Золотой павлин Сабатеи

— Вперед!

Лагерь было не узнать. Когда варвар несколько дней назад покидал это место, на поляне стояло всего несколько шатров палаток, теперь же все пространство, насколько мог охватить его взгляд, покрывали разноцветные купола. Вокруг все гудело, шумело, двигалось — это была стоянка большого войска. Сразу бросалось в глаза, что это отряды регулярной армии Турана.

Солдаты были одеты в белые шаровары и одинаковые белые длинные безрукавки, накинутые на малиновые туники до колен. Две широкие желтые ленты, одна вокруг бедер, другая наискось от левого плеча вниз, отчетливо выделялись на белом фоне.

Золотой грифон Турана, вышитый на груди, довершал украшение каждого мундира. Все снаряжение было ладно пригнано, а копья, алебарды и топоры составлены в пирамиды, около которых стояли постовые. Кони паслись на пастбище чуть поодаль, рядом со стадами овец и быков, пригнанных для пропитания войска. Костры располагались в специально отведенных местах, подальше от шатров. В общем, отметил про себя киммериец, все было устроено хорошо. Ему приходилось участвовать в сражениях и, как он давно уже понял, дисциплина и порядок определяют боеспособность армии.

«Неплохой отряд прислал визирь, — усмехнулся он, — да и неудивительно, для себя же старался. Не повезло бедняге, гуляет теперь себе на Серых Равнинах…»

Варвар отыскал шатер, где оставил Испарану. Соскочив с коня, он бросил поводья подбежавшему туранцу и откинул занавеску. Женщина сидела, поджав под себя ноги и, казалось, не очень обрадовалась приходу киммерийца.

— В чем дело? — спросил Конан. — Ты мне не рада? Или что-нибудь случилось?

Испарана молча кивнула. Она не поднимала головы, уставившись в землю.

— Да не молчи ты! — прикрикнул на нее варвар. — Раскрой рот и расскажи, в чем дело.

— Джунгир-хан исчез…

— Как это исчез? — удивился киммериец. — Может быть, они просто сменили стоянку и ушли подальше в горы?

— Ты меня не понял. — Испарана подняла на него усталые глаза. — Мы нашли три трупа. Тех людей, что были с ним. А его самого и след простыл…

— Когда это случилось?

— Откуда я знаю! Ночью, наверное, — огрызнулась Испарана. — Вчера вечером они были на месте… Теперь все пропало! Ты можешь это понять своими варварскими мозгами? — Она вскочила на ноги и, вцепившись в рубаху Конана, попробовала его встряхнуть.

— Ну, тогда след еще не простыл, — усмехнулся киммериец, обняв женщину и прижимая ее к себе. — Да что с тобой, Испарана? Ты всегда была такой, — он не мог сразу подобрать слово, — ну, такой… Тьфу, Нергал мне в задницу! — выругался он, потому что подходящего слова так и не нашел. — Ладно, не в этом дело, пес с ним! Не надо паники, я уверен, мы с этим разберемся! — Он погладил ее по волосам. — Кто об этом знает?

— Я и еще один человек. — Испарана подняла на него глаза, в которых подозрительно сверкала влага.

— Ну, это уже совсем ни к чему! — Варвар смахнул слезу, ползущую по ее щеке. — Безвыходных положений не бывает. Скорее всего, — потер он лоб, — вас все-таки выследили люди Камера. Шакальи потроха! Значит, ночью… — Он задумался.

— Они его убьют! — всхлипнула Испарана.

— Не раньше, чем привезут в Замбулу, — успокоил ее варвар. — Иначе убили бы его прямо здесь… Поступим так. — Он уже принял решение. — Они, скорее всего, поехали по караванной дороге, и через пару дней будут переправляться через Ильбарс. Там я их и возьму.

— Ты что, поедешь один? — изумилась женщина.

— Послушай меня, Испарана… — Киммериец взял ее руки в свои ладони и легонько сжал их. — Я пойду напрямик через горы, и никто, кроме меня, не сможет проделать этот путь так быстро. Их не более пяти-шести человек, я справлюсь, клянусь Кромом! — Он упрямо сжал зубы. — Они у меня получат все, что заслужили.

— Конан! — Испарана, не в силах сказать что-то большее, спрятала лицо у него на груди.

— А ты, — варвар обнял ее, — дождись моего друга. Его зовут Аршад. Завтра он должен приехать сюда. Тогда сворачивайте лагерь и выступайте. Встретимся у брода через Ильбарс. Я сейчас пойду, приготовлюсь, и в погоню. Время ждать не будет.

