Ночные клинки

Предшествующий день прошел в трудах. Конан перевернул вверх ногами весь городок, вконец измучив его немногочисленных обитателей. Теперь все было готово, Оставалось только спокойно ждать.

Леопарды не стали мешкать. Просверлив тьму, три высоких тени с вызовом остановились прямо напротив ворот.

— Смотрите, смотрите! — задохнулся Неан, с ужасом вытягивая руку.

Три громадных зверя — каждый в холке был по грудь взрослому человеку — с горящими огнем глазами неспешно направились к наглухо запертым воротам. Длинные хвосты нещадно хлестали их по бокам. Оборотни были в ярости и намеревались взять с Энгласа дорогую цену за свои потери.

Ану затрясло. Она поспешно отвернулась, закрыв лицо руками.

— Не могу, не могу!.. Вожак… он зовет… он хочет, чтобы я превратилась… Нет!.. О-о-о!.. — Тело ее изогнулось дугой, словно в падучей.

— Держись! — гаркнул Конан, хватая девушку за плечи. — Неан! Успокой ее!

Леопарды медленно шли к воротам. Собранный судьей отряд копейщиков дрожал крупной дрожью и мочился в штаны от страха. Проснувшийся Хашдад с неожиданным спокойствием шагнул к парапету, натягивая длинный лук.

— Интересно, а как им понравится простая честная стрела?

Он отпустил тетиву, целясь в вожака. Зверь грациозно взвился в воздух, ловко поймав стрелу зубами, и тотчас же перекусил древко. Вместе с наконечником обломки стрелы тотчас исчезли у него в утробе.

— Ишь ты! — с невольным уважением пробормотал Конан. — Чтобы так жрать, нужно иметь крепкую утробу…

Хашдад выстрелил вторично. Теперь вожак на лету отшиб стрелу в сторону лапой.

— Этим ты его не возьмешь, — мрачно заметил киммериец.

Хашдад опустил лук. Оборотни и впрямь оказались слишком быстры и ловки. Они скользили во тьме черными неслышными тенями, и заметить их приближение можно было лишь по горящим огням глаз. Однако твари Ночных Клинков и не думали прятаться. Напротив, они наступали спокойно, гордо, давая всем полюбоваться своей силой.

— Хотел бы я знать, что они теперь задумали? — пробормотал Конан себе под нос.

Ана тем временем пришла в себя. Очевидно, ее былые сородичи убедились в том, что пытаться вновь подчинить ее не имеет никакого смысла. Опираясь на руку Неана, девушка шагнула к краю стены.

— Сейчас будут прыгать, — услыхал Конан ее шепот. В тот же миг вожак и в самом деле прыгнул.

Это был потрясающий, великолепный прыжок. Казалось, живое существо не способно на такое — однако же нет. Тело леопарда распласталось в воздухе, он летел, точно на крыльях, и киммерийцу показалось, что оборотень сейчас в один миг окажется на гребне стены.

Однако тот все-таки не допрыгнул. Когти со скрежетом заскребли по камню. Конан нагнулся — чудовищу не хватило каких-то жалких шести-семи футов, и теперь оно висело, впившись когтями в стену, и яростно шипело.

Киммериец остолбенел на миг. Такого он не ждал. Мощные задние лапы страшилища напряглись. Левая передняя лапа медленно потянулась вверх. Тварь явно собиралась закрепиться повыше и подтянуться…

— Кром! Они что, лазают по каменным стенам, словно по деревьям?!.. Эй, Хашдад, шест!

Кузнец оказался на месте; Конан двумя взмахами веревки прикрутил к жердине свой меч, так, чтобы заветный серебряный шар смотрел вперед. Просунулся в узкую бойницу и что было мочи, ткнул вниз, целясь в глаз твари.

Леопард отмахнулся было лапой, и шест едва не вырвало из рук Конана — такой чудовищной силой была наделена бестия — однако шар все же коснулся плоти оборотня.

Тварь закричала от невыносимой боли. Шкура на ее лапе, там, куда угодил серебряный шар, вспыхнула. Громадное тело конвульсивно дернулось, когти выскользнули из щелей, и оборотень тяжело упал вниз.

На стене разразились радостными криками.

Видя неудачу вожака, два других оборотня приостановились. Впрочем, ненадолго. Вожак поднялся, и, чуть прихрамывая на обожженную лапу, заковылял к воротам, не пытаясь уже взлететь на стену одним прыжком.

