Страница 6 из 11
Куда звонить? Кому звонить? Что объяснять?
В квартире сделалось темно, как поздним вечером. Аспирин, решившись, уже почти набрал ноль-два, когда вслед за очередным ударом грома послышался звонок в дверь.
Вискас вернулся?
А эта стерва стоит на кухне с разбитым носом, в футболке, испачканной кровью, стоит и ревет…
А вдруг это хозяева девчонки, те самые, что ее подослали?
Аспирин метнулся к двери и задвинул засов. Пусть у них дрель, пусть дубликаты ключей, пусть автоген, в конце концов — он успеет позвонить ноль-два и достать пистолет. Пусть приходят…
Звонок повторился. Аспирин, поднявшись на цыпочки, шарил рукой по верхней полке шкафа. Где?! Вот, вот он… пыльная рукоятка… давно не тренировался… Не ко времени, да и духу не всегда хватает — пистолет нелегальный, разрешения нет, купил сдуру…
Или не сдуру?
— Не открывай, — сказали у Аспирина за спиной. Он вдруг вспомнил — идиот! — что девчонка стоит и наблюдает за его манипуляциями, и если увидит оружие — стукнет ментам при первой же возможности: «Дяденьки милиционеры, у него ствол припрятан!».
Он быстро отдернул руку. Вытер о штаны. Девчонка прожженная — наверное, уже догадалась… «Дяденьки милиционеры, посмотрите у него на антресолях!»
Звонок прозвучал в третий раз — длинно и настойчиво. Что со мной стало за прошедшие сутки, подумал Аспирин. Я совсем слетел с катушек. Может, это пришел почтальон. Или консьержка тетя Света. Что такое есть в этой девчонке, что из-за нее я глупею: вместо того, чтобы поскорее выбраться из дерьма, все глубже в него забираюсь…
Он поднял стальной язычок, прикрывающий стеклышко «глазка», и тут же вообразил, как пришелец снаружи подносит к стеклышку дуло пистолета. Он мигнул; увидел искаженный линзами коридор и человеческую фигуру в двух шагах от двери. Уже хорошо — пластырем «глазок» не заклеили и ладонью не прикрыли, и лампу в коридоре не выкрутили…
Пришел незнакомый мужчина. Это все, что Аспирин смог определить.
— Кто там? — спросил он тоном человека, которого побеспокоили понапрасну.
— Я за вашей гостьей, — послышалось снаружи. — Она вам еще не надоела?
Аспирин оглянулся.
— Не открывай! — девчонка стояла в дверях кухни, прижимая к груди медведя, глядя на Аспирина снизу вверх. Она не боялась ни темной подворотни, ни наступающей шпаны, ни Вискаса с его угрозами, ни тем более Аспирина. Сейчас в ее голубых глазах был ужас.
— Я заберу у вас Алену, — сказали из-за двери. — Она совсем отбилась от рук, извините.
— Не открывай… — девчонка сгорбилась у дверного косяка. — Это он. Он меня нашел.
Вот и все, подумал Аспирин с угрюмым облегчением. Кто бы ни был этот пришелец, какие бы отношения ни связывали его и девчонку — приключение, кажется, подошло к концу, и завтра я поверю, что никакой Алены здесь не было.
Он отодвинул засов.
— Алеша, — сказала девчонка глухо. — Не только ради меня… Не открывай, пожалуйста. Он не войдет, пока сам ты его не впустишь.
Аспирин щелкнул верхним замком. Он боялся, что девчонка повиснет на нем, начнет рыдать и клянчить, но она стояла, как приклеенная, в дверях кухни, и только ниже и ниже сгибалась, будто у нее болел живот.
Может, это ловушка, неуверенно подумал Аспирин. Может, они сговорились? Может, они только и ждут, чтобы я открыл дверь?
— Кто вы такой? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал начальственно.
— Вам паспорт показать? — за дверью послышался смешок.
— Покажите, — предложил Аспирин. — Я хочу знать, кто вы такой, кем вы приходитесь этой девочке, и почему вы не смотрите, как следует, за ребенком… вы ее отец?
— Алексей Игоревич, вас это в самом деле волнует?
Аспирин снова посмотрел в глазок. Пришелец ухмылялся.
— Не открывай, — прошептала Алена, сползая вниз по дверному косяку. — Пожалуйста…
Она выглядела плохо. Нос и губы в засохшей крови, лицо бледное, в глазах паника, под глазами круги. Вряд ли так можно притворяться.