Двое суток киммериец, вспомнив все, чему научился еще в далеком детстве, провел в горах. Он поднимался на скалы, спускался в ущелья, бежал по сухой равнине, вновь переходил через остроконечные пики и спускался в долины. Иногда он забирался по каменным осыпям так высоко, что не встречал никакой живности: ни баранов, ни мышей, ни каменных ящерок. Вокруг, насколько хватало глаз, лежал снег, и только ледяные вершины сияли вдали. Лишь могучие орлы, расправив свои широкие крылья, сопровождали его бесконечный бег, удивляясь, наверное, что кто-то появился на этих безжизненных просторах. Конан передвигался налегке, взяв с собой только самое необходимое: меч и кинжал, несколько метательных ножей, длинную веревку с бронзовым крюком, которая уже не раз сослужила ему добрую службу, и две сухие лепешки. Несколько раз он останавливался, чтобы подкрепиться горстью красных кисло-сладких ягод, сжевать кусок пресной лепешки и напиться чистой, как хрусталь, воды из ручьев.

Все остальное время он шел, бежал, карабкался вверх и спускался вниз, не чувствуя усталости и не желая останавливаться, как бесконечный поток горной реки, несущийся по камням и перекатам.

Когда он, преодолев последний, уже совсем невысокий хребет, спустился в долину, всевидящее Око Митры уже в третий раз начинало свой путь по небосклону. Варвар улыбнулся и позволил себе немного расслабиться, облегченно вздохнув: самое трудное осталось позади. Его не беспокоила встреча с солдатами, похитившими Джунгир-хана. Ему столько раз приходилось сталкиваться с серьезными противниками, что он иногда даже скучал по опасным приключениям. В селении, примостившемся у невысоких зеленых предгорий, киммериец купил коня и в первый раз за эти дни нормально поел. Нормально — это, по его мнению, а вся семья крестьянина, где он остановился передохнуть, собралась вокруг и смотрела, как в утробе синеглазого гиганта исчезает такое количество пищи, которого хватило бы на обед половине их деревни. Конан сдобрил съеденное большим кувшином местного вина и почувствовал, что силы, которых он немало потратил за время перехода через горы, возвращаются. Он щедро расплатился с крестьянином и вскочил на коня, рассчитывая к вечеру быть на месте. Расчеты киммерийца оказались верными. Через Ильбарс в этих местах были две переправы. Один брод около Самарры, где и переходило реку большинство караванов, направлявшихся в Хорайю, Шем, Хауран и дальше во все западные земли и страны. Вряд ли несколько вооруженных всадников с пленным попытаются пройти там, где встречается так много народу и шныряют дозоры туранских конников. Скорее всего, они пойдут дорогой, ведущей в Кутхемес, там людей поменьше. Варвар вышел на этот путь к полудню и решил подождать здесь, не подходя к самой реке.

Он выбрал место, где дорога делала большую петлю, огибая возвышенность. Склон холма покрывала достаточно густая растительность, так что Конан, оставив коня внизу, смог забраться повыше и, не опасаясь быть обнаруженным, видел всю дорогу как на ладони. Ждать ему пришлось довольно долго, и он уже начал беспокоиться, что ошибся в своих предположениях, когда вдали показалась шестерка всадников. Киммериец приложил руку, прикрывая глаза от лучей солнца. Они! Пять конников ехали свободно, слегка придерживая поводья, а один, в самой середине кавалькады, держался как-то неестественно, движения его были скованны. Лица людей с такого расстояния не мог увидеть даже Конан, обладавший великолепным зрением, но варвар ни на миг не усомнился, что это Джунгир-хан и его похитители.

«Еще бы, — усмехнулся про себя киммериец, — человек, руки которого привязаны к поводьям, не может чувствовать себя свободно».

Он кубарем скатился с холма и побежал вниз к опушке леса. Пришлось немного подождать, пока всадники подъедут достаточно близко, чтобы их можно было хорошо разглядеть. Конан ожидал, схоронясь в чаще. Сначала он услышал голоса, потом стук лошадиных копыт по каменистой дороге. Всадники не спешили, видимо, лошади уже слегка выдохлись после долгого пути. У Джунгир-хана были привязаны не только руки, но и ноги крепились к стременам кожаными ремнями. Лицо мальчика казалось измученным и посеревшим, но следов побоев варвар не заметил.