Все шло, как и рассчитывал киммериец. Надвратная арка была превращена им в настоящий склад — все немудреные боевые припасы, какие только могли быть сысканы в Энгласе и окрестностях, по его приказу сволокли сюда.

Горели костры под котлами со смолой. Громоздились увесистые валуны. Лежали пирамидой бревна. На других частях стены Конан тоже постарался оставить хоть что-то, но первый прыжок вожака оборотней пришелся как раз на «голый» участок. Тварь, похоже, специально прыгнула туда, где стояли люди.

Оборотни оказались под воротами. И тут выяснилось, что страхи были не напрасны — изогнутые стальные когти ударили в доски створок, раздался треск и хруст, полетели щепки… Твари словно в исступлении бросались на ворота, клыками и когтями всякий раз выдирая большие куски дерева.

— Смола! — взревел Конан. — Лейте!

И сам схватил первую корчагу.

Черные потоки низринулись вниз. Конан метко опустошил свой ковш прямо на спину вожаку; завизжав, тот покатился по земле. Миг спустя рядом с ним так же катались, завывая от боли, двое его сородичей. На стене вновь ликовали.

— Это их тоже не задержит надолго, — с тоской обронила Ана, глядя на мучения оборотней. — Сейчас встанут…

И точно — звери на удивление быстро оправились. Теперь они стали куда осторожнее. Бросались на ворота стремительными дальними прыжками, и, полоснув раз-другой когтями, тотчас же отскакивали. Дело теперь шло у них куда медленнее, а осажденные лишь зря расходовали смолу.

Впрочем, ожоги не прошли даром и для оборотней — роскошная шкура слезала пластами, на спине обнажились черные язвы. Движения стали чуть менее уверенными и точными — но лишь чуть-чуть, самую малость.

— Ворота вот-вот рухнут! — «обрадовал» Конана Неан. — Я пытаюсь поддерживать их заклинаниями, и это немного помогает… иначе оборотни разнесли бы створки в два счета…

Словно подтверждая его слова, снизу донесся долгий протяжный скрип — это один из зверей повис на петле, отчаянно пытаясь выдрать ее из разлохмаченных досок. Конан молча подхватил неподъемное бревно и метнул вниз. Раздался дикий вой — оборотень корчился на земле, придавленный тяжелым пальмовым стволом. Судя по его позе, ему должно было перебить позвоночник… но кто их знает, этих существ, может, им и это нипочем?

Однако оказалось, что после такого удара лучше отойти в сторонку и полежать. У ворот осталось только два зверя. Третий же, приволакивая задние лапы и громко завывая, потащился прочь, в темноту. Далеко, впрочем, не oтошел — красные огни остановились шагах в тридцати от стен.

— Хашдад! Твой лук! Не оставляй ту тварь в покое! — скомандовал Конан. Кузнец последовал его совету, и первая же стрела, судя по жалобному визгу, попала в цель. Однако в этот миг створки ворот не выдержали. Вожак бросился на правую всем телом — и она распахнулась. С торжествующим воем оборотни ринулись в пролом. Вскочил и пришибленный бревном третий — приволакивая ноги, он, тем не менее, довольно-таки резво заковылял к стенам. В боку у него торчала стрела Хашдада.

Позади ворот была возведена высокая баррикада, на которой сгрудилось все энгласское ополчение. По мысли Конана, ополченцы должны были встретить зверей частоколом выставленных копий; однако в тот миг, когда затрещали ворота, мужество окончательно покинуло энгласцев. С дикими воплями, бросая оружие, они ринулись наутек — а следом с утробным, леденящим кровь, воем мчались два оборотня, словно гончие псы самой Смерти.

Одним стремительным прыжком они оба перелетели через жалкую баррикаду, разом оказавшись в самой гуще людей. Вой сменился рычанием, тем более страшным, что ему аккомпанировали душераздирающие предсмертные вопли несчастных энгласцев.

Чуть запоздав, в ворота ворвался третий оборотень; но тут Конан с остальными уже начал действовать.

Перед хромающим оборотнем внезапно появился почти не уступающий ему ростом и статью изящно-смертоносный зверь. Тем же огнем горели два яростных глаза, а когти, хоть и были покороче, наверное, даже превосходили остротой.