— Откуда вы меня знаете? — спросил Аспирин. — Впрочем, не важно… Девочка не хочет с вами идти. Я звоню в милицию.
— Да что вы как попугай, — устало сказали снаружи. — Надеялись бы, что поможет — пять раз бы уже позвонили.
Он был прав. Аспирину стало стыдно.
Я хозяин в своей квартире, сказал он себе и расправил плечи. Какого черта я должен чего-то бояться, стесняться, дрожать, как пенсионерка? Я мужчина, я в своем праве. Вокруг соседи, внизу консьержка…
— Чего ты трясешься? — грубо спросил он девчонку. — Не хочешь с ним идти — и не пойдешь. Только объясни мне, наконец-то, кто он такой!
Девочка слабо помотала головой.
— Так и будем через дверь разговаривать? — спросили снаружи.
Аспирин сжал зубы и щелкнул нижним замком. Открыл дверь — рывком, демонстрируя, что ничего не боится.
Пришелец все так же стоял посреди коридора. Он был высок, выше Аспирина, в сером свитере грубой ручной вязки и камуфляжных штанах. Секунду спустя, когда гость шагнул через порог, Аспирин увидел, что он без обуви. На кафельном полу прихожей отпечатались один за другим мокрые следы узких босых ступней.
— Мир этому дому, — заметил пришелец, оглядываясь и будто бы не замечая ни хозяина, ни сидящей на полу девочки.
В подтверждение его слов за окном сверкнуло и грохнуло ярче и громче прежнего. Аспирин невольно вздрогнул.
Пришелец повернул голову, наконец-то удостаивая хозяина прямого взгляда. Чекист, подумал Аспирин. Или очень крутой пахан. У незваного гостя были голубые с прозеленью глаза, холодные, безучастные и одновременно цепкие; Аспирину неизвестно зачем пришло на память слово «кишкодер». А ведь не отдам ему девчонку, подумал он, и живот его подобрался сам собой. Лучше подкину ментам, лучше выброшу на вокзале… Ему не отдам; приняв решение, Аспирин вдруг понял, что дерьмо, в котором он барахтался последние сутки, поднялось выше ватерлинии и вот-вот хлынет в иллюминаторы.
Тем временем гость перевел взгляд на девочку. Алена сидела на полу, и остекленевшие глаза ее были очень похожи на глаза пришельца. Да ведь они родственники, подумал Аспирин. Господи, пронеси…
В этот момент Алена вдруг заговорила. Глядя прямо в лицо босому незнакомцу, она говорила жестко, яростно, с угрозой. Аспирин не понимал ни слова, более того, он мог поклясться, что никогда в жизни не слышал этого языка.
Пришелец слушал. Свитер у него был совершенно сухой, камуфляжные брюки влажные по колено, а ступни чистые и мокрые. Как будто гость подкатил на машине к самому подъезду, опустив при этом ноги в тазик с водой.
Девчонка говорила все громче. Когда она перешла на крик, пришелец резко осадил ее на том же языке; девчонка перевела дух и снова заговорила, на этот раз тихо, сдавленно, сквозь зубы.
Не цыгане, подумал Аспирин. Не арабы… Средняя Азия? Чушь… Что за язык? Кто они? Что они делают в моей квартире?
— Одну минуту, — начал он, но на него не обратили внимания. Девочка говорила и говорила, испепеляя пришельца взглядом — вернее, замораживая, потому что глаза у нее сделались как два ледяных шарика. Гость слушал; Аспирин почувствовал, как холодно стало вдруг в прихожей. Как будто мощный кондиционер включился вдруг на полную катушку — плюс восемнадцать… семнадцать… шестнадцать…
Пришелец сказал что-то коротко и властно. Шагнул вперед, явно намереваясь взять девчонку за ворот грязной футболки. Девчонка отшатнулась, быстро посмотрела на Аспирина: их взгляды встретились.
— Погодите, — сказал Аспирин (температура воздуха в прихожей к этому моменту опустилась, наверное, до плюс десяти). — Вы не объяснили мне, кем приходитесь… и куда хотите забрать. И не показали паспорт. И…
Гость обернулся, и еще не сказанные слова вмерзли Аспирину в глотку.
— Он тебя бил, — сказал пришелец по-русски.
— Он меня привел! Я провела у него ночь!
— Он ошибся, — пришелец смотрел на Аспирина, и тому хотелось стать тараканом и залезть под плинтус. — Вы ведь ошиблись, Алексей Игоревич?
— Я… — выдавил Аспирин.