Король воров

Глава XIV

Трактирщик Руфус проклял тот день и час, когда он пустил на постой северянина-великана. Всю ночь он не сомкнул глаз – о треклятых подсчетах прибыли даже думать не хотелось, – ворочался с боку на бок, вздрагивая от каждого шума с улицы: а вдруг это вернулся Конан? Как быть? Промолчать о засаде? Очень рискованно. Сообщить? Рискованно не меньше. Как же быть-то, помоги Митра?…

Лишь к рассвету бедного Руфуса сморила дрема. Из которой, как и ночью, его вырвал громкий стук в дверь.

Солнце уже показалось над гребнем городской стены, озаряя кварталы желтоватым светом и обещая весьма погожий денек. На улицы высыпали первые горожане; снаружи доносились цокот копыт, зазывные крики лоточников и ругань разносчиков. Все как всегда. В это время года светало рано, и обычно трактирщик торопился открыть свое заведение па заре. Обычно, по не сейчас – сегодня, расстроенный ночным происшествием, Руфус проспал. И, когда раздался требовательный стук в дверь, поторопился отпереть вход «Червивой груши»: негоже держать на пороге ранних посетителей, вероятно желающих опохмелиться после вчерашней гулянки.

– Эй, трактирщик, морда бородатая, спишь еще, что ли? – послышался снаружи хриплый, но веселый голос.- На улице светло давным-давно, и все порядочные люди обязаны приветствовать новый день глотком доброго вина! Или черви окончательно выжрали твою грушу?

– Затем – снова дробный стук в дверь.

– Сейчас, сейчас,- пробормотал Руфус, семеня к входу и на ходу заправляя выбившуюся рубаху в широкие штаны. Он отодвинул засов…

И едва не отлетел в сторону, когда дверь распахнулась от могучего удара сапогом.

Двигаясь по-кошачьи мягко, по-крысиному бесшумно и по-змеиному стремительно, в трактир быстро просочились пятеро людей. Четверо из них, одетые в серое, невысокие, неприметные, но буквально источающие аромат опасности, в мгновение ока прошлись по залу, заглядывая в каждый закуток, в каждую щель, по-видимому, не нашли ничего угрожающего и угомонились за самым дальним, погруженным в сумрак столиком. Замерли неподвижно. Слились с полутенями.

Пятый же повернулся к трактирщику. Увидев его лицо, Руфус непроизвольно икнул и плотно зажмурился.

– Здорово, Руфус, старый ты мешок с дерьмом! – приветствовал его Кривое Рыло.- Как делишки? Все еще разбавляешь шемское водой? Вайгала давно видел? А приятеля евойного, с каланчу ростом?

Вот тут-то трактирщик и проклял тот день и час, когда он пустил на постой северянина-великана.

– Ну, чего надулся, как жаба? – миролюбиво поинтересовался незваный гость.- Или язык откусил со страху?

Руфус невнятно квакнул. Кривое Рыло ткнул его кулаком в брюхо – несильно, но трактирщик охнул и согнулся пополам, будто его ножом пырнули.

– Тише, тише,- проговорил Рыло и дернул бедолагу за волосы, помогая выпрямиться.- Говори-ка живо: Вайгала давно видел?

– Нет его сейчас…

– Да знаю я, что нет. Вчера мои крысята потеряли и его, и этого чужака, а сюда они пока не возвращались. Конечно, не возвращались – на дельце какое-нибудь сучье отправились… Вот что, друг мой Руфус. Мы с ребятками-«тенями» посидим тут у тебя немного, наших друзей подождем. А ты угостишь нас пивком, а потом встанешь за стойку и будешь строить из себя сенатора на отдыхе. В смысле стоять будешь спокойненько и безмятежно, что твоя статуя Иштар в храме на площади. Усек?

– У-усек… Только вы это… пожалуйста… у меня ж приличное заведение… мне неприятности с властями ни к чему…

– Да не дергайся, Руфус. – Кривое Рыло ласково положил лапищу на плечо трактирщика и на мгновение сжал пальцами ключицу. Руфус тоненько взвизгнул,- И не дрожи, как мышь на морозе. Мы же не злодеи какие, чтобы ножиками махать, кровушку пускать в «приличном заведении*. Мы просто хотим побеседовать с нашими приятелями… особенно с нашим лучшим другом Вайгалом. Усек?

Руфус быстро кивнул.

