демон пробегал мимо и от скуки решил поразвлечься на мой счет, — в общем, я решил обогатиться.

Для начала я отправился в таверну, которая располагалась на окраине городка, где мы жили, и пользовалась весьма недоброй славой. Там я нашел самого подозрительного на вид человека — можешь мне поверить, он выглядел как настоящий злодей!

— Воображаю, — с огромным презрением произнес Конан. — И имя у него было пышнее, чем хвост павлина, что гадит во дворце аграпурского владыки, не так ли?

— Я вижу, ты знаешь жизнь, — признал Саламар. — Да, того человека звали Погибельный Брек, и вот он-то предложил мне попробовать себя в деле.

«Хочешь изменить свою судьбу?» — спросил меня Погибельный Брек, щурясь (а глаза у него, поверь, были пронзительными, так что у меня даже мурашки по коже побежали).

Я сказал, что это именно так.

«Есть одно дело, и я за него браться боюсь, — сообщил Погибельный Брек. — У одной здешней женщины по имени Магринта имеется замечательная вещь. Думаю, Магринте привезли ее из Кхитая.

Во всяком случае, штука эта древняя и совершенно непонятная, но она обладает способностью изменять судьбу своего владельца. И избавиться от нее невозможно… Магринта дорожит ею — думается мне, не напрасно».

Кое-что я об этой Магринте слыхал. В свое время это была уличная женщина, не слишком красивая и совсем не богатая. Кто и когда слыхал о богатых уличных женщинах?

— Да, ты и впрямь совершенно не знаешь жизни, — усмехнулся Конан.

Саламар на сей раз не стал поддакивать или соглашаться, а просто махнул рукой.

— Неважно… Магринта торговала собой и была очень бедна. Она даже, поговаривают, хворала, поэтому клиентов у нее было мало. Соглашались пойти с нею только те, кто не слыхал ничего об этой женщине. Да и те платили скудно. Словом, совсем она подыхала с голоду.

И вдруг все в ее судьбе резко переменилось. Никто даже не понял, как такое могло бы произойти. Она ушла с улиц, купила себе дом — не в центре города, конечно, но вполне приличный. Наняла прислугу — из числа бывших потаскух. Стала носить хорошую одежду. Разумеется, никаких мужчин в ее жизни не стало. Она показывалась теперь на улице только в портшезе и, можешь мне поверить, я собственными глазами видел, как эти носилки с шелковыми занавесками тащили четверо здоровенных чернокожих носильщика!

Разумеется, поползли слухи. Когда Магринта пропадала, никто и пальцем не шевельнул, чтобы ей помочь. Но стоило ей сделаться богатой, как набежали какие-то «поклонники», и каждый пытался вызнать: каким именно способом она обрела свое богатство.