– Ну то-то же. Поэтому принеси-ка нам во-он за тот столик пару-тройку кувшинов стигийского бархатного пивка и марш за стойку. И, кстати, пока огней не зажигай, нам, «теням», яркий свет вреден. Усек?

Руфус опять кивнул, от страха не в силах произнести ни звука.

– Ну, вот и договорились. И учти, дружок, если наши друзья войдут и ты хоть слово вякнешь, то… пеняй на себя. Усек?

Очередной кивок.

– Лады.

Обойдя несчастного трактирщика стороной, словно того и не существовало вовсе, Кривое Рыло присоединился к своим друзьям.

Руфус почувствовал, что еще немного, и он опозорится прямо здесь. И поспешил к отхожему месту.

Правильно старики говорят: беда не ходит одна. Может быть, стоило сказать Кривому Рылу о засаде в комнате проклятущего Конана? А с другой стороны, с какой стати? Ведь убийца ничего о засаде не спрашивал, да и нужен ему Вайгал, а не северянин…

– Кто? – шепотом поинтересовался спрятавшийся за занавеской внутренних комнат стражник Деливио по имени Константинос.

– Посетители,- кратко бросил Руфус и рванул дверь нужника.

Успел.

Если кто и видел живьем Аффендоса, короля воровского мира Конверума, то молчал об этом до конца своих дней. Поэтому в городе почти никто не знал, существует ли эта фигура в реальности или является всего лишь легендой – легендой жуткой, вселяющей первобытной ужас, но отчего-то притягательной в своем ужасе.

…Рассказывали, будто Аффендос бежал из неприступной замбульской тюрьмы, укрывшись среди груды трупов заключенных, умерших от чумы, – эти трупы должны были на рассвете сжечь за пределами города, и всю ночь он неподвижно пролежал в компании разлагающейся, зловонной, заразной плоти.

…Рассказывали, будто Килрени, предыдущему начальнику стражи Конверума, почти случайно удалось арестовать сына Аффендоса,- таким образом хитрый солдат собирался заманить короля воров в ловушку. Поняв, что вызволить любимого сына не удастся, Аффендос подкупил одного из охранников, и тот подсыпал яд в скудный завтрак арестованного. Сын умер в страшных мучениях, зато не стал приманкой для собственного отца.

…Рассказывали, будто у. Аффендоса везде есть осведомители и даже помощники – и среди городской стражи, и среди гильдий, и даже в Сенате.

…Рассказывали, что Аффендос строг, не терпит непослушания и скор на расправу с ослушниками.

Что именно из множества кошмарных историй про короля воровского мира правда, а что – досужий вымысел, не знал никто. Даже «тень» по кличке Кривое Рыло, хотя среди своих собратьев по ремеслу он считался одним из приближенных Аффендоса. Сам Рыло такое мнение о себе не подтверждал, но и не опровергал. Время от времени он действительно получал приказы непосредственно от второго, потайного правителя города, но своими глазами его никогда не видел и не имел никаких доказательств его существования.

Вчера ночью в окно хибары, где в одиночестве обитал Кривое Рыло, влетел камень, который был обернут в кусок выделанной бараньей кожи.

«Рыжий лис, метко плюющийся стрелами, выполз из норы и поднял голову,- было написано особым шифром на внутренней стороне кожаного «письма».- От стаи отбился. Проучи лиса сегодня же. Рыжую шкуру закопай. Приблудшего лисенка приручи». И все. Но под этим странным посланием алела личная печать Аффендоса, которую ни с чем нельзя было спутать.

Кривое Рыло сразу понял, о чем идет речь. «Теневая» почта донесла ему, что один из многочисленных ночных работников, рыжий арбалетчик но имени Вайгал нашел себе подельника-чужестранца, начал вершить собственные дела и пока не собирается делиться нажитым с коллегами. Такое в их среде не прощалось – Рыло уже начал было недоумевать, почему самовольника до сих пор не проучат. Но, как оказалось, Аффендос не дремлет; в записке недвусмысленно сказано: Вайгала убить, его напарника не трогать, переманить на свою сторону. Что ж, все правильно: Вайгалу известно о воровских законах Конверума и о том, что грозит его нарушителям, поэтому тут уж не обессудь. С другой стороны, чужаку наши правила игры могут быть неизвестны, а он, судя по всему, малый не промах, так зачем же выбрасывать кошелек, в котором еще осталось несколько золотых?… «Письмо» он сжег.